Король и спасительница

— Где? — заинтересовался Лид.

— Вот это красное облако. В нем торчат громадные молодые звезды. Наверняка кто-то из них тоже скоро рванет, через пару миллионов лет.

— Ну что ж, столько мы здесь не пробудем, так что это нас не касается, — заключил прагматичный король.

— А Луны у них, что ли, нету? — подумала я вслух.

— Что в этом такого? В моем мире ее нет тоже.

— Правда? Как вам, наверное, ночью неудобно было ходить в древние времена…

— Не знаю, Соня, видимо, я родился во времена достаточно древние, но уже тогда в темноте люди предпочитали ходить с фонарями.

— С тобой, Лид, только на звезды смотреть, — рассмеялась я. — Никакого у тебя полета фантазии.

— Какого еще полета? — озабоченно поинтересовался невидимый король за моей спиной. Представив его лицо, я опять рассмеялась.

— Ну, любого… Знаешь, мы вот с Наткой смотрели на небо и думали про бесконечность Вселенной, и про то, что, наверное, где-то есть инопланетяне…

— Правильно вы думали, — подтвердил король. — Инопланетяне есть. Например, это я. Или ты: зависит от точки зрения. А вот зачем вы думали про бесконечность, не понимаю.

— Мы пытались как-то ее представить, — призналась я.

— Это не получится, — тут же припечатал меня Лид. — Бесконечность — математическая абстракция, даже высокородные не обладают достаточной отвлеченностью воображения, чтобы представить ее.

— Лид, давай хоть сейчас не будем про высокородных и плебеев! — взмолилась я. Король недовольно шевельнулся — видимо, передернул плечами; но все же ответил:

— Хорошо. Но про плебеев я и не говорил.

— Да-да, — сказала я и оторвала взгляд от звезд, чтобы еще раз поглядеть, где мы находимся. Прояснившееся зрение тут же порадовало меня информацией о том, что мы стоим на вершине довольно-таки высокой, хотя, кажется, и не слишком крутой горы, склон которой усыпан большими валунами. Справа свет звезд что-то загораживало — видимо, еще более высокая гора, а вот слева была, кажется, низина, и в ней горели многочисленные огоньки. Я вытянула шею и сделала несколько шагов, вглядываясь в них. Меня пробрала легкая восторженная дрожь, когда я попыталась представить, что за существа могут здесь жить и как они могут при этом выглядеть. Страшные, наверное, как незнамо что… А может, наоборот, красивые, вроде Лида…

— Осторожно — край! — вдруг грянул голос короля прямо мне в ухо: крепко схватив за плечо, он потянул меня назад. Тут я с опозданием поняла, что действительно стояла в паре сантиметров от края, и меня в очередной раз пробрала дрожь, только уже не восторженная. Мы снова сместились на безопасную середину, я отдышалась и спросила:

— Лид, ты что, хорошо видишь в темноте?

— Не знаю, насколько хорошо, но, видимо, лучше тебя. Наше ночное зрение, как и у вас, черно-белое, но, надо полагать, почетче.

— Слушай, а ты был раньше в этом мире? Не знаешь, кто тут живет?

— Нет, не был, миров слишком много, они все переходят друг в друга, нужный можно найти только случайно, — сказал Лид очень странным пониженным и сдавленным голосом, будто сообщал мне какие-то личные подробности своей биографии, и замолчал.

— Интересно было бы узнать, кто тут живет… — повторила я.

— Живет — и пусть живет себе. Не стоит без причины беспокоить созданий, живущих в других мирах.

— А по какой причине их можно побеспокоить?

— По причине завоевания, например, — радостно ответил король. Я прыснула.

— Ага, а то вдруг кого не того в темноте завоюешь…

Лид сдержанно хихикнул. Отдельно от его царственного вида это хихиканье прозвучало вполне прозаически, будто рядом со мной стояла Натка. От этого ощущения мне вдруг стало очень спокойно и уютно. И что же так изменилось-то? А, вот что — я больше не боюсь короля. Может, конечно, и зря, но уж теперь ничего не поделаешь…

Я снова подняла глаза и, к своему удовольствию, увидела, как по небу чиркнуло несколько ярких метеоритов, оставляя за собой светлые полосы-хвосты.

