Страница 3 из 23
Сарелайнен Александра Игоревна, Южный федеральный университет, Академия психологии и педагогики, преподаватель кафедры психологии управления и юридической психологии, г. Ростов-на-Дону, [email protected]
Светличная Людмила Александровна, Южный федеральный университет, Академия психологии и педагогики, студент, г. Ростов-на-Дону, [email protected]
Соломатина Нина Викторовна, Южный федеральный университет, Академия психологии и педагогики, магистрант, г. Ростов-на-Дону, solomatina[email protected]mail.ru
Срабионян Екатерина Артюшевна, Южный федеральный университет, факультет управления, магистрант, г. Ростов-на-Дону, [email protected]
Срабионян Ирина Артюшевна, Южный федеральный университет, факультет управления, магистрант, г. Ростов-на-Дону, [email protected]
Темнышова Елена Ивановна, Южный федеральный университет, Академия психологии и педагогики, соискатель, г. Волгоград
Тихонов Андрей Егорович, Южный федеральный университет, Академия психологии и педагогики, студент, г. Ростов-на-Дону, hiagar[email protected]gmail.com
Тихонова Валерия Леонидовна, Южный федеральный университет, Академия педагогики и психологии, студент, г. Ростов-на-Дону, [email protected]
Ткаченко Алена Ивановна, Южный федеральный университет, Академия психологии и педагогики, магистрант, г. Ростов-на- Дону, alena[email protected]mail.ru
Трофимова Анастасия Сергеевна, Южный федеральный университет, Академия психологии и педагогики, студент, г. Ростов-на-Дону, olesssi[email protected]mail.ru
Тушнова Юлия Андреевна, Южный федеральный университет, Академия психологии и педагогики, ассистент кафедры психологии образования, г. Ростов-на-Дону, [email protected]
Форопонова Виктория Александровна, Южный федеральный университет, Академия психологии и педагогики, студент, г. Ростов-на-Дону, olesssi[email protected]mail.ru
Хан Виктория Геннадиевна, Южный федеральный университет, Академия психологии и педагогики, магистрант, г. Ростов- на-Дону, viktoriya.han. [email protected]mail.ru
Хотеева Раиса Ивановна, Калужский государственный университет им. К.Э. Циолковского, доцент, г. Калуга, [email protected]
Чальцева Ирина Семеновна, Южный федеральный университет, Академия психологии и педагогики, доцент кафедры начального образования, г. Ростов-на-Дону, [email protected]
Чепрасова Элла Маратовна, МБУ ДО Дворец творчества детей и молодежи г. Ростова-на-Дону, педагог-психолог, г. Ростов-на-Дону, [email protected]
Чернявская Анна Олеговна, Южный федеральный университет, Академия психологии и педагогики, студент, г. Ростов-на- Дону, [email protected]
Черная Анна Викторовна, Южный федеральный университет, Академия психологии и педагогики, руководитель образовательной программы магистратуры «Практическая психология образования», г. Ростов-на-Дону, [email protected]
Шашкина Мария Валентиновна, Южный федеральный университет, Академия психологии и педагогики, студент, г. Ростов-на-Дону, anuta[email protected]mail.ru
Секция I. Развитие и социализация личности в изменяющемся мире
Современные исследования феномена ксенофобии (междисциплинарный подход)
Астахова Анна Владимировна, Шашкина Мария Валентиновна
Южный федеральный университет, Ростов-на-Дону
Ксенофобия – это явление, которое привлекает внимание все большого количества исследователей из различных областей знания и при этом является одной из наиболее сложных и малоизученных проблем современного общества.
Сам термин «ксенофобия» (гр. xenos – чужой + phobos – страх, боязнь) чаще всего трактуется, во-первых, как страх (навязчивое состояние) перед незнакомыми лицами, во-вторых, как негативное отношение, в частности недоверие и даже ненависть к иностранцам, иностранному, незнакомому, чужому.
Несмотря на то, что ксенофобия не связана исключительно с религиозной, этнической и национальной нетерпимостью, именно эти ее разновидности в современный период развития общества обретают острый социально-политический, а порой и драматический характер.
Проблема ксенофобии является объектом внимания многих наук: философских, социальных, политических, юридических, социально-психологических, психологических, филологических и т. д.
В современном философском знании ксенофобия рассматривается как способ организации социальных отношений на основе антагонистической оппозиции «свои-чужие» (О. М. Шевченко) [5], как призма ментальности (М. М. Бетильмерзаева) [1], как условие и конститутивный момент экзистенциального эскапизма (Д. Г. Литинская) [3].
Ксенофобия, с одной стороны, выступает как адаптивно-защитный механизм сохранения своей идентичности (социальнопсихологический подход), с другой, как инструмент политического управления социальных групп (социально-политический подход).
В психологии интересным, на наш взгляд, является рассмотрение ксенофобии как психологии «своего и чужого» В. Е. Кагана [2]. Ксенофобическая логика, по мнению ученого, возрождая архетипы архаического мышления, отрицает или преуменьшает роль «чужого» как человека, как личности, как другого Я. Ксено- фобическое сознание фанатично и в период социальных изломов может носить эпидемический характер, что уже является психологией масс (толпы).
Ксенофобия предстает хорошо изученным социально-политическим феноменом. В политических и социальных науках ксенофобия часто ставится в один ряд с понятиями «национализм», «экстремизм» и «терроризм». Препятствовать распространению этих опасных явлений призван закон.
В современной социологии термин «ксенофобия» применяют, как правило, в контексте конфликтности межэтнических отношений (В. Гонцовский, С. Маркедонов, В. Мукомель, В. Н. Ярская). Судить о ксенофобии можно, что и предпринимается большинством исследователей, по данным социологических опросов, предоставленных Аналитическим Центром Юрия Левады, информационно-аналитическим центром «Сова», Всероссийским центром изучения общественного мнения (ВЦИОМ), информационно-исследовательским центром «Панорама» и др.
Страх человек испытывает в период социальных и политических изломов. Определенный пик ксенофобских настроений в нашей стране наблюдался после распада Советского Союза. Современные исследования констатируют, что на постсоветском пространстве развитие ксенофобии происходило по следующему сценарию: рост миграции породил мигрантофобию, а за ней кавказофобию, синофобию. В 2015 году, по данным «Левада-центра», наблюдается снижение ксенофобских и националистических настроений, что связано с переносом внимания россиян на события на Украине и отношения России и Запада [4]. В связи с последними событиями (вступление России в сирийский конфликт, террористические атаки, рост численности граждан России и европейских государств, завербованных в террористические исламские организации) несложно предположить, что на фоне существующего религиозного фанатизма (радикального) будет происходить рост ксенофобии, в особенности исламофобии, в среде мирных граждан.
Проекция ксенофобии на лингвистическую область определяет два различных смысла ее рассмотрения.
Во-первых, следует отметить лингвосемантическое раскрытие понятия «ксенофобия» (С. В. Свирковская). Продуктивность семы «фобия» способствовала образованию понятия «ксенофобия». Последняя, в свою очередь, являясь родовым, гиперонимическим понятием по отношению к видовому понятию «этнофобия», открыла новую парадигму – ксенофобия > этнофобия > кавказофобия, русофобия, американофобия и т. д.