Страница 4 из 16
В Панеряйском лесу, куда многие из нас пришли впервые, нам рассказали о том, как убивали людей. Мы стояли с розами и камнями и слушали. Потом пели. А после этого молча положили розы на снег, аккуратно укрывший яму – одну из шести, самую большую. На снегу – следы, видно, только что над тысячами раздробленных черепов проскакал панеряйский заяц.
И это еще не все. Обратный путь до Вильнюса стал смелым экспериментом. Должны ли мы были возвращаться в Вильнюс молча после того, что видели и испытали в Панеряе, или, напротив – вдохновленными, объединенными? На обратном пути, после очной ставки с Холокостом, мы в автобусе откупорили кошерное вино, полученное из Израиля, разделили между собой домашние имберлах, и Михаил, музыкант из еврейского ансамбля, сыграл нам “Тумбалалайку”. Какое это было невероятное ощущение – ранним воскресным вечером ехать через Северный Иерусалим, пустой город без евреев и без литовцев, и орать во все горло: “Тумбала, тумбала, тумбалалайка!” или “Лехаим!” – “За жизнь!” Драть глотку вместе с четырьмя десятками других глоток. Сорок литовцев, которые еще утром не знали о евреях практически ничего, а теперь, к вечеру, взволнованы, вдохновлены, печальны и бесконечно счастливы…
Добравшись до Вильнюса, участники этой поездки долго не могли расстаться, терзали вопросами нашего гида Симона, просили, чтобы в следующее воскресенье разрешили прийти чьему-то брату, чьей-то маме, тете, подруге… А потом пересказывали домашним то, что услышали про евреев, рассказывали об увиденном. И не у одного из них домашние подозрительно крутили головами: ну, околдовали они тебя, говоришь, как сектант какой. Видишь, как надо их остерегаться… Им только мизинчик протяни – всего утащат…
Прошел год. Проект “Быть евреем” перебрался в Каунас и другие европейские города, где, к сожалению, все сделали казенно, “осваивая европейские средства”. Однако Каунас – Каунас стал для меня потрясением. Стал потрясением час, проведенный в Слободке, нынешнем Вилиямполе.
Вот вам картинка из бывшего гетто, одного из самых больших в Литве – там жили десятки тысяч каунасских евреев, и во время нескольких “акций” (одна из них – детская) все были убиты.
Тридцать каунасских учителей, окружив еврея Симона, стоят посреди бывшего гетто. Дома, погреба, дровяные сараи, где во время войны теснились тысячи евреев, согнанных туда нацистами, дворы, где играли их дети, – а потом всех их вывели на площадь или увели в какой-нибудь из фортов Каунаса и расстреляли. Дома и погреба перестроены, обновлены, там живут каунасцы, которые не знают, где живут и что там делалось до них. Откуда им знать – ничего ведь не написано, ничего не сохранилось, только камень у въезда. Перестроен и этот дом – бывший магазин, в окне которого была выставлена отрубленная голова раввина. Раввину отрубили голову, когда он молился, и положили ее на Талмуд.
Рядом с нами останавливается “ауди”. Открыв окно, бритоголовый водитель орет: “Ну что, жиды? Куда лезете? Чего ищете?” Получив вежливый ответ – почти извинение за то, что мы здесь, – от нашего гида, он катит по улочке гетто дальше, но несколько минут спустя разворачивается и на полной скорости мчится в нашу сторону. Визжат тормоза, машина останавливается, едва не врезавшись в нашу группу. Вижу, дело оборачивается плохо, иду к машине и пытаюсь смягчить положение. На сиденье – недопитая бутылка пива. Говорю водителю: “Не сердитесь, понимаете, мы не евреи, это экскурсия, ведь здесь было гетто, вы не знали?” Вижу – для него это новость, он не знает, что такое гетто. “Может, вам не стоит вести машину, – говорю я бритоголовому, – вы же выпивши, попадете в полицию”. – “Я сам полицейский”, – резко отвечает он и наконец уезжает, не сделав нам ничего плохого.
А самой, наверное, удивительной частью проекта “Быть евреем” стала лекция Симона об иудаизме в Вильнюсской хоральной синагоге, где почти все участники этого проекта оказались впервые в жизни.
