Страница 12 из 19
– Прими в знак благодарности моей, купец Макарыч, – вложил он перстенек в руку нового знакомца.
– Это чо? – Макарыч поднес перстень к глазам, внимательно рассматривая камень, и те в изумлении расширились. – Это брюлик?! Слышь, Лех, ну его на фиг. Забери. Я еще пожить хочу, и желательно на свободе. А за такие вещи и голову снести могут.
Но Леший уже призвал лесовика и, открыв переход на его поляну, покинул онемевшего от увиденного Макарыча. Из ослабших пальцев выпал перстень и, ударившись о металлическую решетку, провалился в сточный желоб. Бриллиант от удара вылетел и закатился в наметенную ветром кучку мусора под поребриком.
Так как дело происходило в заднем дворе гипермаркета у служебного входа, обзор к которому перегораживала стоявшая рядом фура, то кроме начальника охраны, коим и являлся Евгений Макарович Черных, невероятное исчезновение высокого блондина в джинсовом костюме больше никто не увидел.
Глава 5
Оказавшись на окруженной терновником поляне, Леший первым делом попытался сотворить переход в собственные владения. Однако не вышло. И из собратьев на призывы никто не откликнулся. Отчего же легко получилось сотворить малый призыв к Лесовику Терентию и затем создать переход на поляну? Сие пониманию владыки было недоступно. Зато переходы к известным Лешему местам в данной местности призывались, как говаривал Кощей, без проблем. Ради эксперимента он сотворил переход к избе-рожальне, к поляне, на которой встретил скоморохов, и к тому месту на заднем дворе огромной лавки, где расстался с купцом Макарычем. Тот все еще был там, но появление пришельца не заметил, ибо, стоя на четвереньках, усердно перебирал грязь в сточной канаве. Подивившись такому поведению знакомца, Леший вернулся к Терентию.
Терентий крошил челюстями грецкие орехи, которыми его угостил владыка. Он засовывал их в рот целиком и перемалывал вместе со скорлупой. Леший хотел было сказать ему, что есть, как и в лесном орехе, надо только ядрышки, но, видя лучащееся блаженством лицо лесовика, мысленно махнул рукой. Однако на всякий случай отсыпал тому еще и вяленого чернослива.
Ожидаемо лесовик не смог дать пояснения ни на один из вновь появившихся вопросов. Да и откуда ему было что знать, ежели он никогда не покидал пределов своего леска, а иной народец, некогда сосуществовавший, вместе с людьми, уже век как покинул не только град, но и окрестные земли, и во владения лесовика не заглядывал, вестей не приносил.
А ведь Леший и побывал-то только на окраине неведомого града в одной только лавке, которая величием превосходит любой из виденных ранее дворцов. Что же встретит его далее в самом граде, там где высятся громады более великих дворцов, сравнимых лишь с неприступными скалами, о твердыню которых разбиваются исполинские волны Великого Моря?
В конце концов, владыка принял решение искать проживающего в граде человека, способного внятно растолковать ему все о здешних реалиях. Решение это возникло не само по себе, а было принято благодаря воспоминаниям опять же о восставшем Кощее. Тот восстал с душой и памятью чистыми, аки у младенца. Хотя, были причины, заставляющие Лешего сомневаться в той чистоте. Но, то что Кощей ничего не помнил из собственного прошлого, это точно. И повезло тому встретить в чащобе заплутавшего княжича Болтомира Заозерского, который взял на себя заботу о просвещении Кощея, не ведая, что перед ним один из перволюдей, от которых пошел весь род человеческий.
Дело за малым – найти поводыря, подобного кощееву Болтомиру.
Приняв решение, владыка призвал переход на задний двор лавки.
Водитель погрузчика, перевозивший стопку деревянных поддонов, ошарашенно выпучил глаза, когда увидел появившееся марево и вышедшего из него высокого блондина в джинсовом костюме. Опомнился он только тогда, когда погрузчик пробил рогами стекла салона «Мазды» начальника охраны, засыпав ее поддонами.
Посмотрев на свершившееся столкновение, Леший непонимающе хмыкнул, пригладил аккуратную бородку и пошел в обход фуры.
