Страница 19 из 23
«Вот и думай об отчете, – успокаиваясь, отозвался голос. – Монтроз, может быть, и оставит тебя в конторе, когда закончится ваш договор, но сможешь ли ты остаться, если будешь знать, что это – плата? Нет уж, ты должна быть лучшей. Настолько, чтобы ни сама, ни кто другой не могли даже усомниться, что это заслуженно. А место – настоящее, законное – практикантам обещано только одно. И если хочешь подружиться с Тилли, купи конфет и угости ее сама – так будет вежливее».
Маред тяжело вздохнула, потирая виски пальцами. Дожилась – разговаривает сама с собой и при этом чувствует себя же дурой.
Она все-таки домучила запланированную часть отчета, под конец даже испытав ощущение прежнего азарта. Все-таки цифры и определения – это не люди. С ними ей легко, они не подведут и не умеют предавать и издеваться. Оптимизация, милочка… Как вы чудесно выглядите, дорогая моя!
В кофейне настроение только улучшилось. Настолько, что когда Маред, уже оказавшаяся почти у самого прилавка, заметила вошедшего Макмиллана, она рискнула поймать его взгляд и улыбнуться.
– Доброго дня, коллега, – отозвался Макмиллан, подходя и небрежно кланяясь. – Согласны пролонгировать наш договор? С меня – столик, с вас кофе и…
– Что-нибудь? – осмелилась пошутить Маред.
– Отличный выбор! – с ироничной серьезностью подтвердил лэрд. – О, а вот и столик освободился. Пойду-ка, заявлю право на временное владение.
Маред посмотрела ему вслед и снова невольно улыбнулась. Как странно… Его светлость держится настолько просто, что трудно помнить о его титуле. И, пожалуй, это единственное, что роднит его с Монтрозом, – полное отсутствие напыщенности. При этом оба не позволяют окружающим и тени фамильярности, просто чувствуют себя настолько выше, что уважительное отношение подразумевается само собой. Но Макмиллан – аристократ по рождению, а как это дается выросшему в приюте Монтрозу?
Она взяла двойную порцию отбивных с неизменным салатом и два кофе – черный, без сахара и покрепче, будьте любезны. Вспомнив о Тилли, добавила коробочку конфет. Лэрд, встав, принял у нее поднос и помог расставить тарелки, хотя по этикету… Запутавшись, Маред легкомысленно махнула на этикет рукой и, пожелав приятного аппетита сотрапезнику, принялась за еду. Макмиллан тоже не усердствовал в застольной беседе, но его молчание выглядело спокойным, доброжелательным и совершенно естественным.
За кофе они потянулись одновременно.
– Любимые конфеты тье Тилли… – не то сообщил, не то уточнил лэрд, мельком глянув на коробочку.
– Да… – слегка смутилась Маред. – Я подумала, что она расстроена из-за пропаж… Интересно, кто это делает?
– Интереснее даже не кто, а зачем, – сказал Макмиллан, отпивая кофе и слегка жмурясь от удовольствия.
Его худое, некрасивое и невыразительное лицо стало живым, словно оттаявшим.
– Да, конечно, – подхватила Маред. – Это же мелочь… Но если выяснится – такой позор!
Она сама глотнула кофе, покатала горьковатую маслянистую жидкость на языке, смакуя.
– Некоторые мысли у меня имеются, – признался лэрд. – Но я могу и ошибаться. Еще один любопытный вопрос – как? Стол Тилли всегда на виду, а тье Эстер почти не покидает комнаты. Подозревать почтенную даму – как-то слишком экстравагантно…
– Тье Эстер? – изумилась Маред. – Зачем бы ей?
– Вот и я думаю – зачем? – согласился Макмиллан. – Впрочем, это просто версия. Вы не передумали участвовать в охоте на франкский тендер?
Маред едва не поперхнулась горячим кофе от такой резкой смены темы.
– Не передумала. А… что?
– У меня случился небезынтересный разговор с дедом…
Лэрд извлек из жилетного кармана тонкий блокнот с карандашиком на цепочке, открыл его и нарисовал аккуратный овал, подписав его мелким четким почерком.
