Пришествие. Аватар

Ардвил расстался с ним тепло и взял с него обещание, что он его еще навестит. “Если меня не окажется в саду, значит я дома”, – сказал он, на прощание крепко пожимая ему руку.

Карен шел пешком, но не потому, что до его дома было недалеко, а потому, что в его мозгу один за другим возникали вопросы. “По всему видно, что он не такой уж ценитель пива, слишком он долго его распивал и забывал о нем, а в тот день, когда мы встретились, у него были две бутылки – как раз на двоих. Если бы у него была одна бутылка – это бы было вполне объяснимо и естественно. Или это простое совпадение? Судя по его словам, он почти каждый вечер гуляет в саду. Почему же я его не помню? Хоть я и не отличаюсь особой памятью на лица, но я обязательно запомнил бы его. Вся его манера держаться и вся его фигура дышит странным спокойствием. И откуда у меня чувство, что он все знает наперед? Неужели действительно кагебеешник? Но зачем я ему? Никаких особых тайн не знаю, ни в каких особых операциях не участвовал!”

“Невольно в разговоре с ним бываешь честен и выкладываешь даже больше, чем хочется, появляется уверенность, что он сразу заметит малейшую фальшь, – продолжал размышлять Карен, невольно ускоряя свои шаги. – Да и смотрит он странно, взгляд какой-то пронизывающий и в то же время привораживающий. Я слышал, что таким взглядом обладал Дзержинский. Кстати, я даже не заметил какого цвета его глаза, хотя и присматривался.

В нем нет нудности как в других стариках, но что же все– таки интересного в нем? Он хорошо разбирается в людях, что ими двигает, чувствуется в нем изрядный скепсис, несомненно умен и образован, очень культурен, никогда не выказывает свои эмоции. Что я знаю о нем? Ровным счетом ничего! Я даже не знаю кто он по национальности? Может быть еврей, а может быть и нет, точно лишь одно – не армянин. В следующий раз я обязательно расспрошу его.

А имеет ли смысл само “в следующий раз?” Мало ли людей одиноких, а то что он одинок – это факт, хотя откуда известно, что это факт? Спорю, что потом он попросит меня рассказать о войне.

Что ж, поживем – увидим, всему свое время, а я терпелив“.

***

Отряд двигался тихо и в полной тишине. Луны не было видно, только несколько звезд виднелись в небе, да и те скорей тускнели, чем сверкали. Через некоторое время в небе появился полу диск, вяло зависший в вышине и полностью равнодушный к тому, что происходило внизу.

Отряд зашагал более бодро, но сохраняя осторожность. Он двигался строго на запад и численность его составляло 7 человек. Именно столько в ту ночь пришло к шалашу и теперь они направлялись в Ханларский район, где еще совсем недавно происходили ожесточенные схватки с омоновцами. Особое мужество проявили жители сел Азат, Камо, Геташен и Мартунашен. Они держались до последнего.

По имеющимся сведениям эти деревни еще не были заселены азерами хотя и прошло более двух лет, и Карен предложил своим товарищам отступать именно в этом направлении. Фронт прорван и, должно быть, не в одном месте. Связи ни с кем нет, в ход пущены силы Советов. Они прежде всего постараются отрезать их от основных сил на юге и идти в этом направлении опасно. Что касается постов противника на западе, то они прекрасно знают их расположение и пройти между ними не составит особого труда. Надо двигаться на запад в сторону Мартунашена, оттуда на юг к деревне Чрагидзор. Минуя озеро Гейгел, обойти село Азизлу и двигаться к Мравскому хребту. Протяженность маршрута составляла 40-50 км из которых большая часть пролегала по совершенно пустым местам и через Гямишский перевал перебраться в Мардакертский район НКР.

Противник не станет их искать на этой территории, рельеф там лесистый, а они привычны действовать именно в таких условиях.

Из 7 человек шестеро не первый день на этой войне и привычны к длинным броскам и маршам, боеприпасов у них достаточно, есть и медикаменты, а остальное дело техники, то есть ног. Опасение внушал только Арег, которому было всего 17. Его брат, который привел его сюда, не вышел к шалашу и никто не знал о его участи. Арег будет нести только свой автомат, а остальное было распределено между остальными.