Площадь перед фасадом гигантской лавки оказалась почти наполовину заполнена машинами, которые непрерывно то подъезжали, то отъезжали. Народишку тоже суетилось изрядно. Кто-то только шел в лавку, кто-то уже выкатывал наполненные снедью и прочим товаром корзины, и перегружал их в сундуки, которые, как и положено, находились в задней части самобеглых карет.
Пройдя сквозь людскую суету, Леший двинулся по мощеной тесаным серым камнем тропе вглубь града. Подойдя к первому дворцу, он остановился и задрал голову, считая по окнам, сколько в нем поверхов.
– Мужчина, что вы встали посреди дороги?! – вопросил визгливый голос.
Отвлекшись от подсчета, он обернулся и увидел необъятную бабищу, в обеих руках у которой было по несколько слюдяных сумок, набитых снедью. За ее спиной пыхтел так же нагруженный сумами мужик. Габариты мужика лишь малость уступали теткиным. А та снова взвизгнула: – Чего вы встали, мужчина?
– Поверхи считаю, – указал на дворец взглядом Леший, размышляя, отчего и эта баба ему выкает, будто понтляндскому дворянину? Может дело в одежке, которую он на себя накинул? Но баба вдруг заговорила по-простому.
– Чего-о? – протянула она, прищурив правый глаз и покраснев щеками. – А ну, дай пройти! Встал тут как столб!
Леший поспешно отступил на травку от двинувшей на него громадины. Вместе с ним с тропы пришлось сойти и еще полудюжине человек, идущих навстречу. Груженый мужик верным псом пропыхтел за хозяйкой.
Предположив, что мощеные тропы в граде настелены лишь для особой категории граждан, пришелец решил до прояснения вопроса больше по ним не ходить, и далее двинулся по островкам не мощеной земли, заросшим однообразной низкой овсянкой, и по которым пролегали привычные протоптанные тропинки.
Теперь владыка не обращал внимания на людишек, ибо не мог оторвать взор от высившихся вокруг дворцов. Впрочем, эти громадины на дворцы вовсе не походили. Несмотря на исполинские размеры, не было в них духовного величия, будто воздвигали их не мастера, а нерадивые подмастерья, выбивающие прессом одинаковые кругляши, из коих потом настоящий мастер скрепит искусную броню. А еще дворцы-громадины чем-то напомнили Лешему муравьиные кучи, иные из которых могли превышать даже его рост. Так и казалось, что из ровных рядов окон сейчас полезут людишки и начнут ползать по стенам, будто мураши.
Вдруг владыка повел носом, втянул воздух ноздрями, гадливо сморщился и опустил взор. Его брови поползли вверх от увиденного. В полудюжине шагов впереди, выгнув спину, будто бойцовый кот, гадило на тропу существо, в котором он не сразу опознал пса. Светлая розоватая шерсть настолько короткая, что тело псины кажется по-поросячьи лысым. Задранный торчком крысиный хвостик. Короткие мощные челюсти. Выпученные и налитые кровью от натуги глаза. Брыластая морда неестественно приплюснута, словно ее вмяли молотом. Таких уродцев Леший видывал и ранее. Изредка их привозили купцы, посещающие Туманный Остров. Некогда изгнанные на него друиды славились тем, что любили извращать даденые Создателем первообразы зверья. Потому внешний вид хвостатого недоразумения пришельца не удивил. Удивил его тот факт, что оно гадило прямо на тропу, аки неразумная травоядная скотина. А пес именно не метил тропу, обозначая свое присутствие, а зловонно гадил. Эдакое поведение хищного зверя не могло уложиться в понимании владыки.
Чуть в стороне, на другой тропе, мощенной тесаным камнем, стоял мужик в красных шароварах и белой нательной рубахе, обтягивающей мускулистый торс. Он перебирал в руках искусно скованную цепочку саженой длины и с умилением, с каким родители наблюдают за играющим младенцем, смотрел на гадящую псину.
Поняв, что перед ним хозяин лупоглазого недоразумения, Леший строго вопросил:
– Пошто дозволяешь псу на тропе человеческой гадить? Пошто не убьешь скотину неразумную, дабы не оставила семя подобного?
– Ч-чо? – мужик от неожиданности выпустил один конец цепи, и та звякнула о мостовую. Глаза его выпучились в сторону пришельца точно у тужащегося пса.