Страница 12 из 14
Котя враскачку прошел в передний угол и сунул под нос Извергу кулак величиной с ведерную бочку, поросший рыжей шерстью. Изверг в испуге отодвинулся. Клим усмехнулся:
– Значит, понял. Так отвечай, когда пожалуют опричники?
– К обеду.
– Ладно, время пока есть. Спаси Бог тебя, Котя. Иди.
Вернулся Неждан:
– Объяснил я им, умчались. Сказал: пусть государя поджидают по своим местам да язык за зубами держали б. Один, видать, сумасшедший, попробовал спорить… А этот сказал?
– К обеду, говорит.
– Разъезды я выслал и за Медведем послал. А с этим что?
Изверг, наверное, только сейчас понял свою безысходность. Он тоскливо спросил:
– Чего от меня хотите?
– Ты саблей хорошо владеешь? – спросил Клим.
– Не обижаюсь.
– Вот и ладно. Слушай мое решение: за то, что ты назывался чужим именем, за то, что из-за тебя погибли тысячи тверчан, новгородцев и других, я вызываю тебя на суд Божий. Пусть Господь решит, кто из нас заслуживает смерти!
– Не согласен! Не хочу! Против моей чести! – застрекотал Изверг.
– Значит, предпочитаешь дыбу и смерть на Лобном?
– Государь не допустит, чтоб меня пытали!
– Ага! Очень много знаешь! – обрадовался Неждан. – А может, нам плюнуть на все, увезти в лес подальше, да поговорить с пристрастием? Много чего узнаем. А? И нам никакой опасности.
– Пусть сам решает: либо суд Божий, либо дыба, можно и в лесу, Коте поручить…
– А ежели на суду Господь дарует мне жизнь, ведь этот, – Изверг кивнул на Неждана, – живьем меня не выпустит.
– Смотри! – Клим и Неждан перекрестился на иконы. – Перед Богоматерью жизнью клянемся отпустить тебя на все четыре стороны.
Неждан горестно добавил:
– Будем знать, что не все положенные тебе грехи совершил. Живи другим на гибель!
– Согласен на Божий суд! Однако ж я хочу знать, с кем биться стану.
– Так и быть, скажу на ристалище. Теперь о твоих соратниках.
– Жив останусь, отпустите со мной.
– Ладно, – неохотно согласился Неждан. – Жалко мне их, ведь ты всех на плаху вел.
…Тут же оговорили условия ристалища: биться на саблях без кольчуги, но со щитом. К тому времени привел свой отряд Медведь, а из леса подошло с полсотни лыжников, нанятых Нежданом. Одеты они кто во что, вооружены так же, потому их вид навел страх – все жители поселка попрятались. Но Клим хотел, чтобы суд наблюдали все. Пошли по избам уговаривать. Кроме местных тут оказались купцы, их уговаривал сам Неждан, который предупредил: сразу после суда пусть бегут отсюда чем дальше, тем лучше, но не в сторону Новгорода.
Посреди улицы образовали обширный круг, зрителей пеших и конных было под две сотни. Из постоялого двора вышел Клим в накинутой на плечи шубе, за ним Изверг в сопровождении Неждана и пять дворян, спутников Изверга; их развязали, но позади каждого вой с саблей наголо. Клим громко возвестил:
– Други, и вы, гости! Я, вой по имени Клим, вызвал на Божий суд вот того дворянина, который назвался князем Георгием. Я клянусь. – Клим достал нагрудный крест, перекрестился. – Клянусь вечной загробной жизнью на сим кресте: этот дворянин не князь и не Георгий! Он вор и предатель, он погубил тысячи людей!
Толпа загудела. Неждан подтолкнул Изверга:
– Давай, клянись и ты.
Тот поднял саблю, вышел на середину круга и шумнул:
– Сей вой Клим – лжец и клятвопреступник!
Медведь слегка тронул коня и рявкнул:
– Как смеешь, гад! На кресте клянись!
Его поддержали голоса многих:
– За воеводу живот положим! В сабли лжекнязя!!
Клим, сбросив шубу, шагнул к противнику со словами:
– Защищайся, предатель! – И сильно ударил по щиту.
Молниеносно обменялись пробными ударами и разошлись, точнее, Изверг отпрыгнул; для него оказалось неожиданным, что Клим держал саблю в левой руке. В свою очередь Клим понял, что перед ним достойный противник, и пожалел, что лучшее время для Клима-бойца минуло!
