Илотан. Сибирь

Решение пришло мгновенно. Подхватив сайдак (футляр.авт) он спрятался за ближайшее дерево и стал ожидать гнавшихся за ним людей. Руки автоматически достали джебе (стрелу.авт.).

На небольшую поляну, где расположились рыбаки, выехало двое конников. Увидев догорающий костер и спящего около него молодого человека, они спешились. В руках одного сверкнула кривая сабля.

"Могут убить Байира, – подумал Илотан и решился. – Буду защищать".

Мгновение и джебе в тетиве. Стрелять научен с детства. Верхом на лошади и почти не целясь, интуитивно улавливая мгновение отпускания пальцев, крепко сжимавших смертоносное жало.

Легкий посвист и вторая джебе уже в пальцах, вставляющих ее в тетиву. Стрела угодила в шею одного из преследователей. Сабля выпала из рук, и он свалился на землю. Пока второй с ужасом смотрел на происходящее, другая стрела пронзила и его.

Илотан метнулся к всё ещё спящему Байиру и разбудил его:

– Вставай, засоня. Срочно уезжаем. Что предлагаешь? – также на ходу спрашивает Илотан. – Они же хотят напасть на чей-то улус. Надо успеть предупредить.

– Ладно, – согласился Байир. – Давай тогда быстрее в свой улус.

Рискуя ударится о дерево или увязнуть в болоте, они, как можно скоро, двинулись в сторону своего дома. Вскоре донесся лай собаки, и ребята оказались у юрты, которая стояла с другой стороны речки Илотки, чуть поодаль от основного массива жилищ.

– Давай к Голсану, ему все расскажем, – предложил Илотан. – Он что-нибудь придумает.

– Больше не к кому, – согласился Байир, – едем прямо в кузницу.

И вот они у Дархана, который оказался на своем месте. Привязав лошадей за серьгу, они буквально вбежали во внутрь. Увидев взволнованных ребят, Харадархан отложил молот в сторону и спросил:

– Что случилось?!

– Уважаемый Голсан. На реке Булэн вы видели чужих. Они едут сюда.

Голсан на время задумался, было о чём. Это были явно не свои. Зачем было гоняться за хубунами (мальчишками.авт.).

– Это кеты или моймоны, – говорит Голсан. – Если моймоны, то дело худо.

Ребята внимательно слушают шамана. Ведь он же ко всему и старейшина улуса, барга к нему прислушиваются все, даже старые жители.

Сбросив рабочий зипун, Голсан надевает рубаху. Он понял, что в ближайшее время предстоит другая работа. Над улусом нависла смертельная опасность. Да и над соседними угроза не меньше. Особенно попадает под первый удар этих деренги (разбойники.авт.) улус Баторовск, находящийся у истока реки Киряти и до которого самая близкая дорога от реки Буиэн. А дальше, если идти вниз по реке, можно разорить многие улусы. Голсану стало не по себе при мысли о том, что пришельцы могут натворить в этих местах. Эти, страшнее монголов, не щадят ни женщин, ни детей и грабят все то, что попадет под руку.

– Байир, скачи в Маидогай. Пускай мужчины соберутся и приедут к нам. А дети и женщины срочно прячутся у Доржея. Там болота, только он знает тропы, – обратился к Байиру.

Немедля ни секунды, тот вскочил на коня и понесся выполнять указание Голсана.

– А ты, – кузнец направил черный закурузный палец в сторону Илотана, – давай скачи в Верхнюю Киреть к нойону Гэгену. Пусть он собирает своих людей. Половину из них приведи сюда. И еще скажи Гэгену, чтобы сразу отправил остальных людей в харагу (охранная застава.авт.).

– Будет сделано, уважаемый.

И ребята поскакали на своих выносливых и быстрых лошадях выполнять распоряжение старейшины.

Голсан хорошо осознавал, что времени у них очень мало. Требовалось и самому поторопиться. Быстро переодевшись и вооружившись, он направился в юрты односельчан, сзывая их на охрану улуса. Воя и причитая, женщины с детьми уходили в чащобу, подальше от своих родных юрт.

Перебравшись по шаткому мостику через холодную прозрачную реку Киреть, Байир быстро добрался до Мондогая, юрты которого были чуть дальше переправы. Слух о надвигающейся опасности разошелся с молниеносной быстротой. Мужчины, оседлав лошадей собирались у мостков, а женщины и дети со скарбом побежали к укрытию, которым служило «болото Доржея» и находилось поблизости, через небольшое поле и представляло собой огромное болотистое урочище с зарослями клюквы, где водилось много дикого зверя и птицы.

