Страница 22 из 88
Отрешаюсь от действительности, пытаясь сосчитать до десяти. Сквозь разбег тысячи импульсов, заставляющих включить инстинкты, противостоять, попытаться... Закрываю глаза, считаю до десяти... Чувствуя пульсацию, отдающуюся в затылке с каждым новым толчком. Боль, застилавшую глаза темнотой. Держащую на тонкой ниточке связь с сознанием... пять... шесть...
семь... Теряю себя, уступая сильнейшему чувству. Проваливаюсь в небытие, в последний миг, кажется, улыбнувшись закончившейся пытке. Я думаю, он даже не понял, что произошло, решив, что я лишь до конца смирилась с действительностью. Застилающий глаза алкоголь включил режим автопилота, вот только курс задался как-то неверно. Отвязав мои руки и похлопав по щекам, повалился на рядом стоящий диван, на котором так и спит, сладко посапывая, в окружении битого стекла на полу, разорванных тканей, пролитых слез, смешанных с запахом испаряющегося алкоголя и капель крови. Я поднялась, накинув испачканную рубашку, без пуговиц, запахнув её, словно кимоно, и на не держащих ногах пошла на балкон. Распускаю волосы и любуюсь сакрально сохранившейся, сверкающей картой. Цела и невредима... в отличие от хозяйки. И вот начался дождь, нарастающий, переходящий в тропический ливень, который может длиться лишь пару минут или весь день, затапливая улицы, машины, очищая всё на своем пути. Смывая пыль и грязь.
Даря после себя посвежевшую листву, яркие цветы и солнечную радугу, приносящую новые надежды. Направляюсь в душ, по пути пряча карту. Иду смыть с себя, словно ливень, всю налипшую грязь. Успокоить раны, привести себя в какой-то порядок. И отправиться на восемь этажей ниже, получить то, за что заранее расплатилась этой ночью, так ещё и не распознав, стоит ли оно настолько высокой цены или нет.
Стою под тропическим душем. Толстыми струями воды смывая мысли, сошедшие селью с вершины горы. Потоком грязи, вырывающим с корнем всё на своём пути. Расщепляющим преграды, уносящим вниз скопившийся мусор. Очищающим от лишних эмоций. Оставляющим напоминание о себе лишь на решетке канализационного стока. Как же несовершенно устроен человеческий разум! Почему в таком сложнейшем устройстве разработчиком не прописана хотя бы кнопка паузы? Захотел - выключил гнетущие мысли. Перемотал вперед или удалил исконный файл с жесткого диска подсознания.
Так нет же... Зато повтор создан великолепно! Картинки, мелькающие перед глазами, словно в замедленной съемке, кадр за кадром. Совмещая в единую структуру ощущения, запахи, звуки. И главное в нём то, что повтор может воспроизводиться сам по себе, вне желания хранителя. Одна неловкая фраза, аккорд знакомой песни, навевающей воспоминания, и вот ты уже окружен водоворотом графических картинок, сменяющих друг друга, разрывающих душу на части.
Сидишь, скрестив лапки, напевая мотив о трагически закончившейся любви. И не важно, что песня дерьмо. Ведь чем-то она зацепила! Воспроизвела в памяти фрагменты, которые не вернуть, боль, которую хочется вычеркнуть навсегда. Вытираюсь белым мягким махровым полотенцем, критически осматривая себя в зеркало. Отметины на бедрах приобрели фиолетовый оттенок. На фоне отливающей бронзой кожи, выглядят вызывающе броско. Несколько глубоких царапин на спине, окутанных паутинкой из более мелких. Кроваво-красный изящный узор, трепетно сотканный филигранным мастером. Шевелю плечами, морщась, испытывая приступ надвигающейся паники от простреливающей под ребрами боли. Аккуратно нащупываю на затылке приличную шишку, от единого касания к которой темнеет в глазах, пронзает в самую глубь, подгибая колени и сжимая со скрежетом челюсть. Рассматриваю бледные, припухшие, синеватые губы с бордовыми ссадинами, ярко выделяющимися на бледном лице. Слегка посветлевшие браслеты, окольцовывающие запястья рук.
