Облепиховое пламя

— Итак, — начала Елизавета, повернувшись ко мне, на лице её расплылась улыбка, — столицей Россонтии является город…

Этенбург — столица Россонтии считалась северной частью этого государства, город был разделён огромным каменным мостом, соединяющим верхний и нижний Этенбург. Через мост распростёрлась великая река Эва, названная так в честь возлюбленной Михея Россонтийского — первого правителя Россонтии. Фактически Этенбург — город на реке. Воздух прохладный, свежий, с лёгким запахом водорослей и рыбы. Здания окрашены в пастельные тона, чаще встречались нежно-голубой и серый оттенки. Несмотря на простоту красок, многие строения были роскошными — нет, не вычурными и броскими, но определённо имеющими свою эстетичность.

И тем не менее, если приглядеться, Этенбург — мрачный. Вокруг солнца свинцовыми тучами сгущались облака, предвещая дождь. Идеально ровные дороги из крупного тёмно-серого камня. Вдалеке, возвышаясь на фоне стального неба, виднелся роскошный белый дворец, на первый взгляд имеющий форму буквы «П».

Посередине, разделённые скульптурой, к главному входу вели две лестницы. Статуя представляла собой изображение всадника на крупном, мощном драконе, двое ящеров поменьше парили в свободном полёте по обе стороны от всадника. Когда бричка проехала мимо дворца, я увидела гвардейцев в красных мундирах, которые неподвижно стояли у ворот.

— Кажется, дождь собирается, — резюмировала Елизавета.

Ну просто капитан очевидность!

— Но ничего, — продолжила директриса, — мы уже почти на месте. На будущее, Нора, всегда носи с собой зонтик, если собираешься выходить на улицу. Дождь — частое явление в Этенбурге независимо от времени года.

Замечательно! Настроение скатилось в бездну! Сам по себе дождь неплох, я ничего не имею против дождей, но удобная обувь и одежда остались где-то в прошлой жизни, и я без понятия, когда у меня получится выстроить портал таким образом, чтобы забрать свои вещи и вернуться в Россонтию, при этом не подвергнув себя опасности.

Я приуныла, что незамеченным не осталось.

— Ты из-за чего-то расстроилась? — поинтересовалась Елизавета.

Я кивнула.

— Мне не позволили вернуться и забрать свои вещи, хотя бы одежду и обувь. Обувь из вашего мира, очевидно, будет промокать.

Она улыбнулась какой-то такой улыбкой, значение которой было понятно только ей одной.

— Я тебя уверяю, что не промокнет. Это основы основ бытовой магии. Неужели в вашем мире отсутствует бытовая магия?

Конечно!

Ведь часы же мои не промокают от контакта с водой.

Какая-то я рассеянная сегодня…

В принципе это вполне нормальная реакция для человека, у которого изменилась жизнь в одно мгновение.

Насчёт бытовой магии: если такая и наличествует в нашем мире, то мне про неё ничего не известно. Но, видимо, маменька ей вполне себе обладает. У нас чародеи подразделяются на боевых магов, на знахарей и на ведунов. Про остальные виды магии я не ведаю. Хотя «ведунья» от слова «ведать», но вот я не ведала. Вообще. Нисколько. Чародейка из меня так себе, да?

Мы наконец приехали. Бричка остановилась. Фыркнули лошади.

Вот оно — министерство иностранных дел!

Внутри, что неудивительно, царила привычная всяким госучреждениям суматоха. Работники министерства, как мухи, с папками и документами летали туда-сюда, проскальзывали, едва уловимые взглядом. Мужчины в строгих чёрных сюртуках, женщины в не менее строгих классических платьях. Большинство имели плотное, полное телосложение — так, видимо, сказывалась сидячая работа, по-нашему офисная. Лица у них были с естественным сероватым оттенком, как у бумажек, с которыми они без устали работали.

Зал практически круглый, с минимальным количеством углов, как будто находишься внутри огромной белой чашки для чая. Заметила я и наличие зеркал, в которые то входили, то выходили работники министерства. Белоснежный пол из мрамора, на котором был изображён, по словам директрисы, огромный герб Россонтии.

Трёхглавый дракон.

Я, увлечённая рисунком, остановилась и начала разглядывать герб.

