Страница 31 из 32
Как видим, Марджани обращает внимание на то, что в таких являющихся столицами ислама городах, как Мекка и Медина, четыре имама совершают намаз отдельными коллективами, и в их поклонении очень мало различий. Марджани не нравилось, что они читают намаз отдельно. По его мнению, мусульмане, собравшиеся с разных концов света, должны совершать намаз в единстве, встав за одним имамом.
По поводу этого он пишет в книге «Мукаддима»: «Одним из нововведений является то, что в Мекке и в Медине для каждого из четырёх мазхабов существует отдельное место. Эта практика началась в 815 х. и длится по сей день. Она противоречит приказу шариата о коллективном совершении намаза и увеличении численности общества».
На этом хадж и дела Марджани в Мекке заканчиваются, вместе со спутниками он начинает готовиться к возвращению домой. Об обратном пути Марджани пишет: «Пробыв в Мекке 13 дней, мы распрощались с городом и вышли в обратный путь. Около часа шли пешком. На следующий день достигли Джидды и там продолжили свой путь на пароходе «Кайсарийа», принадлежащим Османскому государству.
Когда мы достигли Синая, для хаджи был объявлен карантин. Мы ехали вторым классом, для нас карантина не было. Через два дня продолжили свой путь. В дороге к нам зашёл один перс, открыл свой Коран и попросил нас дать ему толкование одного аята. Он ушёл, удовлетворённый нашим объяснением. Так как этот человек по своему мазхабу верно совершал намаз, правильно читал молитвы и в необходимых местах цитировал аяты Корана, я думаю, он был учёным. Я не смог понять причину того, зачем он обратился к нам с таким вопросом.
Мы проплыли Суэц, Исмаилию, Порт-Саид. Красивые сады Исмаилии, величественные здания Порт-Саида привлекли наше внимание. Плывя на пароходе, на побережье мы видели много садов и деревень.
В Измире вновь объявили карантин. Хотя на нашем пароходе и все были здоровы, на английском пароходе, шедшем перед нами, был объявлен карантин, так как на нём хаджи поили испорченной морской водой, не давали укрываться от дождя, и поэтому некоторые хаджии простудились и заболели. После них и на нашем пароходе «Кайсарийа» объявили карантин. Карантин и здесь меня не коснулся, как и ещё нескольких человек. Через два дня мы вышли в путь. Мы слышали, будто английский пароход пробыл на карантине 11 дней.
В дороге 14 мухаррама было полное лунное затмение. Мы совершили намаз хусуф, который совершают во время затмения луны. Нам стало известно, что вместе с нами этот намаз совершили и персы. Затмение луны и её выход из тени я наблюдал через бинокль.
В соседней каюте ехал персидский имам по имени Мухаммад. Хотя по внешнему виду и одежде он походил на араба, разговаривал он на тюркском языке. Сказал, что принадлежит к мазхабу шафии. Но ни к суннитам, ни к шафиитам он не присоединился. Однажды я видел, что он читает книгу «Мукаддимат Ибн Халдун». Он спросил, есть ли у меня эта книга. Когда я ответил утвердительно, Мухаммад сказал, что в ней есть строки о разногласии между сахабами и он не может вникнуть в суть этого. Он листал книгу, чтобы показать мне эти строки, но не нашёл их. Этот человек вёл себя очень важно, мне показалось, что он обладает некоторыми знаниями.
На 20-й день своего путешествия мы живыми и здоровыми прибыли в Стамбул. Оттуда послали телеграмму в Казань».
Возвращаясь из хаджа, Марджани пробыл в Стамбуле лишь четыре дня. Его товарищи спешили вернуться. Марджани не хотел отставать от них, поэтому был вынужден отправиться вместе с ними. Он и сам рассказывал, что у него остались дела в Стамбуле. «Если бы я остался там на несколько дней, я бы увиделся с султаном. Но я посчитал, что эта встреча не стоит того, чтобы отставать от друзей. Подумал, что одному будет сложно возвращаться». За эти четыре дня он посетил некоторые медресе Стамбула. Купил книги по истории, географии, математике. Встретился с бывшим министром образования Муниф-пашой, Шарифом ‘Ауном, Ахмадом Ас‘адом, шейхом Сулейманом и ещё несколькими людьми. Об этих встречах он пишет следующее: «Возвращаясь из хаджа, я встретился и имел долгую беседу с Муниф-пашой. Он оказался очень приятным и справедливым человеком. Сказал, что владеет пятью языками. Мы и сами стали свидетелями того, как на арабском и персидском языках он разговаривал так же свободно, как на родном. Сыновья 8 и 4 лет также знают персидский. Позвав их к нам, перед нами разговаривал с ними на персидском. Старшему сыну на персидском языке сказал: «Поцелуй руку этого человека». Сын подошёл и поцеловал мне руку.
