Король и спасительница

Наконец парламент загородил от нас и так-то слабый свет осеннего неба. Оказывается, перед ним было возвышение вроде эстрады, на которую вело несколько ступеней. На самой эстраде стоял очень изящный трон из серебристого металла со светлой обивкой, а под ней, ощетинившись палками, шеренгой выстроилась полиция.

— Куда прете?! — раздраженно рявкнул на нас какой-то полицейский.

— Мы — дворцовые увеселители, — с достоинством отозвалась Мада.

— Так отойдите на двадцать шагов. Вон туда, слева, встаньте и увеселяйте, а в первых рядах придворные будут, убирай давай своих оборванцев — поприличнее не могли одеться, что ли…

Ученики встрепенулись и, казалось, собрались полезть на рожон, но Лид сделал молчаливый кивок и направился куда сказано: видимо, левый угол его совершенно устраивал.

В результате мы очутились метрах в тридцати от левого края эстрады с троном и оттуда тревожно наблюдали, как площадь продолжает заполнять волнующаяся толпа. Несмотря на усилившийся дождь, варсотов становилось все больше, набивались они просто как сельди в бочку.

— Соня, держись ближе ко мне, — не поворачивая головы, сказал король по-русски. — Может быть давка, по крайней мере, в мои времена такое часто бывало.

— Хорошо-хорошо, не волнуйся, — я и сама не горела желанием куда-либо отходить. За мной встали Мир и Фир, немного прикрыв от напирающей толпы. Геф цепко держал Натку, а Лен — Иа, бледную до зелени. Сохраняли относительную безмятежность лишь Сот с Адаром да Мада, болтающая с Латом и встряхивающая прической.

— И скоро начнется-то? — простонала я — у меня даже ноги зудели от ожидания.

— Скоро, — сказал король тихо. — Видишь, уже идут придворные и музыканты.

Лид был прав: к эстраде подтянулась вереница расфуфыренных донельзя варсотов. Часть из них тащила громадные, почти с себя ростом, толстые дудки, часть — такие же огромные помеси арфы с гитарой, еще несколько обнимали пухлые мешки с клапанами — то ли гармошки, то ли волынки, а трое, отдуваясь, волокли целую барабанную установку. Прикинув, как это все может грянуть, если захочет, я невольно потерла сквозь платок ухо. Помимо варсотов с инструментами величаво пришествовали придворные с пустыми руками, преимущественно женского пола, с редкими вкраплениями противного вида юношей, и заполнили все первые ряды перед эстрадой, а оркестр стал прослойкой между ними и полицией.

Лат, о чем-то посовещавшись с нашей фрейлиной, растолкал локтями оркестрантов и полицейских, вскочил на эстраду и нырнул прямо в здание парламента.

— Ребята, скоро начнется. Он переодеваться побежал, — обернулась к нам Мада и хихикнула. Я ее веселого настроения не разделяла: у меня засосало под ложечкой. Лид, впрочем, насколько я различала его лицо под кепкой, сейчас выглядел скорее деловитым, чем мрачным или испуганным. Это меня чуть успокоило, но тут же я снова вздрогнула, потому что дворцовый увеселитель выскочил из парламента обратно, хлопнув огромной кованой дверью. Только теперь он натянул бархатный синий пиджак с попугайски-зеленым жабо и держал в руке громадный блестящий рупор.

— Приветствуем всех, пришедших в этот радостный день на коронацию великого Сьедина! — поднеся рупор к губам, рявкнул он на всю площадь. — Сегодня произойдет возрождение Варсотского королевства! Ибо к нам явился представитель древнейшей династии королей Варсотии — Сьедин, потомок великого короля Сонародина!

Толпа неоднозначно зашумела: я расслышала крики «ура» и «долой» примерно в равной пропорции. Но дворцовый увеселитель, конечно, не смутился, а кивнул оркестру. Варсоты схватили инструменты и издали громовой звук, от которого у меня чуть не лопнули барабанные перепонки, и я, вздрогнув, прижалась к королю. Лид, тоже содрогнувшись, сказал:

— Отвратительно.

— В твое время играли так же паршиво? — крикнула Натка.

— По-моему, все же немного лучше, — отозвался король, морщась от очередного оглушительного пассажа. Варсотский оркестр, кажется, не знал, что такое две вещи: тональность и ритм, зато прекрасно представлял, что такое громкость.

