Страница 27 из 33
Женщина не сказала ему не слова. Она молча освободила девочку, подхватила ее на руки и направилась к съезду в дальнем конце гаража.
Когда со стороны съезда послышался звук зуммера, сообщавший об открытии гаражных ворот, сжимавшие онемевшую шею Гарри тиски ослабли. Гарри рухнул кулем на холодный пол. Он не мог повернуть шею от пронзавшей его позвоночник боли. Четыре обрубка на его правой руке кровоточили. В местах, где раньше были пальцы Гарри, теперь начинали пульсировать очаги острой боли. И боль эта становилась все невыносимее, постепенно вытесняя из сознания боль в области шеи.
С трудом Гарри все же повернул голову в направлении где стоял тот, кто держал его перед тем: сверху на него смотрел рослый широкоплечий голубоглазый негр с «хвостом» пепельных, почти белых волос на затылке.
— Моя рука… — заскулил Гарри.
Незнакомец молча прошел к железной тумбе, порылся в ящиках и достал из одного резиновый жгут. Он швырнул жгут Гарри и подождал пока тот перетянет кисть пострадавшей руки, после чего, сохраняя молчание, рукой указал Гарри чтобы тот лез на стол.
— Что?.. — испуганно уставился Гарри на негра и тотчас получил от того тяжелую оплеуху.
Незнакомец повторно указал на железный стол.
Второй оплеухи не понадобилось: Гарри послушно забрался на металлическую столешницу и свернулся в клубок по-собачьи, скуля и жалобно всхлипывая.
Когда незнакомец приковал наручником его искалеченную руку, Гарри взмолился:
— Прошу! Пощади! С-с-слушай, я заплачу! Я заплачу миллион… нет! Десять! Десять миллионов терракредитов! — причитал Гарри. — Только отпусти! Прошу тебя! Ты меня слышишь?
Мужчина обошел стол и ухватил левую руку Гарри. Гарри попытался сопротивляться и незнакомец вывернул ему кисть. Гарри истошно завопил. Щелкнул наручник, после чего железная рука чернокожего гиганта легла на лодыжку Гарри.
— Послушай… Как тебя… Послушай! Прошу, отпусти… — повторял Гарри. — Ну, прошу! — закричал он. — Чего ты молчишь?!
— А мне с тобой не о чем говорить, — ровным, бесцветным, лишенным эмоций тоном, без тени гнева или раздражения, даже без укора, без жалости, произнес чернокожий. — Надеюсь, последние часы твоей жизни не будут для тебя напрасны.
— Что?! — взбеленился, завизжал фальцетом Гарри.
Незнакомец ему не ответил.
Нажав одновременно все четыре кнопки на выдвинутом из-под столешницы пульте, его мучитель подождал пока сковавшие руки и ноги Гарри цепи полностью исчезнут в отверстиях в столешнице и, развернувшись, направился вслед за назвавшейся Ивори женщиной.
Когда чернокожий блондин исчез Гарри было вздохнул с облегчением, но тут в помещении начало происходить нечто странное. Вокруг полностью нагого Гарри, принявшего унизительную позу, будто на старинной фотопленке стали проявляться один за другим зеркальные диски с острыми как бритва краями…
Спустя два часа, маленькая Рина пришла в себя. Она лежала внутри странной чаши, имевшей форму сильно вытянутого полуэллипса. Вверху над ней зависла другая такая же чаша — вторая половинка эллипсоида.
На ней была свободная, нежная как шелк рубашка приятного зеленого цвета. Девочка поднесла к лицу худенькую черную ладошку и пошевелила пальцами: странно, она раньше никогда не замечала стольких деталей на своей коже… такое ощущение, будто прежде она видела все мутным и черно-белым, а теперь впервые увидела краски.
— Тебе нравится? — прозвучал рядом ласковый голос.
Девочка вздрогнула. Она повернулась чтобы посмотреть: кто это с ней говорит. Рядом у изголовья сидела красивая беловолосая женщина с молочно-кофейной кожей и миндалевидными голубыми глазами. На коленях у женщины мирно дремал Зевс, подергивая во сне одним ухом.