В следующее мгновение напал Изверг, несколько ударов, и опять отскочил. Потом еще раз. Клим освоился с такого рода нападениями и определил слабые места. В следующий прыжок Клим ударил по шлему, насадив его глубоко на уши, и кольнул ногу чуть повыше колена. Изверг в свою очередь с силой ударил по щиту, и в правой руке неожиданно вспыхнула боль. Клим отметил: там еще где-то гнездилась болезнь! Еще скачок, и новый удар по шлему и укол ноги. Следующего прыжка не последовало. Клим издевался:
– Ну, что, попрыгунчик! Давай прыгай! Из твоих порток решето сделаю!
Изверг не прыгнул, а быстрым движением поправил шлем. Теперь напал Клим. Эта стычка длилась много дольше первых, звенели сабли, высыпая искры, бухали щиты, крякали бойцы. Неждан с горечью отметил, что воители равной силы и ловкости. Значит, воистину исход зависит от Господа Бога! На всякий случай он приготовился оберечь Клима от смертельного удара, если тот оплошает. Но оплошал Изверг – он поскользнулся и, чтобы не упасть, махнул щитом, открыв тело. Однако Клим не воспользовался промахом. Наоборот, отступил на два шага. От зрителей – крики одобрения, а Неждан выругался: нашел с кем любезничать! Эх, Клим, Клим!
А бойцы сошлись еще раз и еще… Клим теперь знал, что у противника слабые места – шлем и левая нога, и пользовался этим. Синие шаровары повыше колен потемнели от крови, шлем надвинулся на глаза. Теперь Клим наступал, не давая передышки, не давая времени поправить шлем. Чтобы следить за Климом, Извергу приходилось неестественно задирать голову. Он делал промашку за промашкой и получил ранения в шею под бармицу и дважды в грудь, но отбивался и держался на ногах крепко. И вот тут Неждан опять выругался, на этот раз громко: Клим резко отступил, крикнув:
– Правь шлем, хрен собачий! Погибели на тебя нет! – И вот только сейчас заметил: у себя на левом плече белой рубахи расплывалось кровавое пятно – не помнил, когда наткнулся!
Изверг поднял руку, на которой был щит, но поправить шлем не сумел, качнулся и оперся на саблю. Клим опять кликнул:
– Кто там из его людей, помогите!
Соратники устремились к нему, а у того подкосились колени, перегнувшись, повис на руках подбежавших. Изо рта побежала струйка пенящейся крови. Шлем с него сняли, завернули в шубу и понесли на постоялый двор. Накинув шубу на плечи, за ним пошел и Клим, следом Неждан и спешившийся Медведь.
В сенях Клим склонился перед Извергом, его лицо исказилось злобой – узнал. Поднял голову и прохрипел между вздохами:
– Твоя, вой… правда… я… не Юрий… радуйся… убил… государь… не простит… – Он уронил голову.
Клим, распрямляясь, сказал:
– Все слышали: никакой он не Юрий! И смотрите, – он распахнул шубу, перед рубахи до пояса был в крови, – бились на равных!
Гулька, разрезав, снял с Клима рубаху, сноровисто промыл белым вином рану, неглубокую, но без малого в четверть по плечу и груди. Наклеил повязку вишневым клеем. Пока она подсыхала, Неждан принял гонца, который, поспешно перекрестившись, выложил:
– В пяти верстах видел четверть сотни кромешников. Бегут сюда. Теперь верстах в двух.
– Спаси тебя Бог. Ступай… Думаю, Клим, тебе лучше не встречаться с государевыми подручными. Разговора доброго не будет. Да и людей уведи от греха.
– Что же, принимай гостей. Однако просьба: сильно не дразни. Лучше побереги людей, может, защищать Псков придется. Савва, уводи своих. Там, у ключа меня подождете, я тут со стороны погляжу на государевых людей.
Государевы люди скакали уверенно. Увидев вооруженных мужиков и оборванцев, начали сдерживать коней, образуя тесную группу, впереди трое выделялись дорогими шубами, породистыми лошадьми и богатой сбруей.
На крыльце среди людей Неждана стоял он сам с Климом. Неждан объяснял:
– Смотри на милость, к нам пожаловал сам князь Афанасий Вяземский, этот тот, что в середине. Справа от него – друг и, кажись, родственник его, Федор Ловчиков, а левее кто, не знаю, из новеньких, видать.
Вяземский и сопровождающие его осадили коней перед крыльцом.