Обожжённая душа

Сойдя с дороги и спустившись с пригорка, кони утонули по брюхо. С трудом пробрались к опушке, плывя в сугробах, бороздя, что плугами, снег. Когда добрались до стройных молодых рыжебрюхих сосенок, идти животным стало посвободней.

В чаще дорога разыскалась быстро, видно накатанная местными. Вяшеслав, сбрасывая с плеч снег, поравнялся с Пребраном, с подозрительным интересом поглядел на княжича.

– Коли говорить желаешь, воевода, то говори, – не выдержал Пребран давящего взгляда хоть и грозного с виду да шумливого, но доброго в душе мужа.

В этом княжич за время пути убедился: то сторожить сам назовётся на всю ночь, позволяя другим выспаться, давая отдыхать молодым дружинникам, то еду последнюю отдаст, то шкурой меховой поделится в крепкий мороз.

– Зачем Вячеслав нас в такую даль послал? Знамо дело по важному поручению, только по какому – не сказывал, – пробасил воевода.

Пребран обратил на него неверящий взор, искренне дивясь, что отец скрыл свои побуждения перед верным ему человеком. Можно сказать, приближенным к самому сердцу.

– Я думал, он оповестил тебя.

– Нет, – покачал тот головой, надвигая шапку на глаза, – ничего он не говорил. И даже не могу догадаться, что нужно ему в землях увягов.

Пребран хмыкнул, мысленно обращаясь к весточке, что была подшита во внутренних складках кафтана. Вот только что в той весточке, он тоже не знал. Да и сам не интересовался, а теперь будто прожигала кожу.

Подоспел и Ждан, верно прислушавшись к разговору, видать тоже пробрало любопытство.

– Я тоже не знаю. Отец мне не говорил, – признался Пребран.

Вяшеслав даже хохотнул басистым голосом, с недоверчивостью взглянул на княжича, прищурив правый глаз. Запорошенная борода и усы почти скрывали его лицо.

– Богами клянусь, не знаю, – коснулся Пребран ладонью груди, и добавил: – Надеюсь, после этого послания головы нам не открутят. Может, Вячеслав избавиться от меня решил, – пошутил он в довесок, да видно зря, Вяшеслав хмуро приподнял бровь.

Князь Вячеслав провожал сына немногословно, правда упредил, чтобы не осрамил тот его перед князем Ярополком, да посдержаннее себя вёл, борзость чтоб свою засунул куда подальше.

– Друже, – вмешался Ждан, напряженно водя глазами по лесу. – Кажется… засада.

Пребран мгновенно ухватился за ледяную даже через рукавицу рукоять меча, тоже вгляделся в кущи леса, запорошенные снегом, который, набившись в кронах, глухо и бесшумно опадал. Он нутром почуял, что здесь они не одни. Все же Еруса решил отомстить.

– Вот суки, – выругался тихо он.

Среди зарослей тенью мелькнул кто-то.

Сначала показались двое. Пребран узнал в них сразу тех двоих, которые зашли в постоялый двор чуть позже, а потом стерегли его на крыльце. Тут-то стало и понятным, что явились не справедливость чинить, а грабить. Да и верно девка та подослана была для отвода глаз, понял он. Следом, не видя более смысла таиться, вышли ещё пятеро. Семеро татей для полдюжины опытных воинов – на один зуб. Смелая затея, но глупая. Напряженно оглядывали друг друга, в воздухе повисло ожидание. Кто же первым нападёт? Потому как не верилось, что миром всё обойдётся. По крайней мере, Пребран не собирался так просто позволить гнидам обчистить себя.

Княжич поднял глаза, вглядываясь в межи заснеженных деревьев, вслушиваясь в глухую тишину, которую изредка разбавлял скрип стволов. Первая пущенная стрела свистнула возле виска.

Пребран мгновенно спрыгнул с седла в снег, выдёргивая из ножен клинок, тут же к нему подступил тать, и едва он замахнулся тесаком, как был пронизан насквозь в плечо. Мужик всхрапнул, повалился в белоснежную перину уже навечно. Началась немая толкотня, кони, чуя запах пролитой крови, всколыхнулись, бестолково топчась на месте. Вяшеслав принял на себя сразу двоих. И только тут княжич выхватил взглядом метившего в воеводу ножом юнца. Одним рывком Пребран выхватил тесак с седельного закрепа, метнул в татя и попал точно в череп. Все навыки, что были усвоены в юношестве, работали с завидным постоянством, да и после приезда в Доловск воинская подготовка не прошла даром. Вяшеслав обернулся, душегуб уже опрокинулся в еловые ветки.