В доме паши стояло чучело большого медведя. Это был медведь, застреленный российским императором. Говорят, будто император подарил этого медведя послу Турции в Петербурге Халил-паше, а тот подарил Муниф-паше. На первом этаже дома мы поели суп, а на верхнем этаже нас угостили чаем и кофе. Домашняя утварь у него очень красива и утончённа. Мы удивились, увидев столы и стулья, сделанные из золота.
В доме мы увидели мраморную женскую статую. Должно быть, для проверки наших знаний, он спросил, сколько она стоит. Потом сам же ответил: «Автор этой работы – очень талантливый скульптор. Поэтому и стоит она 7000 рублей». С нами он по большей части общался на арабском и персидском, а иногда – на тюркском. Подарил нам книги «Сирр ал-лайал фи ал-калб ва ал-ибдал», «Путевые заметки о Бразилии». Я тоже подарил ему некоторые из своих произведений. Будучи у паши, мы увидели нескольких уважаемых и известных людей, заходивших к нему. Одного из них нам представили как зятя султана ‘Абд ал-Маджида. Мы очень хорошо общались с пашой. Прощаясь с нами, он проводил нас до дверей и сказал: «Если вам понадобится какая-либо книга, напишите мне, пришлю её без промедления».
Потом на пароходе мы направились в Одессу, далее по железной дороге – в Нижний, а после на почтовых лошадях и санях приехали в Казань. О нашем выезде из Нижнего мы отправили в Казань телеграмму. В Свияге и Услоне нас встретили многочисленные шакирды и друзья. 30 мухаррама 1298 х. / 20 декабря 1880 г. перед предвечерним намазом мы вернулись в Казань. На пороге 1-й мечети встретились с друзьями, спутниками и учениками. В мечети совершили дополнительный и предвечерний намазы, потом я в здравии вернулся домой и встретился с родными».
Отношение к ахунам. Ахунство. Что он ждал от Духовного управления. Вопрос должности муфтия
До сегодняшнего дня между нашим Духовным управлением и муллами нет какого-либо посредника. Каждый мударрис, имам и муэдзин обращаются непосредственно в Управление. Если между муллами и муэдзинами возникает какое-либо разногласие, это дело рассматривает и выносит приговор по нему само Управление. Но так как его влияние распространяется на огромную территорию, а в составе его всего несколько кади, оно не может рассматривать возложенные на него дела должным образом. Решение разногласий, возникающих между приходами и муллами, затягивается на долгое время. Иногда истина бывает не очевидна, не понятна, поэтому приходится решать дело в судебном порядке. Таким образом, впустую проделывается много работы.
Для решения этих неудобств в государствах, где есть фиксированные законы, между высшим и низшим духовенствами существует средний слой. Он наблюдает за духовенством низшего разряда, в случае совершения ошибок делает замечания, а при возникновении разногласий рассматривает и решает эти вопросы. И лишь люди, не согласные с решением низшего и среднего духовенства, обращаются к высшим чинам. В таком случае сохраняется больший порядок, дела решаются легче и более справедливо. У нас же, несмотря на то, что ахуны считаются выше простых мулл, у них нет специального разрешения, и имамам необязательно подчиняться им. Ахунство является лишь почётным званием.
В 1284 х./1867 г. Марджани был утверждён ахуном и мухтасибом. Потом он решил сделать ахунов посредниками между Духовным управлением и муллами, чтобы при возникновении разногласий между муллами именно ахуны принимали решение. Обратившись с письмом к муфтию Салимгараю, предложил выбирать ахунов лишь из числа известных мударрисов, дать им некоторые полномочия, чтобы они могли надзирать за некоторыми делами мулл[61]. После утверждения его ахуном губернии, через становых приставов Марджани сделал перепись ахунов Казанской губернии и других уездов, записал количество, имена и фамилии мулл в уездах, места их назначения имамами (эти записи сохранились в библиотеке Марджани). По совету муфтия Салимгарая выпустил некоторые указы. Однажды по приказу губернатора Казани распространил среди ахунов и мулл, живущих в других районах, указ о том, что необходимо заниматься профилактикой холеры, уделять внимание личной гигиене, обращаться к врачам, а больным женщинам консультироваться у акушеров. Выше мы уже писали о том, что, будучи ахуном, Марджани по просьбе губернатора написал брошюру о необходимости защищать животных и быть милосердными к ним. Эта брошюра была издана за государственный счёт.
61
В библиотеке Марджани сохранились ответные письма, подписанные муфтием Салимгараем.