Король и спасительница

— Я запретил уничтожать крупных животных, и я предупреждал вас, что мой приказ нарушать нельзя. Ты его нарушил. Ничего не поделаешь.

Король шагнул к Уроту и сжал руками его плечи. Лицо юноши за пару секунд изменилось: он побледнел, а точнее, даже посерел, глаза его начали разъезжаться в разные стороны, а сам он зашатался. Вокруг его плеч и рук Лида закружилась какая-то неразборчивая блестящая пыль. Я в ужасе поняла, что король вытягивает из Урота жизнь, как он делал с деревьями в Сьединовом мире. Что же он делает?! Что же я смотрю?! Он же его так убьет!

Одновременно со мной очнулись Натка, фрейлина и Геф. Все мы подбежали к королю и начали с криками хватать его за руки, но Лид вдруг сам выпустил Урота. Глаза юноши съехались обратно, но бледность не прошла: он держался за голову и явно не понимал, на каком он свете.

— Уходи, — с громким гипнозным эхом велел ему Лид. — Ты нас не знаешь и не будешь помнить, тебе нужно идти в ближайшие деревни искать работу.

— Слушаюсь, — редко моргая, согласился Урот. — А где дорога?

Лид молча ткнул ему рукой направление. Урот сказал «спасибо» и, пошатываясь, прошел мимо нас. Мы смотрели ему вслед, пока он не скрылся в лесополосе. Этот момент удачно совпал с минутой, когда солнце опустилось, и место, где мы стояли, накрыла густая тень деревьев. Ученики молчали, будто проглотив языки. Фрейлина, что-то бормоча, осматривала поднятые с травы коровьи рога. Я, тоже толком не зная, что сказать, взяла короля под локоть и прислонилась виском к его плечу. Голова болела, будто это из меня вытянули полжизни. Первой слова сумела подобрать, как всегда, Натка.

— Черт возьми! — выразилась она энергично. — Лид, это чего такое было? Ты его дурачком сделал? Он хоть день-то протянет?

— Он протянет всю свою оставшуюся недалекую жизнь, — прищурившись, ответил король. — Я вытянул из него только ту силу, которую он набрал здесь с помощью меня. Его собственная изначальная сила осталась при нем. Впрочем, это неважно, потому что он ничего про нас не будет помнить следующие несколько месяцев. Плохо, что пришлось применить внушение, это может заметить полиция, но все равно это лучше, чем держать рядом с собой неуправляемого и непослушного простолюдина. Теперь ясно, что с вами будет, если вы попытаетесь сделать что-то подобное? — обратился он к ученикам. Те поспешно закивали, пялясь на короля с понятным испугом. Только Геф сказал спокойно:

— А я и не собирался ничего такого делать. Сам знаю, что умом не вышел.

Лид покачал головой.

— Теперь нас на одного человека меньше, и это тоже плохо. Сплошные убытки из-за его простолюдинской глупости.

— А можно я! — как отличница на уроке, выкрикнула Мада. — Ваше величество, меня научите! Я же просилась!

— Ну хорошо, — со скрипом согласился король. — По крайней мере, ты уже видела, что будет, если ты не послушаешь моих приказов. Что ты, Соня? — спросил он, сменив тон и наконец обратив внимание на держащую его под локоть меня.

— Ничего, — сказала я устало. — Корову жалко.

— Жалко! — тут же завторил мне Адар.

— Ага, жалко, хорошая, — нестройным хором подтвердили остальные ученики. Несколько секунд все мы, умолкнув, горестно смотрели на рога и служили мысленную панихиду по корове. Вдруг Лид, быстро оглядев нас, чуть улыбнулся и спросил:

— Жалко? Ну, возьмите ее обратно.

Он вытянул руки вперед, немного напрягся, и с его раскрытых ладоней заструился серый порошок. Он собрался над рогами в большое облако, стал густым и превратился в весьма обалделую с виду корову, которая возмущенно завопила:

— Му-у-у!!!

— Правильно, его уже выгнали, — согласилась фрейлина, подходя и похлопывая ее по шее. — Ты хороший зверь, давай я тебя подою. Ваше величество, вы ее с молоком восстановили или без?

— Не знаю: какая была, такую и восстановил, — хмыкнул Лид. Фрейлина, наклонившись, пощупала коровье вымя и сделала вывод:

— С молоком. Вот вы молодец!

