Страница 2 из 11
- Я не верю в это, - прошептал Эльдар, не желая отказываться от собственного счастья, которое горело и сверкало в его груди, наполняя ее живительным теплом. Разве мог он связать свою жизнь с нелюбимой женщиной только ради того, чтобы не выделяться среди других? Осторожничать, остерегаться, прятать суть только потому, что он отличается. Почему отец думает, что у него нет шанса быть, как все, обычным человеком? Испытывать те же радости, оставаясь собой?
- Ты знаешь – я прав, - проворчал отец, будто отвечая на мысли сына.
***
Ильветта была удивлена застать отца обеспокоенно вышагивающим туда-сюда вдоль окна. Заложив руку за спину, чуть наклонившись вперед, король Искельвинда - Родмир, - облаченный в длинный, до пола, вышитый золотом кафтан, выглядел сосредоточенным и серьезным.
- Ты звал меня? – спросила дочь.
Накануне Искельвинд посетили гости – обычное дело перед ежегодным турниром, который должен был стояться через пару месяцев, на исходе лета. На этот раз, правда, они прибыли из-за моря, на большом трехмачтовом корабле с головой неизвестного зубастого животного, украшающей нос судна. Возможно, это были торговцы, желающие заключить сделку в новых землях, но почему отец не смотрит дочери в глаза?
- Взгляни, Ильветта, - позвал Родмир, предлагая девушке посмотреть в телескоп, стоявший на трех изогнутых золоченых ногах возле окна.
Еще более удивленная, Ильветта послушалась. Телескоп, обращенный к морю, показал огромную армаду кораблей, плавно покачивающихся на темно-синих волнах. Десятки, а может, сотни. И отчего-то сердце Ильветты вдруг сжалось в предчувствии большой беды.
- Да, - покивал отец, подтверждая опасения. Седые волосы, чуть выбившиеся из-под короны, находились в беспорядке, а под глазами залегли тени, словно Родмир не спал всю долгую ночь.
- Кто это? – взволнованно спросила Ильветта, ощущая безвозвратно утекающую сквозь пальцы беззаботную юность, предвкушая наступление тяжелых времен для их маленького королевства и – почему-то – лично для нее. Ведь иначе не стал бы отец звать ее так срочно, с самого утра, для серьезного разговора.
- Князь южных земель, Беренгар Пиренейский, ищет порт на севере для гарнизона своих солдат.
- Будем с ним биться? – ужаснулась Ильветта: вот и для Искельвинда закончились добрые мирные времена. Войны, не затихающие никогда, впервые докатились до земли Ледяных Ветров. Холодный и небогатый плодородными почвами север обычно не привлекал жадных и страшных завоевателей, но все когда-то меняется.
- Наше королевство слишком маленькое, чтобы сражаться, - покачал седой головой Родмир, грустно глядя на дочь. В его взоре читалось горестное прощание. – Мне удалось заключить мир с Беренгаром. Ему незачем разорять наши земли и убивать наш народ, если мы покоримся ему без кровопролития.
- Ну, это… думаю, хорошо? – рассудила дочь, не представляя еще, какова цена мира. Им с отцом придется покинуть Искельвинд, перебравшись в отдаленное от города место? Быть может, они могли бы переехать в замок у реки, куда Родмир с гостями часто ездил охотиться. У Искельвинда будет новый король – и это лучше, чем тысячные смерти мирных жителей. – Отец, ты поступил мудро.
- Чтобы скрепить союз наших королевств, Ильветта, ты станешь женой Беренгара, тогда мы не утратим власть над нашими землями, - огорошил Родмир дочь неожиданной новостью. Лишь чувство собственного достоинства и привитые с детства манеры удержали ее на месте, не позволив в ужасе отшатнуться. Сердце заколотилось, но разум понимал, что королевские дети и так нечасто имеют выбор: браки между представителями соседних королевств – нередкое явление, многие невесты бывают обещаны даже до рождения.
Конечно, слова отца застали Ильветту врасплох, но на самом деле это действительно был наилучший выход: став королевой, дочь защитит и королевство, и отца, и преданный ей народ, подскажет супругу тонкости правления, поможет наладить дружбу с соседями и, что немаловажно, останется жить в родном доме.
- Объявление о помолвке состоится завтра, на главной площади в честь новобрачных будет организован праздник. А сама свадьба пройдет на родине жениха, в Пиренее. Там вы и будете жить, пока я еще полон сил и могу сам позаботиться о стране.
