Скользящие по грани

Кроме того, сверху хорошо просматривается вся местность внизу, а особой растительности на этой каменной равнине нет, так что спрятаться там вряд ли удастся. Проще говоря, отсюда любой человек хорошо виден, и сразу ясно, в какую сторону он направляется. Хотя, если всмотреться, то становится понятно, что это только возле основания плато местность ровная, а немногим дальше начинаются неровности почвы, небольшие холмы, и, кажется, есть даже небольшие овраги и трещины в земле. Можно считать удачей хотя бы то, что на руднике нет собак, но подобное вполне объяснимо – бедные псины тут враз перетравятся, так что и привозить их сюда нет смысла. Зато недостаток служебных собак полностью окупался большим количеством стражников, которых здесь было более чем достаточно, и в случае побега, без сомнений, за тобой устроят настоящую охоту с загоном и травлей.

Разумеется, будь моя воля, я бы всматривалась в окружающее куда более внимательно, но мне не хотелось, чтоб кто-либо из посторонних обратил внимание на то, что я постоянно кручу головой по сторонам. Женщины в бараке были правы – меня постоянно сопровождали взгляды мужчин. Чего уж там скрывать: несмотря на подсыхающие царапины на моем лице, было понятно, что я – самая красивая из всех находящихся здесь женщин, к тому же еще не вымотанная тяжелой работой и пока что одинокая. Не знаю, какое время мне удастся удерживать здешних мужчин на расстоянии, но в том, что вот-вот начнутся ухаживания, а то и откровенные приставания – в этом нет никаких сомнений. А еще я заметила, что даже те женщины, которые вчера относились ко мне с оттенком симпатии, сегодня стараются держаться от меня на расстоянии. Странно...

Все разъяснилось вечером, когда наконец-то закончился этот невыразимо трудный и тяжелый день, а я мечтала только об отдыхе, потому как устала до того, что, казалось, уже не могу пошевелить ни рукой, ни ногой. Увы, но с отдыхом пришлось повременить: ко мне подошла та самая пожилая женщина, которая была старшей в нашем бараке, и произнесла едва ли не в приказном тоне:

– Пошли со мной.

– Куда?

– Там увидишь.

– И все же?

– Для начала с тобой поговорить хотят. И не кочевряжься, делай, что тебе говорят, тут никто шутки шутить не любит.

Конечно, будь моя воля, то послала бы я всех куда подальше, но в здешних местах установлены свои законы, которых надо придерживаться, тем более вновь прибывшим. Ладно, пока что послушаюсь, но если что...

Вне моих опасений, мы подошли к нескольким скамейкам, стоящим неподалеку от края плато. Сделай несколько шагов – и покатишься вниз по крутому, почти отвесному склону, ломая руки и ноги... Сейчас на одной из этих скамеек, опираясь на палку, сидел старик – во всяком случае, он выглядел как человек, жизнь которого уже едва ли не подошла к закату. Рядом с этим дедулей толпилось еще с десяток мужчин. По виду все эти люди – обычные заключенные, но отчего-то я сразу поняла, что этот дед здесь обладает немалой властью, а рядом находятся те, кто, как говорится, рангом помельче.

– Ты кто такая?.. – без всяких предисловий поинтересовался старик.

– Дарил с Заячьих Холмов... – уже привычно произнесла я.

– И давно тебя так стали звать?.. – чуть усмехнулся старикан.

Не надо обладать особой прозорливостью, чтоб понять – без достаточных на то оснований подобный вопрос задавать не будут. Уж не подозревают ли меня в чем-то? Ладно, сейчас, пожалуй, все подряд скрывать не стоит, кое-что можно и не таить.

– Недавно... – я спокойно пожала плечами. – Дня три-четыре. Или пять...

– А сама Дарил где?.. – продолжал старик, ничуть не удивившись.

– Представления не имею, но всей душой хочу, чтоб судьба отвела ее от здешних мест... – надо же, а ведь у мужчин, кажется, чуть смягчились лица. Возможно, они не ожидали от меня такой откровенности. Что ж, пожалуй, мне можно ответить еще на несколько вопросов, но о главном лучше промолчать.

– Ты-то как на ее месте оказалась?.. – усмехнулся старик.

