Граф Монте-Веро

– Скорей, скорей! Ты чего с таким удивлением оглядываешься? Иди вперед! – шептала старуха, слегка подталкивая девушку сзади, и, кряхтя, последовала за ней.

Дойдя до самого верха, старуха до того утомилась, что с трудом дышала, дрожащей рукой вынула она из мешка ключ и подошла к низкой, но крепкой двери.

Маргарита не знала, что ее ожидает, и боязливо следила за движениями Паучихи, но ей хотелось надеяться на лучшее.

Бедная девушка и не подозревала о той пропасти, которая уже зияла перед ней, готовая поглотить эту прекрасную и невинную жертву.

Старуха отворила дверь, и они оказались в комнате. Комната, куда они вошли, была небольшой, но, по сравнению с квартирой госпожи Фукс, казалась роскошной. У одной стены стоял обитый пестрой материей диван, у другой – высокая кровать. В простенке между окнами с занавесками помещалось зеркало в золоченой раме, которое, вероятно, перешло к ростовщице из будуара какой-нибудь метрессы; под ним была этажерка с красивыми безделушками, а перед диваном стоял стол, покрытый вязаной скатертью, на котором были спичечница и пепельница. Изящный умывальник и вешалка, тоже, вероятно, кем-то заложенные, довершали убранство.

Стеклянная дверь вела в комнату побольше, где валялись платья и громоздилась разного рода мебель.

– Сейчас четыре часа, – сказала Паучиха, закрыв за собой дверь. – Он обещал приехать в пять – это хорошо! Сними с меня платок и сложи его аккуратно, я уверена, ты скоро привыкнешь к новой обстановке и, надеюсь, будешь довольна, если отличишься ласкою и послушанием. Скоро придет один господин, будь с ним вежлива и любезна – он очень богат, а деньги имеют великое значение в жизни! С деньгами все можно сделать, им все подвластно, за деньги можно купить и любовь, и роскошь, и дружбу, и счастье, этот господин очень богат! Но помни, таких господ надо принимать ласково!

Маргарита с удивлением слушала Паучиху, которая, спрятав свой мешок, принесла из соседней комнаты голубое шелковое платье и стала осматривать его со всех сторон перед окном.

– Это хорошо, что Роза никогда не испортит вещи, на этом платье, например, она не сделала ни одного пятнышка, прямо как с иголки, – бормотала она. – Платье это действительно прекрасное, чудный фасон! Впереди короче, а сзади длинный шлейф, притом настоящие кружева! Дитя мое, сними с себя свое черное платье, сложи его аккуратно и примерь вот это. Оно тебе наверняка понравится – это чистый шелк! Думаю, ты первый раз в жизни надеваешь шелковое платье?

Маргарита хотела спросить, почему она должна надеть это дорогое платье, но женская любовь к тряпкам взяла верх. Она быстро сняла с себя старое и начала надевать платье, поданное старухой. Паучиха помогала ей своими дрожащими костлявыми руками, и вскоре девушка окончила свой туалет.

Госпожа Робер зажгла лампу и с удовольствием смотрела, на прелестную Маргариту. Платье еще более оттеняло ее белокурые волосы, темно-голубые глаза с длинными ресницами, восхитительный рот с белыми зубами и подчеркивало стройность девушки. Смелый вырез позволял видеть ее чудные формы во всей их красоте.

Улыбавшаяся сгорбленная старуха поправляла костюм своей жертвы, чтобы та казалась еще соблазнительней!

В эту минуту послышался стук колес. Госпожа Робер прислушалась – экипаж остановился. Она поставила лампу на стол и зажгла еще свечу.

Маргарита стояла перед зеркалом и – это было простительное женское кокетство – с удовольствием осматривала чудное платье, не задумываясь о темных намерениях Паучихи. Она рассматривала материю и кружева, и ей казалось, что она каким-то чудом переродилась.

Послышался стук в дверь – Маргарита вздрогнула.

Паучиха отворила.

В дверях показалось – кровь застыла в жилах девушки – то же самое лицо, которое явилось перед ней в кустах; она не в состоянии была пошевельнуться.

Камергер Шлеве, серые глаза которого сладострастно заблестели при виде желанного «дикого цветка», как он ее называл, легко вошел в комнату, улыбаясь от удовольствия.

