Страница 19 из 26
- Те люди, которые тоже это видели - именно их преследовала Святая стража? - уточнила досточтимая со вздохом.
- Да, - кивнула Полина. - Именно их. Были и те, кто попал по ошибке, например музейные работники или сотрудники библиотек, и ошибок было не меньше, чем попаданий, но среди преследуемых многие видели или чувствовали, как я. Правда в списки попали почему-то только те, у кого было что забрать - коллекции книг или оружия, хорошее жилье, дорогая машина, что-то ценное. А те, кто не был обеспечен или известен, все целы. Или умерли не так.
Хайшен аккуратно подвела ладонь под шар у Полины в руках, и приподняв его магией, сказала Димитри:
- Потрогай, князь. Он даже не нагрелся, - и обратилась к Полине. - Спасибо тебе, это был интересный опыт.
- Вы нашли что искали? - спросила Полина, - И можно ли мне уже видеть найденное?
Дейвин положил последний камень и кивнул Хайшен. Та показала рукой на мозаику.
- Вот, смотри. Так твое сознание выглядит для нас.
Это выглядело, как детский рисунок цветка: сердцевина, в которой кристаллы лежали странной переливающейся кучкой, и расходящиеся от нее разноцветные лепестки, наслаивающиеся один на другой. Разглядывая эту мозаику, Полина решила было, что она видит какие-то закономерности, но сопоставить их со своими представлениями о человеческом мышлении и поведении она не смогла.
- Красиво. И, наверное, логично, но совершенно не понятно. Где тут что? И как увидеть, на что можно и нужно влиять, чтобы я, например, сама хотела того, что от меня требуют?
Айдиш посмотрел на Хайшен:
- Позволь мне, - и, дождавшись ее кивка, продолжил, уже обращаясь к Полине:
- Смотрите, коллега. Мы пошли от направленностей - он очертил карандашом, как указкой, не прикасаясь, границы внешней окружности картинки - через личностные черты и комплексы - он указал на следующий круг - к привычным паттернам (карандаш описал следующую окружность над картой), затем к базовым реакциям, слагаемым темперамента, потом под них, к аффективным реакциям и врожденным способностям, и наконец, пришли к первичным ритмам и склонностям. - Его карандаш продолжал двигаться по сужающимся кругам, и наконец остановился над центром картинки. Полина внимательно смотрела и слушала, соотнося излагаемое с привычным.
- Определив примерное количество идентичностей - он обвел карандашом, все так же, не прикасаясь к картинке, несколько лепестков цветка - мы выявили характер их связи с самостью, в вашем случае она прямая, без промежуточных конструктов. Это довольно редкий вариант для нашей культуры, во всяком случае теперь. И для этого варианта то, что вы хотели видеть в действии, как форму или способ влияния, рабочим методом не является. Досточтимая Хайшен честно попробовала определить путь интервенции. У нас она обычно производится, как и в известных вам методах, через место травмы, или через травмированную идентичность - он указал на лепесток странной формы, выложенный Дейвином в два цвета, кроваво-красный и бледно-зеленый - но вы предъявили такую проработку, через которую, и тем более мимо которой, интервенцию не осуществить.
- Ну да, убить проще, чем принудить, - усмехнулась Полина. - Но это я про себя знала сильно до знакомства даже с вами, Айдар Юнусович. Вот так всегда - как чудеса, так не мне... Но спасибо. Это было очень интересно и познавательно. Я вижу различие в методиках - как между арабской алгеброй и индийской яджур-ведой, примерно. А предмет работы один. Местами это может быть взаимозаменяемо, но только местами.
- Похоже, сегодняшние чудеса достались все нам, - улыбнулась Хайшен. - Я не первый раз спрашиваю человека, взявшего шар, это всегда бывает по-разному. В этот раз я не искала того, что ты хотела бы скрыть, потому что ты сама захотела этот эксперимент. Я рада, что саалан и земляне куда ближе, чем кажется на первый взгляд. Это дает надежду. И... Я никогда не думала, что увижу такой рисунок сознания снова.
Полина обвела глазами комнату, потом посмотрела на Хайшен:
- Я надеюсь, что мой вопрос не будет оскорбительным, но он точно неудобный. Ваши сородичи, похожие на меня, умерли от того же, что светило мне весной?
Димитри тихонько засмеялся, откинувшись в кресле. Дейвин очень внимательно смотрел на Хайшен. Айдиш потер лоб и тяжело вздохнул.
- Многие, но не все. Некоторые живут в моем монастыре, - ответила Хайшен, и, поймав взгляд Димитри, безмятежно улыбнулась.