Звук умолк на самой тошнотворной ноте — хлопнула дверь здания парламента. Мы все, притихнув, исподлобья наблюдали, как к нам величаво выплывает Сьедин.

Как и в первый раз, король Мира Долгой Ночи не произвел на меня особенно грозного впечатления. Он все так же походил на подростка. На нем снова был синий камзол, штаны в обтяжку и длиннющая красная мантия, которая делала его небольшой росточек еще приземистей и волочилась за ним по земле. Единственное, сейчас он был без короны, и его бледную физиономию с черно-синими глазами обрамляли лишь черные волосы, которые трепал ветер. С недоумением я глядела на него, пытаясь понять, чего же я так боялась и чего ради мы столько готовились к свержению этого паренька. В прошлый раз Лиду достаточно было ему разок вделать, и все…

Сьедин остановился на краю эстрады и устремил взгляд поверх наших голов — явно он не собирался разглядывать каких-то простолюдинов, а упивался собою. Выпрямившись так, словно наглотался копий из собственной коллекции оружия, он воздел унизанную перстнями руку и сообщил без всякого рупора, посылая гулкий голос во все концы площади, по примеру Лида:

— Я пришел забрать власть в своем королевстве. Те, кто поддерживают меня, будут жить гораздо лучше, чем при республике. А те, кто не поддерживают, долго не проживут. Потому что вас, слабые простолюдины, я обращу в пыль щелчком пальца.

Площадь притихла — Сьедин таки умел производить впечатление речами. Я ждала, как он еще нас припугнет, но он отвернулся, прошествовал к трону, без церемоний плюхнулся на него, и, вытащив из воздуха огромную корону-трезубец с красными камнями, рывком напялил ее себе на голову со словами:

— Объявляю себя законным королем Варсотии. Увеселитель, показывай, что вы приготовили в честь моей коронации.

Я встрепенулась, но Лид качнул головой: увеселитель объявил танец фрейлин. В этом танце, к нашей тревоге, участвовала и Мада: подмигнув нам, она полезла на эстраду вместе с десятью другими девушками в шикарных платьях и с высокими прическами. Оркестр попытался заиграть что-то похожее на танец, но то ли я не понимала варсотской музыки, то ли он опять фальшивил и не держал ритм. Фрейлин, впрочем, это не смущало — как следует танцевать из-за развесистых нарядов они и не могли, а просто топтались перед носом Сьедина, взмахивая руками. Самокоронованный король Варсотии смотрел и слушал, перекашиваясь лицом при особенно фальшивых аккордах. Стоящий рядом со мной Лид в точности повторял его мимику. Адар пытался затолкать снятую кепку себе в ухо. Площадь шумела…

…Когда музыка достигла своего фальшивого апогея, Сьедин приподнялся с трона и гаркнул:

— Достаточно!

— Не могу с ним не согласиться, — прошипела Натка.

— Танец хорош, девицы, — благосклонно кивнул королек на фрейлин, которые кокетливо захихикали. — А вот оркестр отвратителен. Особенно мерзко играла вон та дудка, — Сьедин ткнул пальцем в соответствующего варсота и чуть тряхнул рукой. Варсот вместе с дудкой рассыпался в пыль. Площадь в ужасе затихла, а Сьедин взгромоздился обратно на трон и кивнул увеселителю:

— Давай дальше.

— П-п-песня в честь коронации Сьедина, — без следов веселья в голосе сказал Лат и подвинулся. На эстраду, загораживая от нас Сьедина, вдруг полез целый женский хор с тощей солисткой во главе. Сьедин недовольно рявкнул, хор послушно передвинулся, выстроился справа от него и раскрыл рты.

Оркестр заиграл вступление, видимо, с перепугу, почти не фальшивя. Зато хор с избытком восполнил это упущение, гнусаво затянув:

— О, король ты наш Сьедин, Ты нам так необходим, Ты принес порядок и закон! Ты хороший, ты красивый, строгий, смелый, справедливый, так цари во веки ты веков!

Натка тихо застонала, но для Сьедина, видимо, льстивые слова и женский пол хора перевешивали качество исполнения: слушая, он жмурился и улыбался, как кот перед сметаной. Лид, сжимая мою руку, глядел на него из-под сени кепки с легкой сожалеющей королевской улыбкой…