Король и спасительница

— Говоришь, что не умеешь, так не брался бы! — рассердилась Иа, хлопая себя по платью. — Теперь дыры будут!

— А у фрейлины юбка горит… — тихо сообщил Адар. Мир, хлопнув по фрейлине ладонью, сшиб маленький огонек, Фир рассмеялся и зевнул.

— Спать что-то уже охота…

— От колдовства, наверное, — догадался Лен и вопросительно поглядел на Лида. Лид отвел глаза от огненной танцовщицы, которая тут же потухла, и кивнул:

— Да, ты прав. Идите спать, завтра вам нужно будет целый день набирать силу. Геф, не забудь усыпить фрейлину, у нее один глаз открыт.

— А, ну да, — Геф небрежно придержал пытающуюся проснуться фрейлину за плечо, и она тут же уснула обратно.

— Мда, — сказала Натка. — Небось, на всю жизнь вперед она у нас выспится.

Геф подтверждающе гыгыкнул и, встав, нахально потянул мою подругу за руку.

— Пошли давай, Рет же сказал всем спать.

— Мне-то что, я не колдую, — удивилась Натка.

— Зато ты готовишь. И вообще, всем — значит всем. Кроме Сони, ясно, — добавил он, покосившись на короля.

— Ладно уж, пошли, — сдалась подруга. — Все равно зеваю уже. Сонька, до завтра.

Я махнула рукой. Остальные тоже начали постепенно расползаться от костра и забираться в палатки. Фрейлину утащила Иа. Король сидел на месте, я, хоть и хотела спать, тоже. Дождавшись, пока мы останемся одни, я, позевывая, поинтересовалась:

— Ну что, будем делать статую?

— Да, а то глина засохнет. Соня, ты можешь идти спать.

— Да ладно, я посмотрю, а может, подскажу тебе что, мне же со стороны виднее, как ты выглядишь.

Лид не возразил, спродуцировал волшебный огонь в форме маленького висячего фонарика, и при его синеватом свете мы, подойдя к трону, принялись в четыре руки ваять поддельного короля.

Я усиленно участвовала в первой стадии процесса, пока надо было облеплять глиной спинку трона и каркас, на который мы приспособили ветки. Когда вся куча глины пересела с земли на трон, Лид отогнал меня в сторону и принялся за дело сам. Я чистилась при свете магического огонька и готовилась подсказывать, так как хорошо знала, что без зеркала человек не сможет нормально увидеть себя со стороны. Но король помощи не просил и шлепал по глине, как автомат, без остановки. За считанные минуты бесформенная куча начала приобретать черты человеческой фигуры. Не успела я опомниться, как король с легкостью воссоздал точно такой же костюм, в каком я его впервые увидела, и даже, кажется, так же уложил волосы. Лицом статуя пока что смахивала на вареную мумию — из-за нечетких линий носа, отсутствия рта и неровных глазниц. При синеватом свете магического огонька она выглядела, мягко говоря, неприветливо. Я отвела глаза и поежилась. Было холодно и очень темно из-за отсутствия луны. Вдалеке тихо квакали, как теперь я знала, далеко не лягушки, слабо чирикали, как я надеялась, именно птицы, от палаток доносился чей-то храп, хорошо слышный в общей тишине. Повернувшись обратно, я увидела, что статуя уже успела обрести вместо неразборчивых варежек руки, и даже с перстнями…

— Ли-ид, — решила я нарушить молчание. Король отозвался негромким звуком «эй», который меня не смутил: я знала, что это по-варсотски значит что-то вроде «ага».

— Что я хотела спросить, — продолжила я на вавилонской смеси наших языков, — а тебе перстни нравилось носить? Сейчас-то понятно, что ты их не носишь, а вот раньше…

— Не могу сказать, что нравилось. Просто это была обязательная часть моего вида, все высокородные их носили. Иногда это действительно удобно, если перстень жесткий, острый или тяжелый… — Лид показательно ткнул в воздух кулаком. — Со Сьедином вот пригодился.

— Хм, — отозвалась я, от холода чуть ли не с головой уходя в свое просторное варсотское платье. — Ты лицо-то делать будешь? А то оно какое-то жутковатое. Может, тебе зеркало нужно?

— Нет, Соня, я помню, как я выгляжу, — уверенно отозвался король и прошелся пальцами по волосам статуи, подравнивая прическу. Магический огонек передвинулся ниже, еще лучше освещая неприятное лицо. Против воли я уставилась в темные глазницы.

