Огонь и ярость. В Белом доме Трампа

Трамп мечтал о такого рода отношениях: медиаперсоны принимают его всерьез, часто о нем говорят, интересуются его взглядами, делятся с ним сплетнями и распространяют сплетни, которыми он поделился с ними. Они превратились в общую группу инсайдеров – что может быть лучше? Хотя Трамп и позиционировал себя как политического аутсайдера, на самом деле такое положение его уязвляло.

Он считал, что продвигаемые им СМИ (этой паре он помог удержаться на своих местах) ему обязаны, так же как СМИ, бесплатно предоставлявшие ему прямой эфир, считали, что это он им обязан. А Скарборо и Бжезински видели себя этакими полуофициальными помощниками или даже координаторами, отчасти благодаря которым он занял столь высокое место.

В августе у них случилась публичная разборка, за которой последовал трамповский твит: “Когда все уляжется, я расскажу реальную историю @JoeNBC и его очень неуверенной давней подружки @morningmika. Два клоуна!” Но разборки Трампа часто заканчивались молчаливым признанием, пусть даже неохотным, взаимной выгоды, так что вскоре их отношения снова сделались сердечными.

Когда они приехали в Белый дом на девятый день его президентства, Трамп с гордостью показал им Овальный кабинет – и на мгновение сдулся после слов Бжезински, что она с девяти лет не раз бывала здесь с отцом. Он продемонстрировал им разные памятные вещи и, с особым рвением, новый портрет Эндрю Джексона, президента, которого Стив Бэннон сделал знаковой фигурой новой администрации.

– Как, по-вашему, прошла первая неделя? – спросил у пары Трамп весело в ожидании лестных слов.

Скарборо, озадаченный его беспечностью на фоне протестов по всей стране, не сразу нашелся, что сказать.

– Мне понравилось, что вы сделали с U. S. Steel и что вы приняли в Овальном кабинете парней из профсоюзов.

Трамп пообещал использовать в трубопроводах страны американскую прокатную сталь и в своем стиле встретился в Белом доме с представителями профсоюзов строительной и сталепрокатной промышленности, а потом пригласил их в Овальный кабинет – вот чего, по утверждению Трампа, никогда не делал Обама.

Но Трамп продолжал настаивать на ответе, и у Скарборо возникло ощущение, что никто ему не говорил о провальной неделе. Бэннон и Прибус, входившие и выходившие из офиса, вполне возможно, убедили его в том, что неделя была успешной.

Тогда Скарборо высказал свое мнение, что вопрос с иммиграцией мог бы быть решен и получше и что сейчас наступил период испытаний.

Трамп, удивившись, произнес длинный монолог, как все отлично складывается, и со смехом обратился к Бэннону и Прибусу:

– А вот Джо не считает, что неделя была удачной. – И, повернувшись к Скарборо: – Надо было мне пригласить Хэннити[12]!

За ланчем – подали рыбу, которую Бжезински не ест, – к ним присоединились Джаред с Иванкой. Джаред, сделавшись наперсником Скарборо, делился с ним внутренней информацией о Белом доме – то есть фактически сливал. Тот в ответ защищал позиции Кушнера и его взгляды. Но сейчас зять и дочь почтительно слушали, как Скарборо и Бжезински щебечут с президентом, а тот, как всегда перетягивая одеяло на себя, толкал речи.

Трамп продолжал требовать позитивных впечатлений от своей первой недели, а Скарборо вновь стал его хвалить за прием сталелитейщиков. Тут Джаред вставил, что поддержка профсоюзов, традиционная тема демократического электората, исходила-то от Бэннона, что это “в духе Бэннона”.

– Бэннона? – наскочил на зятя президент. – Причем тут Бэннон? Это была моя идея. Это в духе Трампа, а не в духе Бэннона.

Кушнер сразу поджался и больше в разговоре не участвовал.

Меняя тему, Трамп обратился к гостям:

– Ну а вы, ребята? Что там у вас? – это был намек на их тайные отношения, переставшие быть особой тайной.

Скарборо и Бжезински ответили, что все не так просто и пока непублично, но в целом хорошо, все решается.

– Вам надо пожениться, – дожимал Трамп.

– Я вас поженю! Я унитарианский священник в Интернете, – неожиданно заявил Кушнер, вообще-то ортодоксальный еврей.

– Что? Ты о чем? – воскликнул Трамп. – Зачем им твое благословение, когда они могут получить мое? Их поженит президент! В Мар-а-Лаго!

