Страница 16 из 17
Прежде чем ответить на мой вопрос, он заставляет меня закрыть глаза и прислушаться к своим ощущениям.
– Что ты чувствуешь сейчас? – спрашивает.
Я бы не взялась описывать своё состояние, ведь в человеческом языке просто не найдётся подходящих слов, хотя бы потому, что будучи человеком невозможно испытать нечто подобное. Человеческая грудь всегда сдавлена невидимыми оковами тревоги, человеческое сердце всегда беспокоится, человеческое тело всегда в чём-то остро нуждается. Но вот сейчас я вроде бы человек, но совершенно иной. Наверное, только боги и могут себя так чувствовать, зная, что без их ведома ничего не произойдёт, зная, что случаться будет только то, что они сами захотят. Ни тени беспокойства, ни грамма тревоги, только всепоглощающее блаженное ощущение бесконечной правильности происходящего. Покой. Умиротворение. Именно это я пытаюсь ему объяснить, и хоть получается у меня кривовато, он всё же меня понимает, о чём свидетельствует его довольная улыбка.
– Да. Запомни это ощущение, вбей его в самую сердцевину, в самую основу своей памяти. Держи в голове одно – настоящая реальность никогда не представляет опасности. Она прекрасна, потому что она всегда за тебя, всегда нацелена на то, чтобы ты была счастлива, и не только ты, а всё вокруг. В ней нет ни одной опасности, в ней отсутствует само это понятие, потому что настоящая реальность – это всевозможность, а всевозможность щедра. Она разумна, всесильна, и её цель – делать счастливыми всех, до кого она может дотянуться, всех, кто в ней обитает. Это её смысл жизни. Если тебе что-то угрожает, значит, ты кому-то мешаешь и, значит, это не реальность, потому что в ней достаточно всего и для всех. Видишь, реальность вычислить очень просто, а всё остальное – лишь сны и игры разума. Тебе решать, хочешь ли ты играть в эти игры.
– Здесь нет ни одной опасности, – говорю я, – и здесь я счастлива. Но ведь это не реальность, это ведь сон.
– Я не буду с тобой спорить, скажу только, что это место принадлежит тебе. Это твой мир.
– Что?
– Ты выпросила себе его, он твой.
– У кого выпросила?
– У себя.
– Как я могла это сделать?
– Так творятся миры.
– Но…
Сонно моргая, я пыталась сфокусировать взгляд на Артёме.
– Милая, уже десятый час, – бормотал он, комкая в пальцах краешек моего сползшего пледа, будто не зная, поправить или стянуть его с меня совсем. – Ты весь вечер проспала.
Не хотелось просыпаться, до смерти хотелось вернуться обратно.
– Отстань, – прошипела я, кутаясь в плед, – спать хочу.
– Хотя бы переберись в бунгало. Не будешь же ты ночевать в ресторане?
– Боже, оставь меня в покое…
– Я отнесу тебя.
Мерно покачиваясь у него на руках, я испытывала одновременно и благодарность за заботу, и ненависть за неё же.
– Что ты теперь ночью будешь делать? – вздыхал Артём.
– Спать, – зевнула я.
– И куда в тебя столько лезет?
– Не знаю.
– Нет, правда. Ты спишь очень много, и ночью и днём. Что с тобой? Ты хорошо себя чувствуешь?
– Во сне прекрасно.
потому что там нет тебя
– Наверное, нужно показать тебя врачу, это не совсем нормально…
Глава 9
Сижу в ресторане, в отдельной кабинке, напротив Артём. Говорит мне что-то, пока я рассеянно оглядываюсь.
– Ты что, оглохла? – щёлкает пальцами перед моим лицом.
– А? – поворачиваюсь к нему.
– Я спрашиваю, что насчёт Питера? Когда ты планируешь ехать?
Из соседних кабинок доносятся разговоры, размеренный стук приборов.
– Я не планирую.
– Ты сдурела? – он даже приподнимается. – Мы месяц готовились!
Боже, что я тут делаю? О чём мы вообще? И только я открываю рот, чтобы потребовать объяснений, как вдруг всё понимаю.
– Я пошутила, просто пошутила, – поднимаю руки. – Поеду на следующей неделе, устраивает?
Всё сходится, я опять просто сплю. Нужно вести себя естественно, пока не разобралась, в чём тут дело. Он качает головой:
– Дурацкие шутки у тебя. Ладно, ближе к делу. Денис найдёт тебе квартиру поближе к офису, двушку, как обычно?
Кажется, обсуждаем какие-то дела, ладно, подыграю.
– Да, хорошо.