— У-у-у-у… — тихо сказало нечто в басовом регистре, а из головы статуи начала расти странная подвижная чернота. Она ворочалась, будто вылезая наружу, а звук все не прекращался…

Я одним прыжком достигла короля и схватила его за запястье, намереваясь оттащить от статуи. Лид, повернув глаза, посмотрел сначала на меня, потом — на жуткую черноту, у которой к тому же вдруг прорезались зловещие рога, и сказал по-русски с варсотской выразительностью:

— Опя-ать приперлась.

— Кто? — заморгала я.

— Животное из вашего мира. Корова, правильно?

— У-у-у, — согласилась корова тихо. — Му-у-у-у.

— Ой, — рассмеялась я с облегчением. — Неужели та самая? Когда мы сюда входили, она с нами влезла, мы ее не могли запихать обратно!

— Наверное, она. Пока я обучал Гефа и его людей, она несколько раз входила и выходила через дыру. Видимо, траву выбирает, — король прищурился на коровий силуэт, который тряс рогами.

— Как же она это делает, ведь нужно же схватиться за трон! — удивилась я.

— По-моему, она касается его мордой. Наверное, уловила закономерность.

— Какая умная, — сказала я умиленно. — Просто дрессированная!

— Только иногда мешается. Пока я делал палатки, она пыталась жевать мою одежду.

Я хихикнула. Король не хихикнул в ответ: он, наконец, принялся за лицо статуи.

Одна за другой начали проявляться знакомые черты: тонкий Лидов нос с небольшой горбинкой, несколько удлиненный подбородок со впадинкой, высоко поднятые брови и большие, немного прикрытые глаза. Общее выражение лица было равнодушно-брезгливым, губы — крепко сжатыми, будто король устал на кого-то ругаться и умолк от безнадежности. Меня взяли сомнения.

— Лид, — сказала я. — Конечно, похоже, но ты уверен, что был таким мрачным? Мне ты как-то показался поприветливей…

Король покачал головой.

— Нет, Соня, я уверен.

— А по-моему, все-таки не совсем. Откуда ты это взял-то?

— Запомнил, — сказал Лид. — За триста лет.

Я примолкла. Король продолжал ковыряться над статуей, завершая отделку. Внезапно решившись, я слабо погладила его по плечу сквозь пиджак, и спросила шепотом:

— Лид, а если честно, очень страшно было?

Король, задержав руки в нескольких сантиметрах от лица статуи, крепко задумался. Я прямо видела, как он пытается втиснуться в непривычные рамки простолюдинских чувств. Наконец он отозвался:

— Нет, Соня. Терять нечего было. Сейчас страшнее.

— У-у-у-у, — под настроение подвыла нам корова.

Король хихикнул, вытер руки об траву и принялся аккуратно подбирать глину вокруг трона. Я, зевая во весь рот, помогала ему. Наведением чистоты мы занимались, как мне показалось, чуть ли не дольше, чем непосредственно лепкой. Когда педантичный Лид наконец подобрал последнюю глиняную крошку, я уже почти спала сидя, а корова успела поесть, ткнуться мордой в трон и уйти в наш мир. Наконец король поднял полуспящую меня с травы, практически волоком дотащил до лагеря и запихал в палатку, в которой на этот раз было весьма тесно и не было никакого собора.

— Ой, Лид, — последним усилием вырвалась я из сна. — А как ты спать будешь в таком холоде, ты же мерзнешь…

— Не беспокойся, Соня, я лягу возле выхода, тут близко костер, — отозвался король и с шуршанием улегся. Я хотела было предложить ему покрывало, но уснула в процессе открытия рта.

Проснулась я, конечно же, рано: утренний холод, сырость и жесткая земля под палаткам не способствовали хорошему сну. Открыв глаза и с трудом усевшись, я некоторое время, щурясь, молча смотрела на свернувшегося клубком спящего короля, которого колотило так, будто под ним был зарыт отбойный молоток. Наконец мои нервы не выдержали, и я начала трясти его по плечо. Лид с трудом приоткрыл глаза и приподнялся на локте. Выглядел он невыспавшимся, что, в общем, меня не удивило.

— Ну и чего ты над собой издеваешься? — укорила я бестолкового короля. — Надо было как следует костер разжечь или под себя хотя бы углей насыпать.