– С франкской стороны покровителем и куратором проекта выступает некто сир ле Парьез. По характеристике деда – личность чрезвычайно дотошная и пунктуальная, досконально знающая проект и чрезвычайно заинтересованная в успехе. Подозреваю, интерес у него личный. Сир ле Парьез также известен как горячий сторонник общеэуропейского слияния деловых и юридических институтов, но, разумеется, с первенством Франкии. Его идеал – некое целостное пространство коммерции и правоведения, где Франкия будет выступать законодателем и арбитром. В нашем же случае важно, что сир безусловно будет настаивать на включении в работу над проектом определенного числа франков – для контроля. Следовательно?
– Особое внимание интеграции франкского отделения страхового общества с бриттским, – кивнула Маред, следя за тонко очиненным карандашом, изобразившим что-то вроде соединенных колец. – Изначально запланировать их тесное взаимодействие. И обязательно – она вспомнила рассказ Монтроза – аккредитовать всех иностранных сотрудников по требованиям Торговой гильдии и Судебной палаты. Причем не общая аккредитация для франкского филиала, а получение персональных лицензий на работу.
– Прекрасно, – с явным удовлетворением отозвался Макмиллан. – Вы меня чрезвычайно радуете, коллега. Вот вам первый козырь в игре. Второй – франки ориентированы на расширение. В настоящем виде бриттская компания интересна им исключительно как площадка под строительство собственной. Они собираются выйти на бриттский деловой форум всерьез, значит, им нужна ясная надежная перспектива сотрудничества.
– Репатриация полученной филиалами прибыли напрямую через столичное налоговое ведомство, – почти машинально отозвалась Маред. – Льготы, положенные иностранным компаниям, вкладывающим прибыль в деловые предприятия на территории Великобриттии. Предварительное утверждение проекта в министерстве финансов согласно закону об антимонополии. И если сир ле Парьез такой сторонник объединения, то совместная регистрация будущей компании на территории Великобриттии и Франкии под патронажем последней.
– Знаете, Уинни, – после паузы задумчиво отозвался Макмиллан, глядя на нее как-то странно, – а вот теперь вы меня не просто удивили, но и щелкнули по носу, пожалуй… Не ожидал.
Маред жгуче залилась краской и опустила взгляд к блюдцу, рисунку – куда угодно.
– Это обязано сработать должным образом, – услышала она все такой же задумчивый голос лэрда. – Определенно обязано.
– Скажите, милэрд, – тихо спросила Маред, прекрасно понимая, что такие подарки в деловых кругах не делаются просто так. – Что я буду должна лично вам?
Она подняла взгляд, в упор посмотрев на человека, которому по рождению и положению в обществе не должно быть решительно никакого дела до подобной «коллеги».
– Чашку кофе, – усмехнулся лэрд своей обычной малоприятной усмешкой, словно режущей лицо изломом тонких губ. – Чашку кофе в любой кофейне на ваш выбор – и ничего более, клянусь тартаном нашего клана. Я, конечно, мог бы попросить фиктивное участие в проекте и тем самым обнадежить почтенного главу Макмилланов, моего деда, но именно потому не стану. Главное – постарайтесь выиграть. Мне бы очень этого хотелось.
В серых глазах Макмиллана светился азарт, делавший его почти привлекательным. Маред продолжила, чувствуя себя, словно ступает по тонкому льду. Возможно ли, что ей дарят что-то, не желая взамен выгоды и не готовя подвоха?
– А почему вы не предложили такую фору Финлисону? Или тьену Даффи? Они смогли бы помочь вам не хуже, а то и лучше.
Вокруг волнами плескался шум голосов, звяканье посуды, смех и звонки фонилей, а вокруг их столика будто дрогнула и застыла не тишина, но какая-то вязкая плотная преграда, отгородившая Маред и Оуэна Макмиллана от внешней суматохи. Отстраненно Маред услышала где-то вдалеке бой часов на башне Большего Тома. Половина первого – конец обеденного перерыва, пора возвращаться к трудам праведным. Макмиллан глянул на нее пронзительно, блеснув черными зрачками, пожал плечами.
– Финлисон – самовлюбленный дурак. Он в жизни не сможет правильно использовать то, что вы схватили на лету. А Даффи мог бы. Но я не собираюсь служить под его руководством, поэтому не вижу ни малейшего смысла делать столь дорогостоящие подарки.