Скорее всего, многие читатели тоже в синагоге не бывали и мало что знают о евреях и об иудаизме, не слышали остроумного и печального, мудрого и ироничного рассказа Симона, настоящего литвака. Мы с ним вдвоем этот рассказ воспроизвели.
Евреи – кто они такие?
Симон: По еврейскому календарю сейчас 5776 год.
Почему? Наш календарь указывает на определенные ценности. Мы отсчитываем время не от рождения Иисуса, как христиане, а от первого человека, Адама. Мы – народ Книги, и потому, внимательно читая Книгу, Тору, то есть Ветхий Завет, узнали, в каком году родился Адам. У нас все очень просто. Отсчитывая годы от появления первого человека, а не первого еврея – пророка Авраама, мы словно бы показываем тем самым, что самое главное – человек, а уж потом его религия и прочее.
Для христиан день Господень – воскресенье, день воскресения Иисуса. Для нас седьмой день – суббота, это старый вариант, он есть в Ветхом Завете. Нового Завета мы не читаем.
Почему вы, евреи, не признаете Иисуса?
Нельзя сказать, что евреи не приняли Иисуса. Его ученики были евреями, они приняли Иисуса, назвали себя христианами и обособились. Но мы читаем Тору, а там написано, что Мессия – тот, кто войдет в Иерусалим, а за ним будут идти живые и умершие. За Иисусом шли живые, его ученики, но умершие не шли… А самая главная причина, по которой мы не признаем Иисуса, это его слова: “Веруйте в меня, я – сын Божий”. Евреи верят в Бога, а не в кого-то другого. Если бы Иисус сказал: “Веруйте в Бога, ибо я сын Божий”, – мы бы это, наверное, поняли. И еще из-за рождения Иисуса. В древнем арамейском языке слова “невинный” и “молодой” пишутся одинаково. Мы можем истолковать предложение двояко: “молодая женщина Мария родила младенца” и “невинная женщина Мария родила младенца”. Вторая интерпретация, которую приняли христиане, кажется нам странной…
Что такое шабат?
Наш шабат начинается в пятницу вечером, после захода солнца, и заканчивается после захода солнца в субботу вечером. Это еще раз показывает, что означает быть народом Книги. Надо внимательно читать первую страницу Торы, там написано, когда был первый день при сотворении мира: “И был вечер, и было утро”, и про второй день – “и был вечер, и было утро”. Что это означает? Означает, что и в нашем календаре каждый день начинается с вечера и заканчивается следующим вечером.
К праздничному ужину все в семье одеваются в самые лучшие наряды, готовят самые вкусные блюда, ставят на стол вино, женщины зажигают свечи. Во время шабата мы не пользуемся никакими приборами, обходимся без телефонов, телевизоров и компьютеров, не водим автомобили, не готовим еду. Просто существуем, отдыхаем: разговариваем, молимся, гуляем, играем с детьми, читаем, едим, радуемся. И так всю жизнь, 24 часа каждую неделю. Чем более зависимым делается человечество от технологий, тем больше смысла в еврейском шабате…
Получается, ваш шабат – вроде нашего Рождества, только не раз в год, а каждую неделю… Так вы – избранный народ?
Многие люди думают, что евреи, называя себя избранным народом, словно бы важничают. Слово “избранный” на иврите означает “избранный сделать больше”. Это не привилегия, а долг, обязанность. Своим детям мы передаем ценности через предназначенные для этого истории. Одна история такая: когда Бог выбирал, какой народ станет его избранным народом, евреям не первым было предложено принять Тору. Люди спрашивали: а что нам будет с того, что мы примем Тору, поскольку Тора – это сборник обязанностей. Увидев, как много обязанностей записано в Торе, все отказывались. А евреи Тору приняли – поняли ее смысл. Так что евреи избраны выполнять обязанность – совершенствовать мир (Тикун Олам).
Тора – это универсальный сборник советов. В ней в 613 местах написано, что делать и чего не делать. Бог говорил Моисею, Бог говорил Аврааму – а мы внимательно читаем. Христиане скажут, что Божьих заповедей десять, а для нас их 613.