Страница 3 из 35
Глава 1. Проникновение
Перед отъездом из Парижа Григулевич, не будучи уверенным в том, что ему удастся возвратиться во Францию, на всякий случай снялся с учета в парижском филиале МОПРа и попросил учетную карточку переслать в Буэнос-Айрес, а заодно и дать рекомендательное письмо, чтобы там в случае его невозвращения подключили бы оперативно без предварительной проверки к ведению политической деятельности.
Прожив у отца в провинции Энтре-Риос почти полгода, Григулевич получил направленную с курьером депешу от секретаря аргентинского филиала МОПРа Карла Духовного, вызывавшего его на связь в условленном месте Буэнос-Айреса. Когда Иосиф стал объяснять выздоровевшему к тому времени отцу, что должен вернуться во Францию, тот начал уговаривать его, чтобы он остался в Аргентине и нашел бы в ней свое поле политической деятельности. Пообещав подумать над его предложением, Григулевич отправился в Буэнос-Айрес.
Там с ним встретились и беседовали первые лица аргентинской компартии и филиала Коминтерна Витторио Кодовилья, Родольфо Гиольди, Муньес Диас и Карл Духовный. Они, как и отец, стали усиленно уговаривать его остаться в Аргентине и помочь им в борьбе с засильем немцев, с насаждаемым в стране фашистским «новым порядком» и с теми, кто разделяет нацистскую идеологию. Поняв, что местные партийные функционеры действительно нуждаются в его помощи и весьма заинтересованы в нем, Григулевич, овладевший к тому времени испанским языком, согласился с их предложением.
Через некоторое время ему были сделаны документы на имя аргентинца Хосе Ротти из провинции Энтре-Риос, где проживал его отец, имевший фабрику по производству лекарственных препаратов из диких трав. Для прикрытия своей нелегальной политической деятельности и поездок по стране Григулевич оформил себе удостоверение инспектора-контролера аптекарских магазинов от отцовской фабрики,
Новая политическая деятельность Хосе Ротти на латиноамериканском континенте началась с постоянных командировок по стране. Он побывал в девятнадцати из двадцати двух аргентинских провинций, в которых занимался не только пропагандистской работой, но и участвовал в многочисленных дискуссиях по внутрипартийным вопросам и в мобилизации общественного мнения против распространения «коричневой чумы» фашизма. За недозволенную политическую деятельность Хосе Ротти в числе других аргентинцев дважды арестовывался полицией.
Когда же фашизм проявил себя демонстративно в Испании и там началась гражданская война с мятежниками генерала Франко, Григулевич в ответ на призыв Исполкома Коминтерна встать всем на защиту Республики, не колеблясь, при финансовой поддержке отца и выданных послом Испании в Аргентине, известным на Пиренеях писателем-антифашистом Осорио-и-Гальярдо, документов на имя Хосе Окампо незамедлительно отправился в Барселону, а оттуда в Мадрид. Там он снова встретился со знакомым ему руководителем группы инструкторов Исполкома Коминтерна Витторио Кодовильо и генеральным секретарем ЦК испанской компартии Хосе Диасом. Они поселили его в отель «Гэйлорд» вместе с советским кинооператором из Москвы Романом Карменом, а на другой день представили командующему знаменитым Пятым полком республиканской армии, национальному герою Испании Энрике Листеру. Легендарный комполка распорядился назначить его своим советником по международным вопросам и одновременно политическим консультантом комиссара Контрераса. Тогда же Листер познакомил его с добровольцем из Мексики, командиром танкового подразделения Давидом Альфаро Сикейросом – известным художником-монументалистом. «Но поскольку аргентинскому милисиано[4] с испанской фамилией Окампо придется участвовать и в боевых операциях, то направьте его сначала в военно-учебный центр», – распорядился Энрике Листер.
