Бабник (ЛП)

Я не уверен, были ли они странными.

Или просто находили забавным шокировать людей.

— Итак… — Папа наколол последний кусочек брокколи и засунул его в широко разинутый рот. — Когда свадьба?

Эвери ущипнула меня за бедро и слегка прокрутила.

Мама, к несчастью, видела окончание нашего последнего поцелуя и ошибочно решила, что мы настолько влюблены, что не можем держать руки подальше друг от друга.

Что ж, одну часть она поняла правильно. Пока мы сидели, мы были не способны друг друга не трогать — в доказательство у меня есть синяки.

Большую часть ужина я провел, следя за тем, чтобы все ножи находились подальше от Эвери. Зная ее, могу с уверенностью сказать: она воткнет его на глазах у родителей, а потом придумает какое-нибудь дерьмо, что кровь меня заводит.

Я бы не удивился. Кровожадная сучка.

Она наконец отпустила мою кожу на достаточное время, чтобы я мог вдохнуть свободно и подумать о логическом объяснении того затруднительного положения, в котором мы оказались. До сих пор ужин только и делал, что воодушевлял моих родителей. Похоже, другого выбора у меня не было — правда снова их страшно расстроит.

А насчет признания того, что ложные отношения с Эвери не помогли нашим семьям восстановить разрушенную и потерянную дружбу… Даже представить такую возможность не в силах. Не после того, как увидел их реакцию на нас в качестве пары.

Представляю последствия: мама будет плакать и спрашивать, что она сделала не так. Будет останавливаться возле каждого столика в ресторане и умолять ответить, почему ей снова наносят удар, и почему ее сын считает необходимым показывать свой пенис каждый день разным женщинам. Она будет кричать слово «пенис!», потому что она никогда не произносит слова с сексуальной подоплекой тихо. А потом она расскажет всю чудовищную историю о том, как я начал свое падение — о ночи моего плохого выбора, разрушившего их жизнь навсегда.

Папа будет креститься и смотреть в тарелку до тех пор, пока она не оживет, или мама не выведет его из ресторана.

Ну нет. Правда обернется катастрофой.

— Эм… — я, наконец, подал голос. — Знаете, пока что мы просто наслаждаемся этим… временем. — Я закивал. — Так хорошо просто, — я махнул руками в воздухе, — быть вместе.

Мама прищурилась.

— Лукас, не хотела бы этого говорить, но тебе тридцать два. — Она наклонилась ко мне, хотя и не понизила голос. Во всяком случае, она поглубже вдохнула, готовая вложить всю свою энергию в любой совет, который она собиралась выдать. — СПЕРМА НАЧИНАЕТ УМИРАТЬ В ТВОЕМ ВОЗРАСТЕ!

— Благодарю, мам, — пробормотал я. Эвери затрясло от смеха.

— ЧТО Ж! — Мама воздела руки, словно я был безнадежен. — ТЫ ХОЧЕШЬ, чтобы твоя СПЕРМА погибла?

Вопрос с подвохом? Если скажу «да», она меня ударит? Скажу «нет» — поощрит большое количество секса?

Выбор жизненных приоритетов.

Временами это отстойно.

— Я понимаю, что вы имеете в виду, — произнесла Эвери. — Последнее, что нужно этому миру, это такой сильный мужчина, как Лукас Торн, который не сможет воспроизвести потомство.

Ладно, несколько преувеличиваешь, Эвери. Я отказывался на нее смотреть, потому что когда я ее видел, то вспоминал вкус поцелуя, а это могло побудить меня нагнуть девчонку над столом и бесчувственно поиметь прямо напротив родителей. Дьявол, мама, вероятно, подбодрит нас и проследит, чтобы я забыл про презерватив. Она бы сделала плакаты с надписью «Внуки в процессе создания» и разрисовала бы лицо, как на моих футбольных играх в школе.

Родители были большими фанатами всех моих спортивных мероприятий.

Мама потянулась через столик и на полпути встретила руку Эвери. Они сжали ладони, словно разделяли интимный момент. Когда Эвери попыталась отстраниться, мама сжала ее сильнее.

Ха.

Попалась.

Я откинулся на стуле и скрестил руки. Должен ли я ее спасти?

Не-а.

Эвери посмотрела на меня краем глаза.

Я не пошевелился.