- Я так и думала, - кивнула Полина. - Тупиковая ветвь эволюции, вот это что такое. - И, встретившись с вопросительным взглядом Хайшен, добавила. - я потом обязательно расскажу. Но это долгая тема, а я вас всех и так утомила.
Полина попрощалась с присутствующими и пошла к двери. Димитри проводил ее до коридора и на прощание сказал "пожалуйста, выспись". Взгляд у него был очень задумчивый. Затем он вернулся в лабораторию. Садясь в кресло, он пристально посмотрел на Хайшен. Та качнула головой, выгнула бровь и сказала:
- Даже не знаю, что я хочу видеть больше, лицо магистра, встретившегося с этой новостью или лицо Вейена да Шайни, читающего вердикт. Это именно то, чего, по их утверждениям, в крае не было. - Она протянула руку и смешала работу Дейвина в сверкающее пестрое полотно. - И этого в ее деле не будет. А если будет, то не от нас.
Месяц назад напросилась на личностное исследование по методикам саалан. Вчера его успешно получила. Показали их полиграф и некоторые методы диагностики. О себе я ничего нового не узнала, а методики озадачили. Ощущение от процесса странное: вспоминается одновременно клуб египетских инженеров и прием у тибетского лекаря. Точно так же, как и для любых других методик, очень важны прямые руки и понимание сути и цели процесса. Не знаю, хочу ли я осваивать это, но опыт точно лишним не был. Спасибо всем причастным, разумеется.
"Школа на коленке", 20. 11. 2026
Двадцать первого числа, в день Михаила архистратига и сил бесплотных, пришедшийся на субботу, в Лавре окрестили троих лишенных имен. Они получили имена Михаил, Мария, и Назар. В ближайший вторник вместе с другими мирянами были крещены еще двое, Гавриил, тот самый ангел Златые Власы, и Сергий, а в воскресенье таинство было совершено над оставшимися. Некоторые обращаемые слегка приболели и не могли поститься. Гавриил и Сергий еще сумели отогреться в бане, и им разрешили пост. А Фотиния, Александр, Владимир, Анна, Илия и Симон было попытались поститься самовольно, но отец Серафим строго сказал им не дурить, и они смирились и пили молоко с медом, чтобы прошел кашель. На его взгляд, пост все они выдержали легко, основные молитвы знали твердо. Будучи при храме, они вели себя послушно, скромно и разумно, насколько им позволяла последнее их дикость. Помня сентябрьские события, отец Серафим, их общий крестный, предупредил отдельно каждого о том, что в процессе свершения таинства их разденут донага, и бояться этого не следует, новая одежда будет им дана вместе с именем, а старая останется доступна тоже. Но все равно каждый из них во время отрешения риз дрожал и плакал. Впрочем, вести себя достойно и разумно отвечать на вопросы они могли, а после возложения на голову руки крестившего их отца Андрея и вовсе успокаивались, только цеплялись руками за простыню, прикрывающую срам. Отец Серафим не дерзнул крестить их сам и решил побыть с ними в качестве крестного и для ободрения, предполагая, что разрешение риз и крещение водой может быть для них тяжким испытанием. С ними вместе он дрожал овцой перед купелью и задыхался от восхищения, переживая прикосновение чуда, с ними его душа освещалась горним светом во время миропомазания. Отец Андрей, игумен, согласился совершить таинство над оглашенными. Когда он возгласил "Господи Боже наш, Тебе молимся и Тебе просим, да знаменуется свет лица Твоего на рабе Твоем сем..." - Михаил, первый из крещаемых, вздрогнул и выпрямился, услышав свое новое имя. Остальные воззрились на него так, как будто он начал светиться. Мария и Назар вели себя так же, чувствуя первое прикосновение благодати. Они вторили отцу Андрею, читавшему "Верую", единым стройным хором, потом молча и не шевелясь наблюдали чин освящения воды, мира и елея, как будто чего-то ждали увидеть, но не увидели. Крещение водой в полумраке храма при свете трех свечей было для них сильным впечатлением, но не больше. Чудо коснулось их во время миропомазания, как обычно и бывает. Выйдя из храма, они начали знакомиться и общаться с теми, мимо кого раньше ходили, опустив глаза. Никогда раньше отец Серафим не видел у них таких ярких улыбок, такой открытости к общению и такой охоты говорить и слушать. Случись рядом кто-то из их соотечественников, священник узнал бы, что в их поведении нет ничего странного. Для сааланцев, получивших имена, было совершено нормально, обнаружив себя частью некого сообщества, немедленно начать в это сообщество врастать.