Бережно кутаясь в полотенце, прячу ключ в промежуток между стеной и унитазом. Стараясь не шуметь, приоткрываю дверь и вхожу в студию. С порога ловлю на себе тяжелый взгляд мужа, стоящего напротив, возле раковины, всего в пяти метрах от меня. Останавливаюсь, как вкопанная, не зная, что лучше предпринять в данный момент: идти вперед или вновь спрятаться за спасительной дверью. Капельки воды медленно стекают по скулам с его мокрых темных волос. Губы напряжены, вытянуты в тонкую линию. Глаза, словно выжженные насквозь, не выдают ни единой эмоции. Отрешенный взгляд, будто находится вовсе не здесь. Смотрящий в пустоту, будто не замечает окружающий хаос: осколки стекла на полу, бриллиантами переливающиеся на солнце, грязное пятно на светлой стене, расплескавшееся брызгами на серой мебели, чёрный атлас, приткнутый комком возле дивана. Инстинктивно передергивает от созерцания общей картины. Утыкаюсь взглядом в мужа, не понимая, что же приносит более жуткие ассоциации. Стоит словно истукан, сжав руки в кулаки, облокотившись о столешницу по обеим сторонам мраморной раковины, напрягая мышцы оголенного тела. В другой ситуации могла бы залюбоваться, а сейчас эта пропитанная жесткостью поза напоминает зверя, преследующего свою добычу. Делает шаг. Дергаюсь назад, отступая.
Замираю не в силах решить, что разозлит его больше - мой трусливый побег или напускное бесстрашие. Пытаюсь усмирить дрожь, возникающую из самых недр, пропитывающую каждую артерию, доносящуюся до кончиков пальцев.
Подходит, слегка касается рукой подбородка. Осматривает губы, приподнимая голову вверх. Морщусь, всхлипывая от пронзающей затылок боли.
Презрительно фыркает.
- Извиняться, думаю, глупо.
Убирает руку и открывая холодильник. Достает маленькую зеленую баночку с натуральной мазью, купленную по случаю сбитых ребенком коленей. Жестом показывает в сторону нашей спальни, слегка подталкивая вперед. Иду, пытаясь не поранить о стекла голые ступни. Шаг за шагом всё сильнее испытываю разрастающийся страх, сковывающий движения и мысли. Заставляющий прятать за края полотенца трясущиеся руки. Присаживаюсь на край белоснежной простыни, неловко смотря на мужа из-под опущенных ресниц. Сжимаю кулаки, крепко свожу колени. Закрытая морально, ожидаю очередного удара физически.
Усмехается, глядя куда-то поверх меня.
- Ложись и перестань дрожать. Я не собираюсь пачкать чистые простыни.
- Успокоил... - нервно хихикает разум.
Выполняю команду, не дожидаясь её повтора. Скидываю на пол полотенце и утыкаюсь носом в подушку, пытаясь усмирить сбитое короткими рывками дыхание. Не вертеть головой, купируя приступы боли. Чувствую прикосновение холодных пальцев к спине... Вздрагиваю, покрываюсь мурашками.
Слышу почти спокойное, обязанное усмирить, но действующее в точности наоборот тихое:
- Тшшш. Не дергайся.
Смазывает царапины, наполняя комнату успокаивающим травяным запахом питательной мази. Каждое прикосновение предательски отдается эхом по телу. Показывая мужу, что они для меня совсем не безразличны. Нежные ли? Мягкие ли? Любящие ли?
- Заботливые... - вторит вздыхающий разум.
Усмехаюсь про себя, чувствуя полнейший диссонанс и явное раздвоение личности.
- О какой заботе может идти речь после вчерашних сцен? Перестарался с воспитанием?
- Скажешь, не напросилась? - ёрничает в сторонке. - Расслабься, пока не попрекает, и отдохни, день только начался. Странные ощущение... Не возбуждающие, но приятные. Застывшие, словно на острие ножа. Тонко проходящие между болезненными и ласкающими израненную кожу. Медленно и аккуратно, не пропуская ни единого сантиметра, касаясь буквально подушечками пальцев, пропитывает спину. Замираю, почти не дыша. Слушаю расстилающуюся между нами тишину. Одновременно разделяющую и объединяющую воедино. Аккуратно повернув голову на бок, закрываю глаза, падая в лапы Морфея. Лишь на мгновение чувствую легкие прикосновения пальцев, покрывающих масляной пленкой, разбитые губы. А за окном вновь спряталось солнце и дождь, оплакивая кого-то, барабанит по плитке балкона, белой стеной проливая хрустальные слезы. Нехотя мысленно благодарю мужа, проваливаясь в глубокий сон. На настенных часах уже полдень. За окном не прошедшая серость... Натягиваю широкую футболку поверх обнаженного тела, приоткрываю дверь... Любуюсь сверкающей чистотой. Улыбаюсь, чувствуя боль на саднящих губах. Успел всё-таки вызвать уборщиков в номер, пока спала. Дверь на балкон приоткрыта. Он сидит напряженный под навесом, перед белой ливневой стеной, выдыхая вдаль струящийся дым, исчезающий под крупными каплями. Прижимаюсь к стене, чувствуя укол грусти в самое сердце. Вымученно стою и наблюдаю. И вроде бы в этот момент нет ни злости, ни обиды и найдено оправдание каждому жесту... И хочется залезть на эти колени, сложившись комочком, словно котенок. Прижаться к щеке, почувствовав ласку. Хочется.