Когда Хранитель слеп…

После бегства Флер обстрелу подверглась Моран. Несколько взмахов меча и – стрелки со звоном посыпались на траву. Но мышь не отставала от полуволчицы, она все кружила и кружила над ней, осыпая ее порциями шипов, впивающихся в тело. Казалось, Майя ее не интересовала, хотя та вовсю старалась отпугнуть летунью от Моран с криками «Кыш!», «Брысь отсюда!» она подпрыгивала и кидала в нее всем, что находила на обочине дороги: камнями, комьями земли, и даже вырванным кустиком. Майе хотелось найти какую-нибудь длинную палку, чтобы дотянуться до назойливой твари и прогнать ее. Уцепив извилистую корягу, выпиравшую из почвы, она попыталась вытянуть или выломать ее. В это время крылан, изловчившись, выпустил пучок своих стрел прямо в лицо Моран, та безотчетно заслонила глаза правой рукой, и тут же зверек цапнул ее зубами за пальцы, сжимавшие рукоять меча. Охнув, Моран выронила оружие, а мышь, на лету подхватив его, взлетела на безопасную высоту и скрылась.

* * *

Пеший путь был не близок, но Грейн преодолел его. Он с детства помнил этот скорбный путь – от границы гибнущего Гринтайла до Мэллора. Возможно ли, его забыть? Но тогда еще зло не успело так изуродовать окрестности его родины. Грейн даже не предполагал, что волшебный остров Гринтайл мог так чудовищно преобразиться.

Белеющий в сумраке дом стоял на окраине убитой деревушки. Черные провалы окон зияли, как глазницы черепа; покосившаяся дверь скрипуче болталась. Изнутри доносилась тоскливая песнь, похожая на вой, – так поет страдалец, погруженный в свое черное горе.

Грейн заглянул внутрь. В комнате, на обугленных останках мебели, привалившись друг к другу, сидели два электианских скелета – большой и маленький, – по всей вероятности, это были мать с ребенком. С покорностью судьбе они склонили черепа, и безнадежно свисали их руки. В «детской», – а это была она, судя по множеству обгоревших игрушек, – был еще один крошечный скелет, он сидел верхом на деревянной лошадке с колесиками. Четвертым был живой мужчина. Ему-то и принадлежал тот заунывный голос. Он бережно придерживал остов сына за спинку, и, напевая, гладил его по головке. Заметив присутствие Грейна, он прекратил пение и обернулся к нему. И юноша увидел в глазах электа такую бездну вселенской безысходности, что больше ни минуты не мог оставаться здесь. Грейн невольно попятился и в ужасе бежал…

Вокруг была умирающая, иссохшаяся земля… Он хотел узнать, что же здесь случилось, но те немногие электы, что недвижно валялись возле руин своих жилищ, были безучастны к его вопросам.

– Оставь меня в покое, странник, иди своей дорогой, – хрипло сказала одна старая женщина. – Дай нам спокойно проводить свой век.

Грейн тряс за плечи старика в оборванной одежде, словно это могло вернуть ему хоть каплю здравого смысла.

– Глупые, вы же погибнете! Как можно лежать на одном месте! Пожар ведь случился недавно, можно пойти нарубить деревьев и все починить. Я готов помочь вам. Я многое могу! Нужно только всем собраться…

Но старик оттолкнул его слабыми исхудалыми руками.

– Юноша, ты слишком молод, а потому самонадеян и глуп, – сказал он Грейну. – В этом мире ничто не вечно. Но, когда каждое твое начинание оканчивается большим пожаром, это наводит на мысль о том, что иначе уже не будет. Я потерял всех своих сыновей и дочерей, потерял любимую жену и верного пса, и теперь я вижу их в кошмарных снах и мучаюсь, что не смог их спасти. В этих руинах – все, что было дорого мне, и я хочу умереть рядом с ними.

Грейн покосился на несколько скелетов, лежавших рядом с пепелищем.

– Нельзя, нельзя так предаваться отчаянью, нужно начать все сначала!

– Уйди, мальчик, уйди и не терзай мою душу, – взмолился старик, и Грейн не посмел его ослушаться.

– Почему электы стали стариться и умирать? – спросил он другого мужчину. – Как такое могло случиться?

