Наизнанку. Лондон

Глава вторая

Секунда. Вторая. Третья. Ничего.

– Может, львов не надо было трогать? – В голосе Тима трепыхались крохотные остатки надежды.

– Вряд ли.

– Ну, тогда, может, мы толкали не с той стороны?

– Да ладно, что уж. Просто оно не сработало. Знаешь, мне даже не сильно обидно. – Улыбка у Сони вышла несколько вымученной, но всё же это было лучше, чем вчерашняя холодная непрошибаемость.

– То есть обидно, конечно, но ведь изначально шансы были не так уж и велики. Зато было весело, да?

– Ага. Ещё как. Знаешь, а я поверил. Всё казалось таким логичным.

– Казалось…

– А ты всё выкинула? Если попробовать ещё раз, может, мы найдём косяк?

– Ты третий раз за минуту повторяешь «может». Не может. Я всё выкинула. Да оно и к лучшему. Жили же мы как-то до вчерашнего дня, и ничего. В конце концов, всё началось с какого-то идиотского пера. Давай представим, что это было голубиное перо, просто очень черное. Это был голубь гот.

– Давай, – протянул Тим, у которого наблюдался острый дефицит уверенности.

– Славно! Так, возвращаемся в реальность: ты ещё успеешь на последнее занятие, а я на Оксфорд-стрит!

– У тебя совесть есть? Почему я пойду учиться, а ты – шляться по магазинам?

– Во-первых, я девочка. Во-вторых, у меня стресс…

– У меня тоже! – Сопротивлялся парень по инерции, и так было ясно, что выбора у него нет.

– Во-вторых, у меня стресс и расстройство, – упрямо повторила Соня, – а в‑третьих, я старшая сестра! Не повезло тебе.

Вздыхая о вселенской несправедливости, Тим побрёл за сестрой к метро.

Дабы поберечь папину нервную систему, было решено не заходить в Селфриджес. Но пройти мимо витрин – ни за что! Сегодня они были выдержаны в черно-белых тонах. Огромные и крошечные воздушные шары, парящие фигуры перемежались с платьями и блузками. Движущиеся белоснежные спирали в окружении иссиня-черных мерцающих фигур. Вариации на тему инь и ян. День и ночь. Гимн монохромности. Нет, раз решила не заходить, значит, решила! Соня поспешила дальше, чтобы не испытывать силу воли.

Бытует мнение, что шопинг – лучшее лекарство от стресса. К сожалению, срабатывает оно не всегда. Иногда, после такой магазинной терапии смотришь на свои покупки и серьёзно сомневаешься в собственной адекватности. Как раз Сонин случай. Результаты почти шестичасовой охоты: блузки белые – две штуки, юбка-карандаш черная, белое платье в пол, хоть завтра замуж выходи, джинсы клёш (вот они точно в магазине выглядели темно-синими) чернее чёрного – и так ещё два пакета. Либо в девушке проснулась её внутренняя панда, либо… другой альтернативы в голову не приходило.

Тима дома не оказалось. «Похоже, тоже где-то лечит стресс и расстройство», – подумалось Соне. Дергать брата она не стала, пусть тусит. Дома сидеть не хотелось совершенно, тем более что тут немым укором лежали кипы черно-белого безумия. «Надо бы оставить ему записку, хоть раз воспользуюсь доской», – решила Соня. Мел заскрипел по грифельной поверхности. Белый мел по черной доске. «Кажется, у меня начинается паранойя! Бегом отсюда!» Схватив сумку, телефон и теплый кейп, Соня захлопнула за собой дверь.

Не прошло и часа, как она сидела на набережной, где-то между Вестминстером и Пимлико. В кейпе было уютно, а с кофе тепло. Что же это на неё нашло? Что за блажь с черно-белым гардеробом? Всё эта история. Чёрное перо, Белая башня. Вот откуда ноги растут. Срочно забыть, выкинуть из головы! Может, уехать на пару дней из Лондона? И мелкий тут вздохнёт свободно. Даже если учиться не будет, практики языковой хоть отбавляй, чего стоят одни только сборища у Мостина! Идеально, конечно, было бы метнуться до Эдинбурга, но за это папа по голове не погладит. Можно доехать до острова Вайт. Белые скалы ничуть не хуже, чем в Дувре. И вроде у них там даже уникальные имеются, Иглы, кажется. Идея нравилась Соне всё больше и больше. Надо бы посмотреть, как туда доехать и что там на самом деле с этими скалами.

