Дитя Дьявола

– Войдите.

Молодой священник аккуратно приоткрыл одну дверь, совсем чуть-чуть, и пролез в образовавшуюся щель. Оказавшись внутри, спиной закрыл дверь, но остался стоять там же, не двигаясь, и не поднимая взгляда от пола.

– Проходи. Садись. – Раздался спокойный старческий голос.

Позволение получено, протокол соблюдён и молодой священник, подняв голову, подошёл к письменному столу.

Преподобный монсеньер епископ Бенджамин Диккенс восседал на большом деревянном стуле, по изяществу напоминавшем кресло, но по удобству и жесткости сиденья являлся табуретом, хоть и с высокой спинкой. Сидеть на нём долгое время было жёстко и неудобно, но Его Преподобное Превосходительство, казалось, подобных мелочей не замечало. Порой, когда Сэмюелю приходилось заходить сюда по несколько раз на дню, он ни разу не замечал, что епископ покидал свой «трон», и никаких признаков усталости или раздражительности от долгого сидения не высказывал. А ведь он уже стар. Как-никак, семьдесят пять лет стукнуло. Другие церковные чины, как достоверно знал молодой священник, в подобном возрасте и звании уже ничем не занимаются, ничего не делают, кроме как лениво, по большим праздникам, благословляют гостей, и дают поцеловать свою дряхлую, изнеженную руку или пальцы, в зависимости, опять же, от своей должности. Бенджамин Диккенс, вопреки стереотипам в голове священника, не просто постоянно сидел за своим письменным столом, доживая свой век и «Размышляя о Господе Нашем», а добросовестно работал на благо церкви доступными старику силами. А именно занимался чуть ли не всей бумажной волокитой. Даже в богоугодном доме приходится заниматься канцелярской работой, проверяя счета, подписывая указы, сверяя документы и просматривая письма, которые епископ получал с завидной регулярностью. Помимо того, когда никаких срочных бумаг, требующих внимания главного священника Бринстоунской церкви не имелось, или вечером, когда большинство священнослужителей расходились по домам, монсеньер епископ не отдыхал. Он либо что-то писал, Сэмюель не без оснований предполагал что мемуары, либо читал огромные и очень старые, с виду, книги. А после этого снова что-то выписывал из этих самых книг. Из-за большой тяжести подобных книжных изделий и слабости старика, Кит часто собственноручно приносил их сюда из библиотеки, по просьбе епископа. Но вот открыть и прочитать хотя бы пару страниц, заставить себя не мог. Хотя часто ловил себя на неподдельном интересе: «Что же там вычитывает преподобный отец?»

Сам монсеньер жил здесь же, в церкви. Из этого кабинета вела еще одна дверь в скромно обставленную спальню: кровать, тумбочка, лавка и стол. Потому, он никуда не спешил и часто засиживался за столом далеко за полночь. А может и вообще не спал, так как, приходя рано утром, молодой священник частенько заставал своего начальника на том же месте, над той же книгой, что и накануне.

Сэмюель поставил на письменный стол поднос с пирожками.

– На кухне сказали, вы опять не спускались на завтрак, – священник присел на табуретку, напротив епископа. – Я подумал, что вам не помешает подкрепиться.

– Благодарю тебя, брат Сэмюель. – Проговорил преподобный отец, убирая стопку бумаг в ящик стола, и вынимая оттуда другие. – Я обязательно отведаю. Запах чудесный… Только вот еще закончу одно дело.

Бенджамин Диккенс говорил искренне, и честно собирался выполнить обещание, однако, молодой священник прекрасно знал, что епископ может так и не притронуться к пирожкам, совершенно забыв об их существовании. Или так погрузится в работу, что на «никому ненужное питание» так и не найдётся свободной минуточки. Потому, Кит постарался вложить в голову монсеньера как можно больше напоминаний об этом блюде.

–Они сегодня получились вкуснее обычного! – Сэмюель демонстративно взял пирожок с подноса и с завидным аппетитом принялся его поглощать.

– Я нисколько не сомневаюсь в этом. Наши повара отлично справляются со своими обязанностями. Ты не находишь?– Монсеньер епископ внезапно уставился на собеседника, отчего тот едва не подавился.

