Страница 64 из 82
Кроме того, Германия разделяет со своими соседями как общие демократические принципы, так и более широкое христианское наследие Европы. Она также стремится идентифицировать и даже возвысить себя в рамках административной единицы и общего дела, значительно большего, чем она сама, а именно Европы. В противоположность этому не существует сопоставимой «Азии». Действительно, островное прошлое Японии и даже ее нынешняя демократическая система имеют тенденцию отделять ее от остального региона, несмотря на возникновение демократий в некоторых азиатских странах в последние годы. Многие азиаты рассматривают Японию не только как национально эгоистичную, но и как чрезмерно подражающую Западу и не склонную присоединяться к ним в оспаривании мнения Запада относительно прав человека и важности индивидуализма. Таким образом, Япония воспринимается многими азиатами не как подлинно азиатская страна, даже несмотря на то, что Запад иногда интересуется, до какой степени Япония действительно стала западной.
В действительности, хотя Япония и находится в Азии, она не в достаточной степени азиатская страна. Такое положение значительно ограничивает ее геостратегическую свободу действий. Подлинно региональный выбор, выбор доминирующей в регионе Японии, которая затмевает Китай, – даже если базируется больше не на японском господстве, а скорее на возглавляемом Японией плодотворном региональном сотрудничестве – не кажется жизнеспособным по веским историческим, политическим и культурным причинам. Более того, Япония остается зависимой от американского военного покровительства и международных спонсоров. Отмена или даже постепенное выхолащивание американо-японского Договора о безопасности сделали бы Японию постоянно уязвимой перед крахом, который могли бы вызвать любые серьезные проявления региональных или глобальных беспорядков. Единственная альтернатива тогда: либо согласиться с региональным господством Китая, либо осуществить широкую – и не только дорогостоящую, но и очень опасную – программу военного перевооружения.
Понятно, что многие японцы находят нынешнее положение их страны – одновременно квазиглобальной державы и протектората в части безопасности – аномальным. Но важные и жизнеспособные альтернативы существующему устройству не являются очевидными. Если можно сказать, что национальная цель Китая, невзирая на неизбежное разнообразие мнений среди китайских стратегов по конкретным вопросам, достаточно ясна и региональное направление геостратегических амбиций Китая относительно предсказуемо, то геостратегическая концепция Японии кажется относительно туманной, а настроение японской общественности – гораздо более неопределенным.
Большинство японцев понимают, что стратегически важное и внезапное изменение курса может быть опасным. Может ли Япония стать региональной державой там, где она все еще является объектом неприязни и где Китай возникает как регионально доминирующая держава? Должна ли Япония просто молча согласиться с такой ролью Китая? Может ли Япония стать подлинно обширной глобальной державой (во всех проявлениях), не рискуя американской поддержкой и не вызывая еще большую враждебность в регионе? И останется ли Америка в Азии в любом случае, и если да, то как ее реакция на растущее влияние Китая скажется на приоритете, который до сих пор отдавался американо-японским связям? В течение большого периода холодной войны эти вопросы никогда не поднимались. Сегодня они стали стратегически важными и вызывают все более оживленные споры в Японии.
С 50-х годов японскую внешнюю политику направляли четыре основных принципа, провозглашенные послевоенным премьер-министром Сигеру ѓсидой. Доктрина ѓсиды провозглашает: 1) основной целью Японии должно быть экономическое развитие; 2) Япония должна быть легко вооружена и избегать участия в международных конфликтах; 3) Япония должна следовать за политическим руководством Соединенных Штатов и принимать военную защиту от Соединенных Штатов; 4) японская дипломатия должна быть неидеологизированной и уделять первоочередное внимание международному сотрудничеству. Однако, поскольку многие японцы чувствовали беспокойство из-за степени участия Японии в холодной войне, одновременно культивировался вымысел о полунейтралитете. Действительно, в 1981 году министр иностранных дел Масаеси Ито был вынужден уйти в отставку из-за того, что использовал термин «союз» («домей») для характеристики американо-японских отношений.
Все это теперь в прошлом. Япония была в стадии восстановления, Китай самоизолировался, и Евразия разделилась на противоположные лагеря. Сейчас наоборот: японская политическая элита чувствует, что богатая Япония, экономически связанная с миром, больше не может ставить самообогащение центральной национальной задачей, не вызвав международного недовольства. Далее, экономически могущественная Япония, особенно та, которая конкурирует с Америкой, не может быть просто продолжением американской внешней политики, одновременно избегая любой международной политической ответственности. Более влиятельная в политическом отношении Япония, особенно та, которая добивается мирового признания (например, постоянного места в Совете Безопасности ООН), не может не занимать определенной позиции по наиболее важным вопросам безопасности или геополитическим вопросам, затрагивающим мир во всем мире.
В результате последние годы были отмечены многочисленными специальными исследованиями и докладами, подготовленными различными японскими общественными и частными организациями, а также избытком часто противоречивых книг известных политиков и профессоров, намечающих в общих чертах новые задачи для Японии в эпоху после холодной войны(14* ). Во многих из них строились догадки относительно продолжительности и желательности американо-японского союза в области безопасности и отстаивалась более активная японская дипломатия, особенно в отношении Китая, или более энергичная роль японских военных в регионе. Если бы пришлось оценивать состояние американо-японских связей на основании общественного диалога, то был бы справедливым вывод о том, что к середине 1990-х годов отношения между двумя странами вступили в критическую стадию.
(14*) Например, Комиссия Хигути, консультативный совет при премьер-министре, который наметил «три столпа японской политики безопасности» в докладе, опубликованном летом 1994 года, подчеркнула первостепенность американо-японских связей в области безопасности, но также выступила и в защиту азиатского многостороннего диалога по безопасности; доклад Комиссии Одзавы 1994 года «Программа для Новой Японии», напечатанный в мае 1995 года в «Иомиури симбун»; план «Всеобъемлющая политика безопасности», отстаивающий среди прочих вопросов использование японских военнослужащих в миротворческих операциях за границей; доклад японской ассоциации управляющих («кейдзай доюкаи»), подготовленный в апреле 1996 года при содействии мозгового треста Фудзи банка, требующий большей симметрии в американо-японской системе обороны; доклад, озаглавленный «Возможности и роль системы безопасности в Азиатско-Тихоокеанском регионе», представленный премьер-министру в июне 1996 года Японским форумом по международным делам, а также многочисленные книги и статьи, опубликованные за последние несколько лет, часто гораздо более полемичные и крайние в своих рекомендациях и наиболее часто цитируемые западными средствами массовой информации, чем вышеперечисленные основные доклады. Например, в 1996 году книга, выпущенная одним японским генералом, вызвала широкие комментарии в прессе, когда он осмелился сделать предположение, что при некоторых обстоятельствах Соединенные Штаты, вероятно, не смогут защитить Японию, и, следовательно, Япония должна повышать свою обороноспособность (см. Ясухиро Морино. Будущее поколение обосновывает силы самообороны (и комментарии в «Мифах о том, как Соединенные Штаты придут к нам на помощь») // Санкей симбун. – 1996. – 14 марта).