Месяц Григулевич учился стрелять из разных видов оружия, бросать гранаты из окопов и водить машину, потом с оценкой «отлично» окончил двухнедельные курсы младших командиров. А через день ему доверили уже командовать небольшой интернациональной группой в боевой оборонительной операции перед Университетским городком Мадрида. Была поставлена задача – не дать противнику захватить Толедский мост и войти по нему в столицу Испании. Боевое крещение коминтерновец Григулевич выдержал успешно, слава о его боевой группе мгновенно распространилась по всему Центральному фронту. Вскоре после этого его перевели на должность помощника начальника штаба Мадридского фронта.
Но Григулевич не тот человек, чтобы превращаться в «штабную крысу», ему удается убедить начштаба генерала Висенте Рохо отпустить его на передовые позиции линии фронта. Назначенный командиром роты он принимает участие в самых жарких боях под Гвадалахарой, Бриуэгой, Сигуэнсой, Брунете и на Сарагосском направлении. После блистательной победы республиканцев в Бриуэгской битве командование Двенадцатой интербригады устроило званый ужин. На него были приглашены советники из Красной армии и органов госбезопасности СССР, военные писатели Эрнест Хемингуэй, Илья Эренбург и Михаил Кольцов.
Командующий Пятым полком Энрике Листер взял с собой на этот ужин и удачливого во многих боях командира роты Хосе Окампо, где и познакомил его с главным советником СССР в Испании по вопросам госбезопасности, резидентом советской разведки Александром Орловым. По окончании торжественного мероприятия Орлов предложил Окампо встретиться на другой день на улице Веласкеса, 63 при входе в штаб интербригад. Стреляный воробей, резидент Орлов ничего не делал просто так, все его поступки, поведение, беседы и даже слова преследовали определенную цель. На этот раз он решил склонить Григулевича к согласию перейти на службу в органы безопасности республиканской Испании, а потом и в советскую разведку. На этот шаг Орлов пошел только после того, как изучил Окампо через свои источники в штабе Центрального фронта и через Витторио Кодовильо, который сообщил ему биографические данные на подпольщика из Литвы, назвал все его клички, имена и фамилии, по которым он жил и вел политическую работу во Франции и Польше.
Когда же Кодовильо озвучил подлинную фамилию Окампо, то Орлов сразу же вспомнил своего помощника по нелегальной резидентуре в Париже Александра Короткова и неиспользованную им вербовку литовского подпольщика, исчезнувшего тогда неизвестно куда. «То, что не успел сделать Коротков во Франции, должен завершить я в Испании», – твердо решил резидент Орлов.
Однако Григулевич начал при встрече задавать лишние вопросы: «Почему именно мне вы предлагаете такую работу?»; «В делах госбезопасности я полный профан. Смогу ли?» «Сможете! – надавил резидент. – У вас есть для этого прекрасные данные: во-первых, хорошее прошлое. Во-вторых, владеете несколькими иностранными языками. В-третьих, вы – человек, свободный от семейных забот. В-четвертых, вы умеете входить в контакт с незнакомыми людьми. А самое главное, что роднит вас с разведкой, – это опыт вашей нелегальной деятельности в разных странах по линии Коминтерна. И если ты, – Орлов перешел на «ты», – согласишься перейти на службу в комиссариат госбезопасности Хунты защиты Мадрида, так называемой Сигуридад, то ты автоматически становишься и нашим секретным сотрудником, как бы внедренным в эту Сигуридад. В ней ты будешь заниматься очень интересной и увлекательной работой. Например, выявлением франкистских пятиколонников и фалангистской агентуры, участвовать в арестах и следственных мероприятиях… А если у тебя не будет получаться, вернешься обратно на фронт командиром роты или в штаб генерала Рохо. Но я почему-то уверен, что у тебя все получится…»
Окампо-Григулевич над предложением главного советника госбезопасности СССР размышлял недолго. Он давно любил Россию и ее народ за преданность революционным идеалам, за смелое и настойчивое строительство общества социальной справедливости, равенства и братства. Тем более, это были и его идеалы, за которые он боролся с нелегальных позиций в Литве, Западной Белоруссии, Франции, Аргентине, а теперь и в Испании. Подумав минуты две, он принял предложение резидента Орлова.
4
Доброволец.