Все три головы дракона разной формы и цветов. Посередине дракон был тонким, вытянутым, как змей, и белого оттенка, с длинными усиками и маленькими, малюсенькими такими крылышками. Мне мгновенно вспомнилось существо, замеченное в облаках возле больницы.

Справа от белого — голова красного дракона, ну знаете, такого каноничного дракона из средневековых баек, с огромной клыкастой пастью, из которой разъярённый ящер извергает алое пламя, крылья у него были мощные, размашистые!

Слева — голова дракона синяя, напоминающая гибрида какого-нибудь морского существа и ящера. Дракон не такой тонкий, как белый, но и не такой крупный, как красный. Словом, что-то среднее. Но тем не менее такой же вытянутый, как белый дракончик. Чешуя синего дракона переливалась также голубыми, фиолетовыми и зелёными, как водоросли, красками. Вместо крыльев, как у двух предыдущих собратьев, у ящера наличествовали многочисленные плавники — острые, как шип акулы.

Драконы. Они, кажется, повсюду.

— Почему драконы? — полюбопытствовала я. — Разве они существуют? — в голосе отчего-то прозвучала лёгкая ирония.

Впрочем, не удивлюсь, если таковые реально существуют.

— Их существование реально, — услышала я подтверждение. — Драконы — источники магии. Белый дракон, — начала объяснять Елизавета, — символизирует стихию воздуха. Дракон красный олицетворяет собой пламя, солнце, великое светило всех миров, это самый сильный дракон. Синий же дракон обозначает водную стихию — стихию жизни. Драконы эти вечны и бессмертны, как и сами стихии. Повелевают ими так называемые повелители драконов: королевская правящая династия Россонтийских. Самым сильным — красным драконом — также способны повелевать поцелованные огнём.

Драконы, источники магии, стихии, повелители этих самых ящеров и поцелованные огнём — информация, которую так сразу не переваришь. Я задамся этими вопросами позже, когда немного, но приду в себя, когда осознаю окончательно, что Россонтия отныне мой дом. И, кажется, я снова приуныла. Или я всё-таки не выходила из состояния уныния?

— Елизавета Николаевна, какие люди! — прозвучал радушный вскрик.

К нам направлялся мужчина на вид лет сорока, низкорослый, с тёмно-каштановыми волосами и усами, тёмно-карие глаза с чёрными крапинками, одет был на нём чёрный сюртук. Единственная ассоциация, которая пришла мне на ум, — таракан. Мужчина напоминал таракана. Весь такой коричневый, энергичный, путающийся под ногами, но, несомненно, ускользающий. Несмотря на приветственную улыбку, он остановился на шаг от нас.

— Капитон Емельянович! — поздоровалась директриса, также не разделяя между ними расстояние; затем она обратилась ко мне: — Нора, позволь тебе представить нашего многоуважаемого министра.

— Эта леди, я так понимаю, наша попаданка? — Капитон перевёл взгляд с Елизаветы на меня.

Я выдавила из себя подобие улыбки.

— Да, — директриса кивнула. — Телепортировалась на территорию пансиона сегодня утром.

— Сама? — задал наводящий вопрос министр.

— Даже не сомневаюсь в этом, — твёрдо произнесла женщина. — Судя по рассказу Норы, она переместилась своими силами.

— Ведунья, значит… — задумчиво протянул министр.

— Сильная! — как бы подсказала Елизавета, чуть наклонившись вперёд. — Впрочем, это лишь предположение, — если первые слова прозвучали с неким даже возбуждением, то последние слова она произнесла чуть небрежно.

— Ваша протеже? — предположил Капитон.

— Нет-нет, — поспешно ответила директриса. — В пансионе не осталось мест.

— Разве? — министр нахмурился.

Я сделала вид, что меня не интересует тема их разговора. Однако, судя по искренне удивлённому лицу министра, можно предположить, что для него отсутствие мест в пансионате оказалось весьма неожиданной ситуацией. Кажется, Капитон до последнего думал, что я стану воспитанницей женского магического пансиона имени Эвы Россонтийской.

— Право, Капитон Емельянович, не смотрите на меня так! Вы же знаете, я бы лгать не стала, в конце недели предоставлю подробный отчёт.