Практически все убеждали Джареда не занимать должность в Белом доме. Как член семьи он и так сохранит огромное влияние и при этом не будет находиться под ударом. А как человек команды и член администрации он не только поставит под вопрос свой опыт, но и, независимо от президента, станет объектом нападок со стороны врагов и критиков. Кроме того, если у тебя есть титул в Западном крыле – не считая титула зятя, – то найдутся желающие его у тебя отобрать.

Джаред и Иванка выслушивали советы – в том числе от его брата Джоша, который, преследуя двойной интерес, не только пытался его защитить, но еще и выказывал свою антипатию к Трампу – и, взвесив “за” и “против”, их проигнорировали. Сам Трамп всячески поощрял амбиции зятя и дочери, однако, по мере того как их возбуждение росло, стал выражать некоторый скептицизм – и при этом всем рассказывал, что он не в силах их остановить.

Для Джареда и Иванки, как, собственно, и для всех в новой администрации, включая президента, это был сумасшедший поворот в истории – как же можно не ухватиться за такую возможность? Это стало их совместным решением и, в каком-то смысле, их совместной работой. Они заключили между собой честную сделку: если когда-нибудь представится такой шанс, она попробует себя в президентской гонке (во всяком случае раньше, чем он). Первой женщиной-президентом, утверждала Иванка, станет не Хиллари Клинтон, а она, Иванка Трамп.

Бэннон, придумавший этот словесный гибрид, Джарванка, который быстро набирал популярность, пришел в ужас, когда ему доложили о решении супружеской пары. “Они такого не говорили? Стой. Подожди. Неужели они так сказали? Все, ни слова больше. О боже”.

В сущности, по крайней мере на тот момент, у Иванки было больше опыта, чем практически у всех сотрудников Белого дома. Именно Джаред – и в логической связке она вместе с ним – был главой аппарата, и уж никак не в меньшей степени, чем Прибус или Бэннон, и все напрямую докладывал президенту. С организационной точки зрения, Джаред и Иванка занимали в Западном крыле совершенно независимое положение. Суперстатус. Всякий раз, когда Прибус с Бэнноном дипломатически намекали им на официальные процедуры и приличия, они в ответ напоминали высоким начальникам о приоритетах семьи президента. В довершение ко всему президент сразу же передал Джареду все дела по Ближнему Востоку, сделав его важным международным игроком в администрации – да что там, в мире. В первые недели его полномочия распространялись буквально на всю международную повестку, к чему он был совершенно не готов.

Неоспоримой причиной стремления Кушнера в Белый дом было получение “рычага влияния”, что определялось доступом к президенту. Мало быть членом семейного клана: каждый, имеющий доступ к президенту, получает такой рычаг, и чем надежнее доступ, тем сильней твое влияние. Трамп выступал как Дельфийский оракул, восседающий на одном месте и изрекающий слова, которые требуют расшифровки. Или как ребенок повышенной возбудимости, и кто его успокоит и развлечет, тот станет его фаворитом. Или как бог-солнце (таким он себя видел) в центре всеобщего внимания, раздающий милости и делегирующий власть, которую может в любой момент отобрать. С мыслительным процессом у бога-солнца были проблемы. Вдохновение посещало его ненадолго, вот почему важно было ловить момент. Бэннон, например, регулярно с ним ужинал или, во всяком случае, выражал такую готовность – два холостяка (один, правда, номинальный). Прибус отмечал, что поначалу не было отбоя от желающих оказаться с ним за одним столом, но со временем это сделалось тяжелой обязанностью, и все старались ее избегать.

Расчеты Джареда и Иванки, связанные с преимуществами официального статуса в Западном крыле в сравнении с ролью внешних советников, основывались на знании, что влиять на Трампа надо ежеминутно. Между двумя звонками – а его рабочий день, если не считать деловых встреч, состоял из бесконечных телефонных разговоров – его легко можно было потерять. Тут важны были нюансы: при том что самое большое влияние на него оказывал последний посетитель, он толком никого не слушал. Иными словами, на него действовал не столько индивидуальный аргумент или прошение, сколько само присутствие человека и связь между собственными мыслями – при всех комплексах он не был зациклен на одной мысли – и мыслями тех, с кем он в данный момент имел дело.

12

Шон Патрик Хэннити – ведущий ток-шоу и политический комментатор консервативного толка.