— Звезды падают, — сказал Лид.

— Это метеориты, — сказала я. — Если бы звезда упала, мы тут с тобой костей не собрали бы.

— Конечно, — согласился Лид. — Просто у нас есть такое фигуральное выражение.

— Да ты что? У нас тоже. А вы желания не загадывали, пока звезда падала?

— Нет… — протянул Лид в явном сомнении. — Я не помню, но скорее всего, нет. Какие у нас там желания, — добавил он со вздохом.

— Э-э-э-э… Тридцатый дворец? — предположила я. — Заколдовать родного брата так, чтобы он не расколдовался обратно? Захватить власть навсегда и быть деспотом и самодержцем?

— Какие-то у тебя, Соня, несмотря на мои старания, упрощенные представления о высокородных, — явно обиделся Лид.

— Ну, рассказал бы побольше, были бы усложненные.

— Нет, пока что тех сведений, что у тебя есть, достаточно. Ты и без того относишься к высокородным предвзято, поскольку выросла среди плебса, а уж если я тебе расскажу подробности…

— Тебе они самому-то нравятся, эти самые подробности? — не выдержала я.

— Нравятся-не нравятся — это не критерий истинности, — мрачно сказал король за моей спиной. — И даже правильности. Чаще всего одну приятную и полезную вещь может складывать множество неприятных и бесполезных, или даже вредных. Именно этого никак не может понять плебс, и потому он плебсом и остается. Невозможно сделать так, чтобы всегда было хорошо.

— Да, но это не значит, что надо делать так, чтобы все время было плохо.

— Ты права, — неожиданно согласился король. — Это тоже крайность. Другое дело, что при определенной силе воли можно привыкнуть к этому «плохо» и превратить его для себя в «приемлемо».

— Приемлемо для меня лично тоже неприемлемо! — выразилась я, вперив глаза в большую синюю звезду над самым горизонтом. — По мне, так уж пусть лучше будет сначала как следует плохо, а потом — как следует хорошо, чем вначале плохо, а потом приемлемо.

— Конечно, — снова согласился король каким-то улыбчивым тоном, хотя я и не знала наверняка, улыбается он на самом деле или нет. — Это гораздо лучше…

Мне не хотелось никуда уходить, королю, видимо, тоже. Мы, наверное, еще не меньше получаса простояли на вершине горы, пока наш разговор не сделался таким философским, что мы сами перестали себя понимать, да еще вдруг начал дуть порывистый ледяной ветер.

— З-знаешь ч-что, Лид, пойдем домой, — сказала я, стуча зубами. — Вроде я насмотрелась на звезды, и вообще у меня зашел ум за разум. Дырка же никуда не денется? Можно еще будет сюда вернуться?

— Да, можно, — король шевельнул рукой на моем плече. — Идем, Соня…

Наш мир встретил нас прежней противной духотищей и густыми сумерками. Мы с большим трудом выпутались из кустов и вылезли из-за гаражей. Оказалось, что на улице не так темно, как я сначала подумала: было только восемь вечера, и народ вовсю шастал туда-сюда. На лавочке сидело несколько старушек, по двору с воплями бегали дети. Краем глаза я уловила силуэт пробегающей мимо девчонки, похожей на Маришку, и, вспомнив про родственников, начала прикидывать, чем бы их покормить на ужин.

Однако когда мы явились домой, оказалось, что родственники представлены одним Леней, который сообщил, что Ира с дочкой гуляют в нашем дворе.

— А-а-а, так значит, это я Маришку видела, когда сюда шла, — сказала я Лиду. Тот равнодушно качнул головой, как бы показывая, что меня слышит, но до моих родственников-плебеев ему по-прежнему как до лампочки. Вздохнув, я пошла мыть посуду, после чего заманила короля в кухню на перевязку. Рука его выглядела не слишком прекрасно, но кожа, вроде бы, слезать не собиралась и пальцы гнулись, так что я просто применила все ту же мазь и сменила бинт. После этого король отправился в Интернет, я — читать, а Леня — смотреть телевизор…

…Из полусонного покоя меня вывел тревожный голос Лени:

— Куда это Ирка с Маришкой подевались?

Я, тоже мигом встревожившись, вскочила с дивана и увидела, что Леня стоит у окна одетый, с мобильником в руках.