— Настоящий король должен быть грозный, но справедливый, — кивнув, согласился Лен, а остальные ученики закричали было нестройным хором: «Ура, молодец, слава», но Лид, едва услышав эту неумелую осанну, тут же развернулся и направился к палаткам, таща меня за собой, потому что я не успела отцепиться от его руки.

— Ох, ну и ну, каждый день какой-то сюрприз, — вздохнула я, когда мы подошли к костру.

— Сюрприз, Соня, насколько я знаю русский, это что-то приятное, — мрачно заметил король. — Так что такое происшествие я бы сюрпризом не назвал.

— Ну тогда корова стала сюрпризом. Тебе ее тоже жалко было, или ты нам хотел приятное сделать?

— Мне просто не нужна больше сила, я и эту переношу с трудом. Ведь я же набрал лишнего еще в королевстве Сьедина. Еще немного, и меня не будет спасать ваша кровать, понадобятся специальные условия, которые можно создать только колдовством.

— Значит, совсем не было жалко корову? — огорчилась я.

— Нет, но я видел, что ты огорчена, а я могу это исправить, — правдиво ответил король и присел на траву, глядя в костер. Я уселась рядом по-прежнему держа его под руку.

— А на Урота ты очень рассердился?

— Я вообще не рассердился, меня не волнуют поступки простолюдинов в отношении друг друга. Я просто понял, что он опасен, потому что совершенно непредсказуем, а я не смогу его контролировать. Поэтому и пришлось забрать у него силы, чтобы заодно это стало поучительным примером для остальных простолюдинов. Надеюсь, больше они не посмеют меня ослушаться, потому что времени осталось мало.

— Понятно, — сказала я, отцепляя от него руку и потирая виски. Король обеспокоенно посмотрел на меня:

— Что с тобой, Соня?

— Голова что-то разболелась. Ничего, завтра пройдет.

Лид неожиданно положил руки мне на плечи, потом, словно что-то сообразив, быстро снял их, встал и сказал:

— Я позову Гефа, он говорил, что хорошо умеет лечить такие боли.

— Ну давай, — вяло согласилась я. Действительно: пришедший Геф вылечил мою голову за две минуты, и я смогла принять участие в приготовлении торжественного ужина в честь возрождения коровы. Виновнице торжества Сот и Адар преподнесли сухие коренья, которые она тут же выплюнула и принялась щипать траву.

Король тоже не особенно ел на этом импровизированном празднике. Его явно что-то беспокоило: он то и дело посматривал то на небо, то по сторонам, и сдвигал брови.

— Лид, ты чего? — прошептала я по-русски, улучив момент.

— Уже поздний вечер, а сегодня обещал прибыть Корант…

— Ну и?

— Его нет.

— И что это значит? — я почувствовала, как по спине мгновенно пробежалась горсть мурашек, и уставилась на Лида, готовясь к новым неприятностям.

— Не знаю, что значит, — отозвался король. — Что угодно.

— Что угодно плохое или что угодно хорошее?

— Хорошее меня не беспокоит, Соня, — вздохнул он и добавил: — Потому что я на него не особенно надеюсь. Значит, так, — сказал он громко, переходя на варсотский. — Если Корант в ближайшее время не появится, нам нужно будет свернуть лагерь, чтобы не было видно следов нашего пребывания здесь, и как можно быстрее уже с утра идти в город.

— Рет, ты чего думаешь, он предатель, что ли? Не будет он никому рассказывать, кто ты такой, мы же его уговорили! — Геф, произнося это, заранее замотал головой: — Да брось ты, я его с детства знаю, он не фискал!

— С твоего детства? — усмехнулась Натка. — Тогда у него на фискальство было лет шестьдесят, прежде чем ты вообще родился.

— А ты чего лезешь?! — неожиданно нервно среагировал Геф. Натка удивленно подняла брови и отодвинулась от него. Ученики умолкли и тревожно уставились на нас. У меня засосало под ложечкой. Лид, еще раз глянув на розоватое от прошедшего заката небо, встал.

— Идемте, продолжим занятия. Постарайтесь набрать как можно больше сил. Соня, Натка, наловите ксаров для Мады: нужно не меньше десяти штук, а лучше двадцать, она ведь только начинает.

— У тебя, ваше величество, запросы, как у хорошего зоомагазина, — проворчала Натка, вставая и отряхивая руки о платье. — Ладно, Сонь, пошли…