– Вот ты где, прекрасная Лорелея, маленькая сирена! – проговорил он, с нежностью глядя на испуганную девушку. – Как она прекрасна, даже лучше, чем при свете луны.

Человек подошел ближе, и Маргарита догадалась; что ее привели сюда для того, чтобы она сделалась его жертвой; теперь ей стало ясно, почему ее нарядили в голубое шелковое платье. Мучимая страхом, она искала, как убежать от приближавшегося врага. Бедная девушка чувствовала, что ей грозит гибель, но не видела выхода.

Паучиха, догадавшись, что Маргарита порывается бежать от знатного гостя, поспешила к двери, ведущей в соседнюю комнату, и встала перед ней, как бы предупреждая бегство девушки.

– Несносная девчонка! – шептала она, толкая Маргариту. – Я же тебе говорила, что ты должна быть ласкова и предупредительна! Знатный господин обращает на тебя свое благосклонное внимание! Уж простите ей эту глупость, – обратилась Паучиха к Шлеве. – Она изменится, это совершеннейшая невинность!

– Совершеннейшая невинность! – повторил Шлеве, самодовольно улыбаясь. – Вы правы, и это извиняет ее естественное сопротивление! Отчего же ты бежишь от меня, глупенькая? Ты все равно попадешь ко мне в руки!

Маргарита видела, что Паучиха вне себя от досады подталкивает ее тайком, а сладко улыбающийся господин подходит все ближе; она чувствовала, что должна во что бы то ни стало увернуться от него. Сердце ее тревожно билось, она с трепетом искала убежища и защиты. Кого позвать на помощь? Никого поблизости не было!

Паучиха стала что-то поправлять у двери, взяла со стола лампу и вышла в соседнюю комнату, заперев за собой на ключ дверь.

Маргарита осталась наедине с ненавистным ей человеком, в котором теперь видела своего смертельного врага.

Приближаясь к девушке сбоку, камергер рассчитывал оттеснить ее к окну, где она неминуемо оказалась бы в его руках; он не мог и подумать, что она способна позвать кого-нибудь на помощь из окна.

Сердце несчастной девушки забилось сильнее, грудь ее вздымалась, она искала глазами убежища! Она метнулась ко входной двери в надежде избавиться от своего сладострастного преследователя.

Он с улыбкой следил за всеми движениями своей жертвы – она тщетно пыталась открыть замок. Паучиха заперла дверь, а ключ спрятала. Видя свое близкое падение, несчастная девушка не знала, на что решиться: бегство ее было заранее предусмотрено – ей преградили путь. Неужели покориться своей участи и погубить свою честь из-за этого ненавистного человека? Что же делать?

Камергер, проходя мимо стола, погасил свечу, и в ту же минуту Маргарита почувствовала, что он обнял ее.

Крик ужаса вырвался из груди девушки, ненавистный человек пытался заглушить его, прижимаясь своими холодными губами к ее рту, но Маргарита изо всех сил старалась высвободиться из его объятий.

Барон Шлеве часто покорял такое сопротивление, он даже любил подобную борьбу – она распаляла его страсть.

Маргарита ощутила в себе в эту минуту достаточно сил, чтобы защищать свою честь, и с безумным отчаянием отталкивала его от себя. Барона же забавляла эта борьба маленькой сирены и только разжигала его животную страсть.

В комнате было совершенно темно. Позволяя Маргарите сопротивляться, камергер незаметно отступал все ближе к дивану – таков уж был его расчет! Злодей берег свои силы, чтобы потом совершенно завладеть изнемогшей девушкой.

Маргарита не замечала его уловок. Вдруг не дав ей опомниться, камергер поднял ее, и она очутилась на диване. Крик отчаяния, невольная утрата сил последовали за неожиданными для девушки действиями. Барон торжествовал.

Паучиха за стеной самодовольно улыбалась: она любила подобные проказы!

Все усилия Маргариты высвободиться из объятий злодея, казалось, были напрасны, она почувствовала уже на своем теле дерзкую руку, слышала горячее дыхание, но вдруг в эту решительную минуту в ней проявилась неимоверная сила.

Послышался громкий удар, вслед затем другой…

Барон Шлеве ощутил, как вспыхнули его щеки, посыпались искры из глаз, голова закружилась…