Страница 9 из 14
– Это невозможно.
– Уж кому, как не вам, знать, что в детективных романах все возможно.
– Но это не роман, а…
– Да знаю я, – усмехнулся он. – Во всем этом столько грязи, столько неприятного, да? Я часто жалею о том, что жизнь далека от литературы.
– Вот именно. Не кажется ли вам, что смешивать одно с другим опасно?
– Я вызвал вас сюда не для того, чтобы вести философские дебаты, миссис Кристи. Я хочу объяснить вам, чем мы теперь займемся.
– Чем займемся?
– Да, не тратя времени даром. Я думаю, вам будет легче действовать под моим руководством. Вы получите письменные инструкции – что надо сделать и когда. Если будете следовать им в точности, то вам не о чем будет беспокоиться. Если же нет, то, боюсь, в прессе появится неприятное сообщение о тайной связи вашего мужа.
– Неужели вы думаете, что я соглашусь участвовать в этой… игре?
– А вам ничего другого не остается.
– Но что мешает мне обратиться в полицию? Там не очень-то любят шантажистов.
– Как «что мешает»? Вам же, полагаю, небезразлично благополучие вашего мужа?
– Да, конечно.
– Так что вы вряд ли захотите навредить ему. И потом, у вас есть дочь. В семь лет ребенок подвержен самым разным опасностям, согласны? Я врач, и мне приходилось бывать у постели детей, которые, увы, не выживали. Это, конечно, очень печально. Часто бывает, что и родители вскоре после этого отправляются вслед за детьми. Если же вы все-таки вознамерились донести на меня в полицию, то лучше пересмотрите это решение. У меня есть сообщник, морально опустившийся тип, с пристрастием ко всяким гадостям. В случае моего ареста он с радостью предпримет кое-какие действия. И между прочим, ему это доставит гораздо большее удовольствие, нежели мне.
Я смотрела на него и чувствовала, какая ненависть пылает в моих глазах.
– Вы ничего не отвечаете. Понимаю. Кстати, вы ведь знаете, что есть яды, не оставляющие следа в организме.
Если бы у меня был с собой пистолет, в этот момент я, возможно, застрелила бы Кёрса. Чтобы не выцарапать ему глаза, я так сильно сжала кулаки, что ногти вонзились в ладони.
– Так что лучше всего вам выслушать меня.
Даже не знаю, как описать то странное состояние, в котором я провела этот день: ошеломление, отупение, умопомрачение? Мне казалось, что все это происходит не со мной, а с кем-то другим.
Расставшись с Кёрсом у Тихого пруда, я вернулась домой. Служанка сообщила, что звонила миссис де Сильва и интересовалась, приду ли я играть в бридж. Во время ланча я не чувствовала вкуса отбивных и не обращала внимания на болтовню Розалинды, пока она не потянула меня за рукав. Дочь утверждала, что я обещала съездить с ней к бабушке и позволила взять с собой Питера.
Мне надо было чем-то занять себя. Работать после разговора с Кёрсом было невозможно. Посадив Розалинду и Питера в «моррис-каули», я повезла их в Доркинг, где жила свекровь. Даже в лучшие времена я не чувствовала себя в ее обществе свободно. Пегги следила за мной, не упуская ни одной подробности, и я все время ощущала, что она осуждает меня. А сегодня я нервничала даже больше, чем обычно. Как правило, я ссылалась на переживания, вызванные смертью матери, но с тех пор прошло уже много времени, а объяснить Пег, что меня гнетет, я не могла.
Выключая двигатель, я посмотрела на свои руки. В слабом свете солнца блеснуло обручальное кольцо. Со слезами на глазах я сняла его с пальца и положила в сумочку. Пегги, без сомнения, заметит отсутствие кольца; я надеялась, что она припишет мою нервозность семейным неурядицам. В конце концов, это было недалеко от правды.
Стоило мне войти в комнату к Пегги, как она окинула меня придирчивым взглядом, словно обыскала с головы до ног. После обмена любезностями свекровь предложила чай с перепеченным фруктовым тортом домашнего приготовления. Мы сидели в ее маленькой гостиной; благодаря Розалинде и Питеру нам удавалось избегать неловкого молчания.
– Ты выглядишь очень хорошо, – произнесла Пегги, приподняв бровь. Судя по тону ее голоса и насмешливому выражению лица, она подразумевала прямо противоположное.