— Эвери, дорогая, — мама прокашлялась, — не хотела бы поднимать эту тему, но стоит ли тебе пить алкоголь, если ты пытаешься забеременеть?

— Да, Эвери? — Я схватил ее вино и залпом выпил, а затем поставил перед ней пустой бокал. Ее ноздри раздувались.

Алкоголь был единственным бонусом этого ужина.

Кроме последнего поцелуя.

Но я отказывался думать о поцелуе.

Или о том, где были наши руки, пока мы целовались.

К черту это.

Эвери открыла рот.

Мама на нее шикнула.

— Просто послушайся, Эвери, это женская мудрость семьи Торнов, которую теперь я передам тебе.

— Нужно ли ей записывать? — вставил я.

— Ох! — мама улыбнулась. — Я скину их ей по почте на случай, если ты забудешь. А теперь слушай внимательно. — Я ухмыльнулся. — Полчаса ноги должны быть подняты, для того чтобы сперма оставалась в твоей матке!

Папа начал отчаянно что-то печатать.

Лицо Эвери вспыхнуло.

— И потом! — мама все еще не отпускала ее руку. — Помни, какое-то время не надо пользоваться дамской комнатой. Мы хотим, чтобы сперматозоиды достигли своей цели! Ведь правда, Билл?

— А-ага. — Даю десять баксов, что папа не знал, о чем мама его только что спросила.

— Теперь! — мамино поведение сменилось с веселого на серьезное. — Вы сейчас же должны поклясться, что никогда не будете использовать презервативы. Предполагаю, вы оба сдали анализы.

Эвери снова попробовала отнять руку. Брошенный на меня взгляд широко открытых глаз был на грани истерики. Очевидно, мама упустила то, что Эвери, возможно, сначала хочет реализовать себя в работе, прежде чем начнет рожать детей.

— Ну? — мама не собиралась отступаться.

— Э, да. — Эвери не смогла бы стать краснее, даже если бы попыталась. — Я, э… прошло какое-то время с тех пор, как я была у врача, но, в смысле, я полностью в порядке.

— Ох, дорогая, о нет, ох, так не пойдет. — Ее лицо погрустнело. — Я тебя отведу!

— НЕТ!

Мне бы стоило вмешаться, но было поздно. Если мама загорится идеей, заставить ее передумать уже невозможно. Мама была как политик, баллотирующийся на пост президента — не важно, насколько глупыми были ее идеи, она продвигала их, пока те не разваливались на части, как по большей части всегда и делали политики.

Она была Ральфом Нейдером.

Благослови Господь ее сердце.

— ДА! — Мама наконец-то отпустила руку Эвери и положила ладони на ее щеки. — Завтра я не работаю! Приеду в центр и заберу тебя! Можем устроить девичник! Сходим на ленч! Ох, ох, ох! — Она заерзала на стуле, и ее глаза наполнились слезами. — Я ждала этого момента всю свою жизнь. Момента, когда смогу проводить время с девушкой, которая остепенит моего Лукаса.

— Эй, ты проводила время с Кайлой, — вмешался папа. Видимо, он все же слушал. Мог ли ужин стать еще хуже? Вообще?

— О, — мама отмахнулась от него, — Кайла никогда не принималась в расчет. В конце концов, мать знает о таких вещах. Наш Лукас давно положил глаз на Эвери. С тех пор, как у нее появилась грудь!

Приехали.

Эвери подавилась водой.

А я молился об апокалипсисе.

Мы все хранили молчание, пока мама промакивала несколько слезинок под глазами.

— Простите меня, знаю, это звучит безумно, но вы в курсе, что я могу предчувствовать.

Папа кивнул.

— Но просто… — Она хлопнула отца по груди, и он поднял взгляд. — Так много времени прошло с тех пор, как мы были вместе с твоими родителями, и мы всегда считали… Что ж, мы всегда считали, что будем одной семьей, понимаешь? Но после, — она понизила голос, — инцидента, — все взгляды остановились на мне, — это было так тяжело и… — мама окончательно расплакалась. — Твоя мама была моей лучшей подругой.

Меня охватила злость.

Одно дело обвинять меня и заставлять чувствовать себя виноватым. В конце концов, я совершил ошибку.

Но втягивать Эвери и заставлять ее чувствовать себя, словно у нее не было выбора…

Я должен что-то ответить.

Даже зная, что это будет последний гвоздь в гробу моих отношений с родителями.