Более Пребран не мог проследить за той резнёй, что началась кругом – как бы самому не стать мишенью чьего-то ножа. Грабители, будь они неладны, наступали со всех сторон. Верно, вся деревня собралась, что обчистить княжескую дружину?

Вспомнив о помощнике, княжич отыскал взглядом Будяту. Парень прилип к стволу сосны, прижимая сумку к груди. Оружия путёвого, ясное дело, ему никто носить не позволял, а хозяйский нож сгодится только хлеб кромсать. Олух, даже не додумался спрятаться в лесу, таращился на бойню во все глаза. Его быстро заметили.

– Беги! – крикнул ему Пребран, хоть тот уже приготовился отбиваться.

Будет его время сражаться, когда получит меч и пройдёт посвящение, а сейчас можно и удрать, помощь его Пребрану ещё нужна.

Княжич в два шага настиг того головореза, который было пустился в погоню за юнцом.

– Эй, – присвистнул он, и мужик, резко обернувшись, сплюнул, отпуская лёгкую наживу, пошёл на Пребрана.

Бугай грудью, что сохой, надвигался медленно, щеря желтоватые зубы, сжимая в мосластом кулаке топор. Лицо его было багровое и обветренное, русая борода светилась плешинами, в глазах горело дикое буйство, и ничего человечного в них не было. Пребран глянул в сторону зарослей – Будяты уже и след простыл. Вернул взгляд на татя, перехватывая покрепче рукоять, сделал ложную попытку отступить, позволив грабителю оттеснить его от дороги. Сильный победит одного, знающий – тысячу. Вспомнил слова Наволода.

Добра с собой был много, а потому следовало ожидать, что в чужих землях настигнет их напасть. Помимо одёжки, оружия да лошадей было и золото. Неужели приняли их за торгашей? Вспыхнуло желание вернуться и спалить «Белый камень» да Ерусу вместе со всеми его заговорщиками.

– Что же ты, гнида, надумал на чужое позариться? – Пребран ещё раз окинул его взглядом, оценивая силы.

Хоть тот и был здоров и необъятен, как мерин, да много лишнего жира, обрюзгшие, мясистые щёки не говорили о его сноровке. Громила, резко втянув через крупные ноздри воздух, напал первым, тяжело обрушив на Пребрана топор. Княжич увернулся, вспорхнуло лезвие клинка и напоролось на подстеленный татем обух.

Отдача пронизала локоть болью, меч не раскололся, хорошо.

– Может, сам всё отдашь, зато шкура останется цела? – прохрипел простуженным голосом тать.

На подобную насмешку княжич ответил холодной ухмылкой. За дебрями доносился лязг оружия, глухое рычание, вскрики не понятно чьи – верно всё наступали враги. А достать такого быка – придётся попотеть. В кожухе жарко стало, на спине проступил пот, но это только хорошо, кровь забурлила, разгорячая тело, рождая гнев.

Следующий сокрушительный удар выбил всё же клинок из рук Пребрана, и, не давая никакого продыха, тать развернулся, замахиваясь вновь, чтобы, наконец, проломить голову, как тыкву. Тело отозвалось мгновенно, не давая и доли мига на раздумье и страх. Княжич увернулся, лезвие всё же зацепило, прочертив по виску. Топор на удачу княжича вонзился в ствол дерева. Пользуясь заминкой, покуда душегуб пытался выдернуть оружие, словно только и было его спасение в нём, Пребран, войдя в свои силы, с разлёту ударился всем весом о татя, сбив громилу с ног, снова радуясь тому, что за годы и сам окреп будь здоров. Пару раз кулак его попал по кости скулы и в челюсть, грабитель дёрнулся, пытаясь скинуть с себя груз, да не вышло. Пребран надавил локтем на кадык, и тать задохнулся, всё глубже вдавливаясь в снег. И когда шея вот-вот должна была хрустнуть под напором, гнида всё же извернулся, стукнув чем-то по голове, от чего разом всё помутнело и зазвенело в ушах. Душегуб опрокинул княжича одним махом, но Пребран потянул его за грудки:

– Стой, сука.

Ткань треснула, но княжич ни на долю не ослабил хватку, хоть тот и бил что есть мочи по голове, попадая то в висок, то куда-то в ухо – ослеплённый гневом Пребран ничего не чувствовал. Быть может, потом, но не сейчас. Оставаясь холодным к ударам, княжич потянул паскуду на себя и, не почувствовав опоры, вместе с ним покатился кубарем с крутого склона. Но даже тогда не выпускал его.