– Души теперь дряхлеют и умирают вместе с телом. Все светлое исчезло: любовь, родина, надежда… Из лесов остались только те, что растут у границ Дрэймора, эти странные леса выросли на почве, пропитанной нашей кровью, они врастали корнями в наши гниющие тела… И эта память не сотрется. Все потому что Соул ослеп. Сама Северина выколола его глаза. Сама Создательница хотела наших мук. Так говорила нам бессердечная жрица с голубоватой кожей, что сожгла нашу деревню. И все мы погибнем, и этого уже не остановить. Все, что было дорого нам – потеряно, а остальное уже не имеет смысла.

Грейну стало по-настоящему страшно. Он смотрел в мертвые глаза мужчины – глаза, в которых застыл непроглядный мрак, и его охватил ужас. Сказать, что он никогда не видел смерти – было бы неправдой. Но тогда он был слишком мал, чтобы понимать, с непостижимой жестокостью угасает жизнь, как будто чья-то грубая внешняя сила насильственно лишила жителей Гринтайла права на радость и навсегда уничтожила их волю к возрождению.

И вместе с комом в горле Грейн почувствовал, как невыносимо ему оставаться здесь, и он снова бежал, чтобы быть подальше от этого ужасного места.

Откуда пришла эта эпидемия смертности? Наверняка, это как-то связано с падением Гринтайла. Раньше они уходили из жизни только тогда, когда сами этого хотели. Они выбирали свой путь и следовали ему до конца. Лишь выполнив свое предназначение, они покидали свет, и это целиком зависело от их осознанного желания. Это могло произойти через несколько сотен и даже тысяч лет.

Мать Моран и Грейна в тот момент, когда он видел ее в последний раз, выглядела молодой девушкой, такой, как сейчас ее дочь. Алькоры пока еще не утратили своей способности сохранять вечную молодость, а простые электы, как открылось Грейну сегодня, растеряли свои дары, они стали дряхлеть и быстро прекращали свое существование. Вместе с их телами гибли и души, в то время как раньше электы, наряду с алькорами, могли нарастить свою оболочку заново, если случались тотальные повреждения, при которых регенерация уже не спасала.

* * *

Когда эльфиня отбежала от подруг и спряталась от стрел под листьями пальмы, она и думать не думала, что именно там подстерегает ее настоящая опасность. Флер отдышаться не успела, как рядом с нею мягко приземлился… белый ягуар… Их взгляды встретились. От ужаса Флер задрожала и даже крикнуть не смогла, сразу же лишившись чувств. Еще мгновение, и лишь ее след остался на песке, вздыбленном порывом ветра.

Майя краем глаза заметила убегавшую с поля боя трусиху, и укоризненно покачала головой ей вслед. Но когда схватка закончилась, и мышь, завладев мечом Моран, улетела, ведьма в поисках подруги стала оглядывать окрестность. Она увидела Флер под пальмой, в стороне от дороги… Но это продолжалось всего лишь долю секунды. А дальше было, как во сне – черная тень накрыла падающую Флер, и Флер исчезла… На крик Майи подбежала Моран, и обе, забыв про черного крылана, сломя голову понеслись к кустам, поглотившим Флер. Они пораженно разглядывали тот клочок песчаной земли, где только что стояла эльфиня.

– Пропала и все! – возмущенно проговорила Моран. – Ну прямо как в воздухе растворилась! Вот, скажи, ты видела, куда она полетела?

– Бачибу ты дубаешь, шдо она балидел-а-а? – шмыгая носом и моргая мокрыми ресницами, гундосила Майя. – Я саба видела, гаг бадгасились ее ноги… и она стала бадать, а потом брабала и все…

– Перестань разводить мокроту! Господи, с кем я связалась! – вне себя заорала волчица. – Здесь не курорт! Я вас предупреждала! Надо быть готовой ко всему – и к крови, и к смерти! Мне нужен меч! Для борьбы! Ты понимаешь?! Эта тварь унесла мой меч! Черт! – морщась, она выдернула со своего предплечья тонкую стрелу, затем еще две, и остервенением выкинула их в траву. – Посмотри, где еще они застряли? Я ж не видела, куда мышь полетела, глаза от стрел защищала. А ты-то могла заметить, – уже спокойнее добавила она.

Майя виновато посмотрела на Моран, и показала рукой направление.

– Кажется, туда. Направо и вниз.

– Во Врану? Ты уверена?

Ведьма растерянно пожала плечами. Подул легкий ветерок, и Моран, шумно потянув носом воздух, уже без раздумий решительно повернула направо.