– Руслан уже почти подготовил все необходимые документы, диплом только остался, там какие-то проволочки с третьей стороны, но обещали до конца недели всё уладить. Паспорт, права и всё остальное уже у меня в сейфе, завезу завтра. Или сама приедешь, кстати, может, мы завтра вместе и пообедаем по этому поводу?
– Ладно.
Он бросает на меня подозрительный взгляд, и я чувствую, что не должна была так легко и быстро соглашаться, что он и подтверждает:
– Ты какая-то странная.
– Не обращай внимания.
– Ты меня слушаешь вообще?
– Честно говоря, не очень, – мямлю невнятно.
– Перед кем я вообще тут распинаюсь? – возмущается он. – В каких облаках ты опять витаешь?
– Пожалуйста, успокойся, всё хорошо. Просто мы… понимаешь…
– Что?
Интересно, как отреагирует? Неужели собственный муж на меня тоже накинется?
– Мы в моём сне, – решаю я рискнуть и, пока его бровь удивлённо ползёт вверх, добавляю проникновенно: – так бывает.
Он какое-то время смотрит на меня, как на идиотку, потом его рот растягивается в усталом зевке:
– Милая, не до шуток сейчас.
Но я почему-то чувствую уверенность, и меня несёт дальше:
– Я точно знаю, что сплю. И ты мне сейчас просто снишься, но как бы я ни старалась тебе это объяснить, ты мне не поверишь.
– Чего ты городишь, чудо в перьях? – он лезет во внутренний карман пиджака, достаёт сигареты и оглядывает стол в поисках зажигалки. – Опять начиталась какой-то дряни?
– Если бы, – развожу я руками. – Оно всё само так получается. Иногда, когда я вижу сон, то понимаю, что всё, что вокруг меня, это действительно просто сон.
– По-твоему, я ненастоящий?
– Мне всё равно, считай себя каким хочешь.
Он поджигает сигарету, отгоняет дым от лица.
– Вот как раз это твоё нежелание пререкаться и настораживает, причём здорово. Ты же любитель спорить до паховых грыж, лишь бы доказать свою правоту!
– Зачем мне пытаться переспорить себя же? Ведь ты, – тычу пальцем ему в грудь, – всего лишь проекция моего подсознания во сне. Вас таких много, вы каждый раз разные, и каждый раз мне не верите. Начинаете спорить, агрессировать, иногда и до драк доходит. Поэтому теперь я занимаю нейтральную позицию. Ничего никому не доказываю и вообще никак не выделяюсь, чтобы не привлекать внимания.
– Дожили, – строит он гримасу. – Сначала мы все были роботами и жили в виртуальности, теперь она говорит, что я вообще не настоящий! А если я двину тебе по уху, больно тебе будет тоже не по-настоящему?
– Да, пожалуйста, бей. Испугаешь меня слишком сильно, и я проснусь.
– Проснёшься, значит?
– Ага.
– А с чего ты вообще взяла, что спишь?
– Ну… я просто знаю, что такое реальность.
– И что же это?
– Так я тебе и сказала!
– Почему бы и нет?
– Не хочу, чтобы в неё пробрались такие, как ты. Ты ведь моя проекция, значит, если я тебе скажу, ты будешь знать то же, что и я.
– Так можно никому не верить.
– Можно.
– Можно остаться совсем одной.
– Нет, потому что моя реальность имеет одну особенность. В ней есть кто-то очень для меня ценный, он изначально был в этом мире, как неотъемлемая его часть. Он никуда оттуда не денется.
– И кто он?
– Я часто спрашивала у него кто он такой, но вместо чётких ответов получала лишь потоки разнообразных историй о том, через что нам пришлось пройти, чтобы оказаться в этом месте и почему мы теперь так сильно друг друга ценим.
– Твоя шизофрения приобрела нешуточный размах, милая, – заключает он снисходительно.
– Ладно, – я собираю салфетку с коленей и поднимаюсь, – спасибо за допрос. Я получила много ценной информации. Не смотри на меня так, пожалуйста, не подействует. Тебе могло казаться, будто это ты задаёшь мне вопросы, но на самом деле это я сама себя допрашивала, наверное, для того, чтобы лучше в себе разобраться. Всё просто. Обычно люди не так внимательны друг к другу, обычно им плевать. Сон от реальности отличить очень просто. Если кто-то начинает тебя хорошенько донимать своими излишне подробными расспросами, будь уверен – это проекция твоего подсознания. Твоё подсознание пытается разобраться в себе же и создаёт ситуации, в которых одна его часть детально изучает другую. И кстати, ни в какой Питер я не еду, спасибо за обед.