- То есть, мне придется уехать? – огорчилась Ильветта – шокирующие новости сыпались одна за другой, подготовиться к ним не было возможности.
- Ты еще слишком молода, чтобы занять мой трон, - нахмурился отец. – Я смог выторговать отсрочку – глядишь, Беренгару окажется достаточно позволения иметь здесь гарнизон и он не захватит все близлежащие королевства. Пока будешь жить в Пиренее и ублажать молодого мужа, возьмешь его под каблук и усмиришь жажду наживы. Привыкай ко взрослой жизни, дочь моя. Политикой зачастую руководят вовсе не короли, а те, кто стоит за их спиной и действует хитрее.
- Ох, ты прав, - вздохнула Ильветта, печально смиряясь с обрушившейся долей. В воспоминании некстати всплыло лицо молодого столяра, чьи искусные работы она находила в собственном дворце, будь то дубовый стол с изогнутыми, украшенными необычными узорами ножками, или красивые высокие вазоны для горшечных цветов, стоявшие в зеленом саду.
Ильветта не ожидала, что мастер окажется настолько молод и красив, когда решила явиться к нему в лачугу с заказом. Его внешность была так же необычна, как изделия, выходящие из его рук. Принцесса надеялась, что он успеет сделать шкатулку до ее отъезда, и в далекой заморской стране Ильветта будет вспоминать родной край, глядя на узоры на дереве.
***
Город готовился к празднованию. Злые языки шептались, что в Искельвинд прибыл претендент на руку и сердце Ильветты, но Эльдар не хотел в это верить. Неужто ему не суждено побороться за благосклонность принцессы наравне с другими воинами на ежегодном турнире? Неужто у него не будет даже шанса исполнить свою мечту?
Раскрутив в руке топор, молодой столяр метнул его в дерево, находящееся на расстоянии сотни локтей. Звонко вибрируя, лезвие вошло до рукояти, распоров кору прямо посередине ствола. Только в лесу Эльдар мог не притворяться, вымещая отчаяние на несчастном дереве и пытаясь утихомирить ярость. Грудь горела огнем, а мышцы рук наливались невиданной силой, которую он подавлял в черте города. Хорошо, что сейчас его не видел отец…
Медленно шагая за топором, Эльдар рассеянно оглядывал серебристые вершины скалистых гор вдали, куда ему было запрещено ходить, зеленые кусты, откуда раздавался шорох снующих в прелой листве мышей и попискивание птенцов в птичьих гнездах. Когда-то давно примерно в таком же месте, как здесь, Исольда нашла его, - плачущего новорожденного младенца, завернутого лишь в кусок обгорелой тряпицы и спрятанного в корнях большого дерева. С тех пор Исольда стала ему матерью, а Якоб – отцом.
Эльдар не жалел о собственной доле – уж лучше расти и жить среди людей, чем стать тем, кем ему было уготовано. Он искренне старался оправдать надежды родителей. Хотя порой и злился, как сейчас, когда понимал, что мир несправедлив, и ему снова в который раз придется наступить на горло амбициям и смириться с малым.
От нового броска еще одно дерево почти раскололось надвое, и молодой столяр схватился за голову, закрыл глаза, тяжело дыша и обуздывая силу. Отец был прав: любовь делала его безумным, неосторожным и опасным. Он должен был забыть принцессу, если хотел нормальной жизни. Он должен был вернуться засветло, сдавшимся и спокойным, чтобы порадовать веривших в него, оберегающих, любящих родителей.
Уткнувшись лбом в разломанный ствол, чувствуя запах вытекающей густой смолы, Эльдар мысленно помолился богине леса, попросил прощения за причиненную боль, ища у природы силы и дальше бороться. Затем подхватил связку толстых веток, которые позднее превратятся в различные изделия, и бодро зашагал домой, гадая, успеет ли повидать принцессу Ильветту в последний раз, или она отплывет, так и не вспомнив о заказанной у нищего мастера шкатулке.
Каково же было его удивление, когда он вошел в мастерскую и, сбросив с плеча связку, увидел точеную женскую фигуру в глубине помещения и суетящегося вокруг нее отца, услужливо заглядывающего в глаза посетительнице. Даже без свиты и вездесущих слуг, даже одетую в простой темный плащ, с головы до пят скрывающий дорогие одежды, Эльдар не мог не узнать принцессу, и его горячее сердце пустилось вскачь – от счастья, что он через секунду вновь увидит прекрасные глаза, от страха, что по глупости чуть не пропустил долгожданное появление.