— Очень! — сказала девочка. — А где это я?
— На борту маленького космического корабля, — улыбнулась женщина.
Девочка осмотрелась. Чаша, в которой она лежала, оказалась висевшей в воздухе внутри небольшого округлого помещения. Позже она узнает, что маленький космический корабль называется «транспортным дроном» и что т-дрон этот похож на большой зеркальный диск, и что он может становиться невидимым и что летать на нем можно хоть на Луну…
— А где моя мама? — спросила маленькая Рина.
Ответить на этот вопрос Ивори было намного сложнее, чем вернуть девочке зрение и смягчить последствия пережитого ею кошмара.
Полностью лишенный кожи Гарри оставался в живых еще четверо суток. Он умер от обезвоживания на пятые. На вторые сутки Гарри сошел с ума: он непрестанно говорил, звал кого-то, его преследовали кошмарные галлюцинации.
Пять дискообразных зеркальных машин, с острыми как бритва краями, с мастерством недоступным ни одному хирургу-человеку срезавшие с тела Гарри кожный покров, находились рядом с ним до его последнего вздоха в готовности разрезать его на мелкие кусочки, в случае если кто-то пришел бы ему на помощь.
13
Поезд слабо покачивало. Вверху, в четырех километрах над беззвучно летящим по трубе-тоннелю вакуумным поездом, стоял жаркий летний день и легкий ветер гнал по поверхности Атлантики слабые волны. Но здесь, внизу, за окнами — сплошная чернота (тянувшаяся по дну океана вакуумная труба была полностью непрозрачна на протяжении всех подводных перегонов). Транзитный поезд Полис — Лондон уже миновал Азорскую развилку (транспортный узел, где в подводной громаде вокзала Понта-Делгада сходились поезда десятков линий из четырех материков и множества островов) и приближался к Британскому архипелагу.
Макс сидел, прикрыв глаза и откинувшись в кресле. Его правая рука лежала на бедре Рины, поверх ее узкой ладони; их пальцы сплелись. Легким, едва уловимым движением он поглаживал ребро ладони дремавшей у него на плече девушки, стараясь не шевелиться, дабы не потревожить чуткого сна возлюбленной, — прошедшей ночью они снова почти не спали. Слева от Макса сидела Клэр. Закинув ногу на ногу, она с интересом что-то читала в интерактивном листке.
Желая в очередной раз убедиться в том, что его глаза и рассудок его не подводят, Макс украдкой поглядывал на Клэр, когда та не замечала. Так, чтобы девушка-искин не истолковала эти взгляды своего… — отца? создателя? (Макс затруднялся с точным ответом) — …скорее друга… — ведь и тот и другой может быть другом — сказал себе создатель и отец Клэр — …как-то иначе. Для Макса существовала только одна женщина во всем мире — та, что сейчас спала у него на плече. Ее одну он желал, ее любил, и ни за что на свете не оскорбил бы ее, предпочтя ей другую. Пусть даже та и оказалась бы ее красивее и милее… впрочем, он и не думал сравнивать этих двоих, дорогих ему женщин. Макс, дал Клэр жизнь, стал причиной ее существования, стал первым, чье лицо увидел созданный им искин, ставший впоследствии Клэр, и, конечно же, он был рад тому, что исполнилась ее мечта.
Максу приходилось встречать искинов на базе имитирующих тело человека носителей. Одному он даже жал руку — рука как рука, на первый взгляд… но было в этом рукопожатии что-то… неуловимо фальшивое… что-то ненастоящее. Фактически носители искинов были искусно выполненными манекенами для удобства коммуникации компьютерного разума и человека. Но иначе обстояло дело с Клэр. Ее тело было… совершенным. В том смысле, что Клэр была абсолютно естественна. Хотя… и в другом смысле тоже — она была красавицей.
Взглянув украдкой на увлеченную журналом Клэр, Макс снова закрыл глаза и, уже в который раз, стал перебирать в памяти события последних дней. Вспомнил тот вечер, когда после разговора с Ангеликой он отправился к Рине…