– Меня стражники схватили по ошибке – они как раз беглых ловили, а я... Я сама в тот момент удирала кое от кого, и потому мне было все равно, кем назваться и куда отправиться, лишь бы оказаться подальше от Тароны. Я тогда еще и лицо случайно разбила, так что особо рассматривать меня никто не стал. Остальное вы знаете.

– И от кого ж ты прятаться могла? От приятеля или от стражи?

– От обоих.

– Что ж ты такое натворила?

– Не столько натворила, сколько меня сделали виноватой.

– И что же тебе грозило?

– Во всяком случае, достаточно, чтоб всерьез опасаться за свою жизнь. Знаете, иногда обстоятельства складываются таким образом, что даже каторга может казаться спасением.

– Не то место ты выбрала, чтоб жизнь спасать... – сделал вывод старик. – Во всяком случае, здоровье тут в два счета можно загубить. И как же тебя звать?

– Извините, но об этом я пока что промолчу. Еще раз прошу прощения, но у меня для этого есть все основания. Можно, теперь я вас спрошу кое о чем?

– Попробуй... – кажется, старик нашел мой вопрос забавным.

– Как вы догадались о том, что я – не Дарил?

– Здесь один из ее бывших приятелей оказался, тот, кто ее в лицо знает. К тому же Дарил с Заячьих Холмов – особа известная, и у нее уже ранее был срок – год заключения в тюрьме, а глядя на тебя, никак не скажешь, что ты коротала время в том казенном месте, а то, что ты ранее никогда не была в заключении – это понятно с первого взгляда. Ухватки у вас разные, поведение тоже, да и кроме этого была еще куча несовпадений... Что ж, на сегодня ты свободна, а об остальном поговорим через пару-тройку дней. Да, и вот еще что: дружка себе отыщи поскорей, а не то мужики уже нервничать начинают: такая красавица – и одна ходит. Непорядок. Женщин тут мало, мужики почти сплошь одинокие, как бы глупостей на горячую голову не натворили. Понимаешь, о чем я?

– Понимаю, только я после своего бывшего в себя до сей поры придти не могу...

– Твои сложности... – отмахнулся дед. – Все, ступай.

Отойдя немного, оглянулась – старик, с трудом поднявшись со скамейки, медленно заковылял в сторону одного из мужских бараков.

– Кто это?.. – спросила я свою спутницу.

– Его кличка Скат... – женщина тоже смотрела на старика. – Он тут у нас, можно сказать, за старшего, но в последнее время здорово сдал. Пожалуй, недолго протянет.

– А зачем он меня хотел видеть?

– Разговоров о тебе много ходит. Красивая, не похожа на других, ведешь себя иначе, держишься на особинку... К тому же ты оказалась здесь под чужим именем, а к таким вещам относятся плохо, с подозрением – мало ли кем ты можешь оказаться... Сейчас-то понятно стало, в чем дело, а так разговоры всякие пошли... Кстати, насчет дружка ты подумай, и с этим делом не тяни – здесь одинокая женщина долго не продержится. У каждой из нас приятель имеется, а у некоторых и по двое сразу...

Да я, вообще-то, надолго оставаться здесь не намерена, только вот вслух сообщать об этом никому не собираюсь. И уж тем более у меня нет ни малейшего желания заводить себе ухажера, пусть даже только для видимости – спасибо, с меня дорогого муженька хватит за глаза! Как вспомню о наших с ним отношениях, так меня едва ли не тошнит! До сих пор не понимаю, как я сумела так долго продержаться в доме ди Роминели – наверное, меня поддерживала только мысль о побеге. После этих двух кошмарных лет я навсегда зареклась как от семейной жизни, так и от каких-либо любовных шалостей, одна только мысль о которых вызывает у меня чувство, близкое к омерзению. Больше того – слова старика подтолкнули меня к мысли о том, что с побегом мне надо поторапливаться, а не то и в самом деле от некоторых из здешних обитателей будет не отвязаться. Только вот знать бы еще, как удрать с этого рудника и в какую сторону мне следует направиться после этого...

Однако все мои планы нарушились уже на следующий день. С утра пораньше мне было велено придти к здешнему начальству, то бишь к начальнику охраны этого рудника. Ох, боюсь, что разговор у нас с ним будет далеко не самый приятный – насколько я уже успела узнать, этот человек имел здесь неограниченную власть, и вряд ли желает видеть меня лишь для того, чтоб обсудить здешнюю погоду.