– Да, – согласилась я, стараясь произнести это небрежно. Наступило молчание. – Дорогая, – обратилась я к Розалинде, – почему бы тебе не спеть бабушке ту песенку, которую ты разучивала? Ей было бы очень интересно послушать тебя.
Розалинда стеснялась и никак не могла начать, так что я спела первые строчки сама: «На улице нашей толстяк-полисмен прилежно несет свою службу. Он весело улыбается всем и предлагает дружбу». Розалинда постепенно втянулась и увлеченно спела вплоть до последней строки: «Но как-то он жулика арестовал и тут же от смеха живот надорвал». Закончив петь, я заметила, что Пегги смотрит на мою руку с отсутствующим обручальным кольцом. Встретившись со мной взглядом, свекровь быстро отвела глаза, словно увидела что-то непристойное.
– Деточка, – обратилась она к Розалинде, – почему бы тебе не погулять с Питером в саду? Я на днях нашла очень хорошую палку, с которой он может поиграть. Она стоит около задней двери.
Розалинда в восторге кинулась в сад, сопровождаемая возбужденным лаем терьера.
Пегги выбралась из кресла и подошла ко мне.
– Деточка, – сказала она, – я понимаю, что тебе тяжело, но ты должна держаться – хотя бы ради дочери.
Я достала носовой платок и вытерла глаза. Надо было как-то объяснить свое настроение.
– Дело в том, что мы отменили поездку в Беверли на уик-энд, а я так ждала этого. Арчи предпочел провести уик-энд с этой… с этой… Простите, я не могу заставить себя произнести ее имя. Это очень расстроило меня.
– Конечно, это ужасно неприятно для тебя, дорогая, но я уверена, что после временного сумасбродства Арчи вернется к тебе и будет любить тебя еще больше, если ты простишь ему этот неблагоразумный поступок.
Я хотела ответить ей, но Пегги остановила меня, положив руку мне на плечо:
– Дай ему время прийти в себя. Я знаю, сейчас среди женщин модно утверждать свои права на то и на это, но подобная независимость не всегда идет на пользу семейной жизни. Предоставь ему свободу сейчас, и он вознаградит тебя за это любовью на всю оставшуюся жизнь.
Я была абсолютно не согласна с Пегги, да и сама она вряд ли верила в то, что говорила. Она была на стороне Арчи, еще бы, ведь он ее сын, а я… я его украла – этого не прощают. К тому же ей не нравилось, что я зарабатываю на жизнь, и жизнь весьма обеспеченную. Она предпочла бы, чтобы ее невестка была скромной домохозяйкой, а не увлекалась описанием убийств и прочих преступлений.
Кроме того, я понимала, что ей очень хочется иметь внука, а я не смогла подарить ей его и теперь уже никогда не смогу. Очень может быть, что мисс Нил способна сделать это. Наверное, было бы лучше, если бы я исчезла куда-нибудь…
Из сада с радостным криком прибежала Розалинда. Ее пухлые щечки раскраснелись и были похожи на два спелых яблока. Это положило конец нашему мнимо откровенному разговору. Солнце закатывалось за горизонт. Я встала и пообещала, что сделаю все, чтобы Арчи был счастлив. Когда мы вернулись в Стайлз, я обнаружила, что муж, как я и ожидала, не приехал домой. Я выкупала Розалинду, понаблюдала за тем, как она ужинает, и уложила ее спать. Затем я написала у себя в комнате несколько писем.
В первом из них я нарочито невнятно и двусмысленно извещала Арчи о том, что меня обуяло желание уехать из дома. Наш брак, писала я, достиг критической точки, и мне надо все обдумать. Пусть он не волнуется, я буду отсутствовать всего несколько дней. Моя любовь к нему не угаснет, заверила я Арчи. Второе письмо я написала брату Арчи Кэмпбеллу, человеку благоразумному, на которого можно было положиться. Разумеется, я не могла открыть ему всю правду, это было бы рискованно для семейного благополучия, но намекнула, где меня следует искать в случае чего. Кёрс сказал лишь то, что я должна поехать в один из северных курортных городков. Как знать, сколько их там, на севере?.. Я подписывала письмо, когда зазвонил телефон. Должно быть, это Кёрс. Он хочет сообщить мне какую-то информацию. Я поспешила взять трубку – и услышала голос Шарлотты, почувствовав облегчение и одновременно смутное разочарование.