Девушка горько усмехнулась. Последняя открытая вкладка в браузере телефона – Тауэр, Белая башня. И с чего её только назвали Белой? Вполне себе коричневая. Рука застыла над крестиком закрытия окна. Белая! Но не белая. Господи, весь день же! Белое и чёрное. И башня. Двадцать процентов зарядки. Кто бы сомневался! Только бы хватило. Итак, история Белой башни. Не стоит даже углубляться в дебри, Википедии вполне достаточно.

«Крепость, позже ставшая известной, как лондонский Тауэр, была заложена Вильгельмом Завоевателем в одна тысяча шестьдесят шестом году. Она исполняла роль…».

Бла-бла-бла. Вот!

«Также именно в период правления Генриха III зародилась традиция побелки башенных стен: в марте одна тысяча двести сорокового года он приказал выбелить стены Великой башни снаружи и изнутри».

Башня меняла цвет, темная и светлая, как день и ночь. Изначально, да и сейчас, она была тёмной. Мы всё сделали правильно, ошиблись только со временем суток. Сколько сейчас времени? Пять минут одиннадцатого. Я успею. Мы успеем.

Тим не брал трубку. Опять. Дежавю. «Он мне не простит, что я поехала одна», – подумала Соня, но сама уже торопилась к ближайшей станции. «Хоть сообщение отправить: «Мелкий, мы идиоты! Башня не белая. Я попробую ещё раз. Не бей меня потом сильно».

Вход в сад был закрыт. Но разве хилый забор мог сейчас остановить неуёмную жажду приключений? Соня стояла перед воротами, взлохмаченная, с бешено колотящимся сердцем. Оставалось две минуты. «Я всё-таки ненормальная», – пронеслось в голове. Ожил телефон. Тимоха.

– Не смей туда ходить без меня! – крикнул брат. – Давай завтра, вместе, пожалуйста! – гневные интонации молниеносно сменились просящими. – Это же нечестно!

– Прости, Тим. Я не могу ждать до завтра. Я перезвоню через минуту, когда оно опять не сработает. Буду рыдать в трубку, – ответила Соня и отключилась.

Но она сама не верила в то, что говорила. Не перезвонит. Сейчас всё получится. Десять минут пятьдесят девять секунд. Соня прикоснулась к львиной морде. Холодная. Совсем как перо. Одиннадцать минут девять секунд. Вдох. Выдох. Соня толкнула створку.

Упала, больно ударив коленку и поцарапав ладонь.

– Вот ведь… – Окончание фразы так и осталось невысказанным. Соне всегда казалось, что все эти «слова застряли в горле», «и он поперхнулся остатками предложения», «потерял дар речи», «застыл, как громом пораженный» были лишь не самыми удачными фигурами речи. Не были. Похоже, до этого момента ей просто не хватало жизненного опыта.

Где сад? Где ворота? Где река? Где булыжники? Хотя нет, булыжники как раз на месте. На этом всё. Точнее, сад-то вокруг был, но не тот. Огромные вязы, старый каменный фонтан, цветущие кусты, дорожки, выложенные теми самыми булыжниками, и арки. Красивые, черные, кованые. Под одной из них и оказалась Соня. Не задумываясь, пересчитала (сказывался засевший в памяти упрёк Тима). Десять.

– Неожиданно, – пробормотала девушка. О, дар речи вернулся.

– Всё в порядке? – раздалось за спиной.

Дар речи позорно ретировался. Соня резко обернулась, по крайней мере попыталась. Вышло довольно неуклюже: сложно изящно крутиться, когда ты сидишь на земле с разбитой коленкой.

– Помочь? – послышалось сверху.

Соня медленно подняла глаза. «О, божечки! Как я выгляжу? Конечно, ужасно: волосы растрепаны, коленка ещё эта, и тушь наверняка потекла. О чём я только думаю?! Но какой же красавец!» – типичный женский сумбур роился у девушки в голове. «Красавец» же приветливо улыбался и протягивал ей руку.

– Сп…спасибо, – улыбнулась Соня в ответ.

– Не самая лучшая идея гулять в темноте по Саду Цикла. Мало ли, кто может скрываться в кустах данторны.

– Э-э-э-э, да, пожалуй, – вежливо согласилась Соня, а параллельно подумала: «Какой Сад Цикла? Какая данторна? Где я?»

– Какие холодные руки! Надо срочно согреться. Может, горячего чаю? Тут недалеко есть отличное местечко, и работают они до последнего клиента. Меня зовут Грей. – Незнакомец вопросительно смотрел на девушку.