Байир подгонял собравшихся вооруженных мужчин:

– Давайте быстрее в Илоты. Голсан ждет вас там.

Человек двадцать всадников молча двинулись к месту сбора, которое находилось неподалеку, не более чем в двух ли от их улуса.

У Голсана были некоторые сомнения в плане намерений вторгшегося врага. А что идет враг, не сомневался. Он даже не направил посланника в улус Баторовский, просчитав, что гонец может не успеть и попадет в западню. А может уже пришла беда и улус захватили? Вот только куда направятся враги после захвата Маидогая? Это был серьезный вопрос и Голсан принял свои меры. Он правильно рассчитал, что такой улус, как Илоты, оставлять в тылу нельзя. Более выгодно для нападающих разделаться с Илотами, а затем ударить по Верхней Кирети и разграбив ее, пойти дальше вниз по течению реки, разоряя множество больших и малых улусов. В прошлые годы это совершалось не однажды и приходилось очень непросто и долго восстанавливать разграбленные селения. Предстояло дать решительное сражение, чтобы враги навсегда забыли дорогу в эти края. Не напрасно же он старался, день и ночь изготавливая в своей кузне, вместе с подручными, вооружение для мужчин: стрелы, сабли и наконечники копий. И вот этот момент наступил.

Вторгшийся во владения илотов и кераитов отряд вел джагун (сотник.авт.), которого все звали Хархан. Племя маймонов давно подчинило соседнее племя кетов и те были в вассальской зависимости от жестоких завоевателей. Вот и на этот раз в этой сотне было больше половины воинов из рода кетов, по неволе ставших союзниками племени, широко известному как «деренчи» (разбойники.авт.).

Сотник Харахан был в некотором сомнении на счет своих планов после того, как были обнаружены двое убитых соплеменников, отправленных в погоню за примеченными инородцами. Он рассчитывал на внезапность и отсутствие организованного отпора, что давало хороший результат в прошлые времена и приносило им огромную добычу, которую они увозили вместе с ясырками (пленными женщинами.авт.).

После некоторых раздумий решил не отступаться от своего задуманного плана и захватив улус Баторовский, пройтись по всей реке Кирети до ее впадения в реку Булэн. Много здесь богатых улусов, хорошая пожива. Возвращаться обратно с пустыми руками не хотелось.

– Урагхо (вперед.авт.) – скомандовал он своему воинству. – На Баторовский.

Проводником у Харахана был, видавший многие земли, старый лис Мерген, хорошо знавший местность вплоть до Тангут. Его звериное чутье и природный дар охотника заложили в его памяти географию целого необъятного края. Ценил за это его Харахан, дорогими подарками одаривал за оказываемые услуги в далеких походах.

Улус находился не более чем в восьми ли от переправы через Булэн, почти сразу за поворотом, у окончания цепи небольших гор. Этот ряд возвышенностей местные жители именовали «жердак». Там росло множество тонких, длинных сосен, которые использовались для огородов и легких строений. По узкой тропе отряд Харахана вышел к истоку реки Киреть, где и находился Маидогай. Мерген, ехавший в голове отряда, поднял вверх руку и конники остановились. Спешившись, он и Харахан подошли к опушке леса, откуда улус виден, как на ладони. Был он не маленьким. Четыре ряда юрт раскинулись на большом поле, свободным от деревьев. Дальнейшее пространство ограничивал глубокий овраг, по которому текла речушка, являясь одним из источников рождения реки Кирети, которая не замерзла даже зимой, в лютые морозы на протяжении двадцати ли от места ее рождения (Ир-река, ети-зимний, холодный.авт.).

Около некоторых юрт мирно горел огонь. Люди не спеша готовили пищу, не подозревая о нависшей угрозе. Глаза Харахана стали масляными и совсем сузились от охватившей его радости. Губы растянулись в злорадной, хищнической улыбке, обнажив редкие, желтые зубы, прокуренные табаком. Трубку, сработанную искусным мастером на зависть всем окружающим, он почти не выпускал из своих уст, то и дело набивая ее табаком и стучал кремсалом поджигая ее. Все это он проделывал даже, не слезая с лошади, на ходу. Харахан вновь поднял вверх руку. Сотня рассредоточилась, готовясь к нападению. От седл отвязывались копья, со звоном вылетали кривые сабли из ножен.