У Его Преподобного Превосходительства была такая особенность. Порой он вел себя спокойно, по-доброму, словно отец родной, проявляя к собеседнику лишь слабый, вежливый интерес, а иногда задавал неожиданные, даже несвязанные с ведущимся до этого диалогом, вопросы. И в голосе его слышались стальные нотки, от которых по коже начинали бегать мурашки, и хотелось разом признаться во всех грехах, даже если их и не совершал. По слухам, раньше, до назначения в эту церковь, епископ являлся неким профессиональным дознавателем. В секретной службе запретной инквизиции. Неизвестно, правдивы ли слухи, но в такие моменты, как сейчас, Сэмюель в них свято верил.

С трудом проглотив откушенный кусок, молодой священник смог лишь кивнуть в ответ. Слава богу, что епископу этого оказалось достаточно, и он вновь углубился в свои бумаги.

– Как всё прошло? – Спросил монсеньер, так и не отрывая взгляда от документов.

– Утренняя служба проведена, как положено, – чётко, по-военному, доложил Сэмюель.

– Давай без шуток, брат Кит. – На старом лице епископа появилась легкая улыбка. – Ты же знаешь, о чём я.

Сэмюель знал. Так как всегда рассказывал о своих поездках в замок Гамфри. Однако, у молодого священника с главным епископом Бринстоуна отношения сложились дружеские, доверительные, и потому, он себе позволял многое, что не могли остальные церковники. Включая шутки и некую вольготность. Мало кто посмел бы сидеть напротив Преподобного Отца, бесцеремонно пожирать пирожки и не получить за это, как минимум, взыскание.

– Всё так же. Без изменений. – Сэмюель, наконец, расправился с пирожком.

– То есть, – с интересом переспросил епископ. – Вино у барона всё такое же изысканное?

– Вы как всегда правы, монсеньер епископ! – Не вставая, священник изобразил шуточный поклон. – Однако, тайну барона теперь знает еще один человек.

– Интересно. – Преподобное Превосходительство оторвал взгляд от бумаг. – В нашем тайном обществе пополнение. И кто же новый участник?

– Новый журналист из «Нью-Инстерк». Приехал к нам не так давно.

Сэмюель Кит подробно рассказал о вчерашних событиях, связанных с одержимым братом Гамфри.

– Значит, Михаэль тоже пообещал хранить тайну?

– Да,– подтвердил священник. – Думаю, он не обманет. Порядочный джентльмен.

– Возможно, – задумчиво произнес Бенджамин Диккенс, – было бы лучше, если б не сохранил…

– Простите?

– Я имею в виду, что твои молитвы приносят лишь временное облегчение несчастному Патрику. И держать его в цепях не самое разумное решение.

– Вы говорите, как тот журналист… – сообщил Сэмюель.

– Помню! – слегка раздраженно кивнул старый монсеньер. – Его слова как раз отчасти верны, потому, я их повторил. Что бесчеловечно использовать оковы, словно против преступника, убийцы.

– Иначе он и сам себя может покалечить! – возразил Кит.

Преподобный Отец лишь отмахнулся, возвращая свое внимание к настольной макулатуре. Подобные споры возникали уже не раз. И многое уже оговаривали повторно, и не единожды. Смысла снова спорить мудрый епископ не видел. Сэмюель тоже замолчал.

– Преподобный Отец? – Кит первым нарушил тишину.

– Слушаю, брат Сэмюель.

– Есть же способ избавить Патрика от одержимости.

– Ты опять про экзорцизм?

Молодой священник утвердительно кивнул. Монсеньер епископ устало закряхтел, выпрямившись в кресле, и закинул руки за голову, вытягивая «застывшую» спину. Рукава его дорогой, красного цвета, рясы скатились к локтям, обнажив тонкие, худые руки со сморщенной кожей.

– Отвечу официально. – Не меняя позы, сказал главный священник. – Церковь не одобряет экзорцизма. И ты это прекрасно знаешь, но продолжаешь задавать глупые вопросы.

– А если не официально? – упрямо спросил Сэмюель.

– Много вопросов до добра не доводят, – с упреком предупредил Бенджамин, но все же ответил: – Провести обряд экзорцизма можно, однако нужен специально обученный человек. Вот ты сможешь провести такой ритуал?