После жарких споров 5 за – против 2, предложенный Кареном план получил одобрение. Был выбран и новый командир – автор этого предложения и в его выборе уже проявилось полное единодушие. К счастью, у Самвела была карта этого региона и именно она навела Карена на эту мысль.

Как и ожидалось, посты азеров обошли легко, к следующей ночи уже предполагалось выйти к первой армянской деревне – Мартунашену. Отряд двигался только ночью и идти было тяжело, люди спотыкались, падали, руки и лица у всех были расцарапаны, курить строжайше было запрещено, еду экономили и костра не разжигали. Незадолго до рассвета выбиралось укрытие для привала, и выставлялись часовые, которые менялись через каждые два часа.

Особое беспокойство внушал Сурен, громко храпевший во сне. Его приходилось все время будить, но стоило только ему заснуть, как он снова принимался храпеть. В конце – концов посты пришлось выдвинуть еще дальше, а рот Сурену завязать тряпкой, чтобы хоть как то приглушить звуки выходящие из его носоглотки.

Сурен был любитель пошуметь, не пропускал ни одной ссоры или разборки, был обидчив и, что опасней всего, злопамятен. В свой адрес он не терпел никаких замечаний, все, что противоречило его мнению, он считал направленным лично против него. Говорили даже, что он прибыл в Карабах скрываясь от закона, но это никого не смущало.

Карен, заступивший на пост и сменивший Сурена, чувствовал себя беспокойно. На следующую ночь должны были выйти к первой армянской деревне и это его волновало. До сих пор все шло гладко, но что ждет их впереди? Он взял на себя огромную ответственность, жизнь 6 людей. Окажется ли деревня пустой? Он старался успокоиться, зря не тревожиться, маршрут избран, и он уверен в его правильности, решения надо принимать по ходу и по обстановке, но многое его все– таки тревожило. Люди у него крепкие и привыкшие ко всему. За них он не беспокоился.

Беспокойство вселял Арег. С первой же ночи стало понятно, что выносливостью тот не отличался. Хотя он пока не хныкал, но уже стал отставать, его все время приходилось подгонять, он чаще стал спотыкаться и падать, издавая при этом громкие стоны и вскрики. Выдержит ли он путь? “Надо поручить его Камо. Он самый крепкий и выносливый в отряде, – думал Карен, прислонившись к дереву, – хотя он не очень -то нравится ему”. Он знал причину этой нелюбви. Когда Арег прибыл в отряд, он, как настоящий пацан, слишком хорохорился, показал себя чересчур самонадеянным, Он разговаривал со всеми, как себе равными. Впрочем, теперь от его самонадеянности не осталось и следа, он весь сник и притих.

“Прежде всего надо отдельно поговорить с Камо, – продолжал думать Карен. – Необходимо, чтобы он понял и проявил терпимость к малышу”. Он решил не откладывать этот разговор и так как следующим на пост должен был заступить Камо, здесь же переговорить с ним.

Камо был деревенский верзила. На него всегда можно было рассчитывать, тот никогда и никому не отказывал в помощи. Карен быстро сблизился с ним, ему нравился этот добрый и благожелательный человек. Над ним ребята часто подтрунивали и иногда ласково называли “медвежьей лапой “.

Приняв решение, Карен попытался отключить мысли и через некоторое время весь превратился в слух. Он знал по опыту, что в таком лесу не надо слишком надеяться на зрение, слух сейчас является самым верным помощником. Он стоял не двигаясь, стараясь слиться с деревом и прислушивался к звукам леса. Вдали послышался лай шакала, налетел легкий порыв ветра, и лес как бы вздохнул легкой грудью. Выстояв положенное время, он пошел в лагерь, стараясь не шуметь, разбудил Камо. Тот мгновенно вскочил на ноги, что-то бормоча себе под нос. Карен приложил палец к губам, жестом позвал его за собой. Отойдя на положенную дистанцию, они присели у густого куста на корточки, и Карен спросил у того: