Страница 7 из 23
Пару минут они так и сидели молча, Анри все теснее прижималась к Алексу, ее плечи снова закаменели. Потом она тихо сказала:
– В клубе сегодня был посетитель. Один из тех… кто меня… Я с тех пор его не встречала, была уверена, что этой твари нет в Лундене. А вот надо же…
– Он тебя видел? – спокойно уточнил Алекс, поглаживая плечи любовницы сквозь ткань медленными ритмичными движениями.
– Нет, – выдохнула Анри. – Он был в зале, я случайно заметила его сверху, с лестницы. И не стала спускаться… Алекс, говорю же, ничего не случилось. Просто… я не ожидала… Немного перенервничала. Ты знаешь, со мной это бывает.
– Бывает, – согласился Алекс, с сожалением подумав, что напрасно не поступил тогда более жестко.
Да, добраться до них было слишком сложно. А потом время затянуло раны, ублюдки притихли, кое-кто вовсе покинул Лунден. Да и Анри, казалось, выздоровела не только телом, но и душой. Почти выздоровела, так он думал. Оказалось, он был неправ. Впрочем, напиваться Анриетта, как ей ни было плохо, не стала. А все остальное – это теперь дело Алекса. Сегодня вернуться в коттедж к тье Уинни не выйдет. Жаль, но не бросать же Анри в таком настроении.
– Он ушел почти сразу, – монотонно и тихо продолжила красавица-сирена. – Мне кажется, он вообще заглянул случайно. Но если вернется…
– То получит по физиономии от охраны, – с деланным равнодушным спокойствием закончил Алекс. – И баргест с ней, с репутацией клуба. И вообще, если в «Бархате» какой-то мерзавец схлопотал по физиономии, то дело не в клубе, а в физиономии – разве можно в этом усомниться?
Незамысловатая древняя шутка неожиданно помогла: Анри отозвалась смешком, расслабилась и уже всерьез потянулась к Алексу, повернувшись и обняв его. Губы у нее восхитительно пахли бренди, мягкие, упругие, зовущие. Целуя, Алекс провел кончиком языка по нижней губе Анри, чуть прижал зубами. Спросил в самое ухо, расчетливо грея его дыханием:
– Оставишь дела на метрдотеля? Можем сегодня поиграть…
Вот так и вышло, что, позвонив Эвелин и сообщив совершенно не расстроенной этим тье Уинни, что сегодня ее заберет присланный водитель, Алекс на весь остаток дня и вечер расположился в клубе. Занялся делами, проверил накопившиеся документы, потом спустился в общий зал. Анри, окончательно придя в себя, летала по клубу экзотической птицей, рассыпая улыбки и знаки внимания, очаровывая каждым движением и словом.
Алекс же, удобно устроившись за любимым угловым столиком, полускрытым драпировкой шторы, потягивал легкий коктейль и вспоминал, смирившись, что сегодня прошлое упорно всплывает в памяти и наяву.
С Анри его тоже познакомила Шэннон, попросив о помощи как стряпчего. История гнусная, но во времена Большого Взлета очень частая. Молодая красавица-танцовщица, приглашенная на частную вечеринку, и пьяная компания золотой молодежи, искренне полагающей, что им дозволено все. Будь Анри опытнее, она могла бы использовать свое очарование сирены, либо успокоив подонков, либо напугав, но у девчонки-полукровки не хватило сил и умения, а потом стало поздно. Танцы закончились зверским насилием. Немного протрезвев, юные лэрды бросили девушку в мобилер, вывезли за город и оставили в придорожных кустах, рассудив, что не обязательно пачкать руки, добивая жертву, – и так не выживет.
Неизвестно, кто из богов сжалился, но Анри повезло трижды. Во-первых, до дороги было недалеко – ублюдки поленились нести тело – и она смогла выползти на королевский тракт раньше, чем потеряла сознание. Во-вторых, октябрьской ночью холод от земли уменьшил кровотечение. И в-третьих, возле окровавленной голой девушки не побоялась остановиться супружеская пара, возвращавшаяся в Лунден из загородного имения. Мужчина оказался профессиональным целителем, а в экипаже был ящик с медикаментами и кое-каким инструментом. Сделав все возможное, великодушный лекарь отвез Анри в больницу, где работал. Когда девушка пришла в себя, ее навестила полиция. Но на расспросы Анри не отвечала, отделываясь коротким «не помню», а учитывая ее род занятий и наполовину нечеловеческую кровь, стражи порядка не стали копать слишком глубоко. Подумаешь, недовольный клиент избил девку-танцорку, наверняка подрабатывающую и другими услугами. Доказывать, что до этой ночи Анриетта Ресколь была невинна, уже не имело ни малейшего смысла.
Алекс пришел в больницу один, представившись персоналу семейным стряпчим больной. Выложил на столик у кровати сочные магрибские апельсины и шоколад, сел на краешек застиранной больничной постели. Глянул в потухшие болотно-зеленые глаза, окруженные «очками» кровоподтеков на распухшем лице. Если девушка, которой его попросили помочь, и была красива, сейчас ее бы никто так не назвал. Негромко, медленно и спокойно сказал:
– Доброго дня, тье Ресколь. Меня зовут Александр Монтроз. Кое-кто называет меня Корсаром. Если вы обо мне не слышали, можете попросить рекомендации у Шэннон ап Дилвери. Я ваш стряпчий, и пока что у меня только один вопрос: мы будем предъявлять обвинение или договариваться о возмещении убытков? Иначе говоря, что вам нужнее, месть или деньги? Подумайте хорошенько, тье, я навещу вас завтра. Кстати, вашей матушке сообщили, что вас сбил экипаж. Целителям о соблюдении врачебной тайны я уже напомнил, так что все особые обстоятельства останутся секретом. И если вам что-то понадобится, прошу не стесняться – ваше лечение оплачено, включая услуги сиделки.
Ему пришлось прийти еще не раз, прежде чем Анриетта заговорила. Время, конечно, уходило, но Алекс все равно работал по этому делу. Он еще не был королевским стряпчим, но уже считался человеком, которому стоит оказывать услуги. Через неделю Анри начала говорить, глядя в пустоту за его плечом и немилосердно шепелявя сквозь выбитые передние зубы. Алекс нашел нотариуса и камеру для записи, с которой научился работать сам. С нотариально заверенными показаниями, камерографиями и врачебным заключением он отправился наносить визиты.
Не к самим юношам, конечно, а к их старшим родственникам. Был вежлив, бесстрастен и очень убедителен. Объяснил, как им повезло, что девушка, которую изувечили их дети и племянники, согласилась на компенсацию. Нет, она не шлюха, просто танцовщица. Да, милэрды, разница есть. Нет, она бы непременно подала в суд, если бы не больная мать, которой бедное дитя зарабатывало на дорогое лечение. Последнее было чистейшей правдой – и заключение доктора о здоровье тье Ресколь-старшей он тоже предусмотрительно подготовил.
Дальше он объяснил, что, исчезни вдруг Анриетта или откажись от своих показаний, это уже ни на что не повлияет, потому что у него, Александра Монтроза, репутация человека, который доводит дела до конца. Есть заверенные показания, есть свидетели и доказательства, и если с ним или Анри что-то случится, все это мгновенно попадет к нужным людям. Например, королевским следователям. А еще к вашим почтенным соперникам в Парламенте, милэрды, которые чрезвычайно обрадуются подобному козырю в борьбе за общественную нравственность. Ваши стряпчие? Прекрасно! Он будет только рад обсудить это с ними.
Да, Алекс рисковал. И вести переговоры пришлось долго. Но Анриетта просила не так уж много, куда меньше, чем стоит репутация почтенного графского рода, например. Милэрды навели справки о выскочке-стряпчем и милостиво согласились оказать помощь несчастной девушке, пострадавшей… под колесами экипажа. Монтроз от лица Анри твердо обещал похоронить эту историю. Ему самому куда больше хотелось похоронить ее виновников, но руки были коротки, а Анри отчаянно нуждалась в деньгах на лечение себе и матери.
Он пришел в больницу в последний раз все с теми же апельсинами, которые Анри все-таки ела. Рассказал все, отдал чек на внушительную сумму, улыбнулся, пожелал выздоровления и встал.
– Подождите, мэтр, – окликнула его Анри, все так же упорно глядя мимо. – А сколько я должна вам?
– Нисколько, – пожал плечами Алекс. – И если позволите, это не обсуждается. Во-первых, это была просьба нашего общего друга Шэннон. Во-вторых, наказать негодяев, хотя бы так умеренно, это то, что придает моей работе смысл.