Страница 9 из 16
Когда тебя слушают, так легко говорить, лишь время от времени пытаюсь себя одёрнуть (ну какое дело императрице из Эёрана до Земли), но продолжаю рассказывать как никогда подробно. Ещё и сидящий рядом Арендар мою руку под столом поймал и поглаживает, сплетает наши пальцы, снова поглаживает. Заранея на это и бровью не ведёт, только когда я уже краснеть начинаю, уголок её губ приподнимается:
— Арен, не смущай девушку.
— Заран, это выше моих сил, — сетует Арендар.
Тогда она вновь обращается ко мне:
— Валерия, не смущайся, драконы… Если они что-то прихватили, то отнять почти невозможно. Любое существо Эёрана поймёт, что сейчас отвоевать твою руку у Арена сложнее, чем вытащить её из медвежьего капкана. К тому же меня это только радует, ведь это даёт надежду на обретение избранной. — Она собственноручно подливает мне чая и подталкивает многоярусную тарелку с пирожными. — Так что я более чем кто-либо другой с удовольствием закрою глаза на небольшое нарушение этикета. Лучше ещё что-нибудь расскажи о Терре и твоей семье.
Семья… Ответа на моё письмо я не получила, и если на переезд в другой город они отреагировали плохо, то страшно подумать, как воспримут переезд в другой мир. Холодок пробегает по спине, меньше всего на свете хочется говорить о семье, но Заранея смотрит так внимательно…
— У меня совершенно обычная семья, — неловко начинаю я.
— Она может быть обычной для вашего мира, но для Эёрана они необычны хотя бы тем, что живут так, как не может жить ни одна из наших семей. — Заранея ободряюще улыбается. — Или ты не хочешь говорить о них, потому что скучаешь? Тогда вспомнить о них — лучший способ оказаться хоть немного ближе.
Возможно, она права… Арен поглаживает меня по волосам и, мягко улыбаясь, просит:
— Расскажи, и мне интересно послушать.
В его взгляде та же мягкость, что и в светлых глазах Заранеи, то же ободрение и внимание, которым трудно противостоять.
— Мы жили всей семьёй: я, мама, папа, мой брат и дедушка. Дедушка у меня просто замечательный…
Императрица — это статус, обязывающий ко многому, и когда час спустя за ней заходит лучезарно улыбающаяся фрейлина напомнить о встрече с женой озаранского посла, Заранея виновато произносит:
— Боюсь, я вынуждена вас покинуть. Валерия, надеюсь, это только первая из наших многочисленных встреч, твоя Пушинка просто очаровательна. — (Пушинка, дёрнув ухом, приподнимает голову). — Арен, береги своё сокровище.
Лишь когда Заранея покидает маленькую гостиную, я осознаю, что всё это время только и делала, что болтала о себе и Земле, а Заранеей не интересовалась совершенно, ни разу ни о чём её не спросила. Наверняка я показалась ей жутко невоспитанной и самовлюблённой девушкой.
Арендар подливает мне чая.
— Согласись, она замечательная, — опускает фарфоровый чайник на подогревающую подставку с магическими знаками. — Заран поможет тебе освоиться во дворце и изучить премудрости этикета.
Ничуть не сомневаюсь, так и будет, но стыдно, что я невнимательная болтушка. Несмотря на стыд, общее впечатление от встречи очень светлое, будто дома побывала, где мне все рады, где все меня любят. Как на солнышке погрелась.
— Расскажи о ней, — поворачиваюсь к Арендару.
Он немного рассеянно смотрит на меня, добавляет в свой чай ложку мёда.
— Заран из младшей, не правящей, ветви рода Фламир. Чтобы избежать брака с кузеном из рода Сирин, она попросила у моего отца должность формальной любовницы.
— Разве для брака не нужно одобрение артефакта?
— Род Сирин силён, думаю, ты по Халэнну убедилась, — у Арендара нервно дёргается губа, — но Сирин не правящие, артефакта у них нет, и браки чаще заключаются по договору.
— Выходит, Заранея с Халэнн — родственники?
— Пятиюродные. Впервые познакомились во дворце. Заран предлагала ему должность в дворцовой охране, но Халэнн пошёл в службу безопасности к моему брату, сказал, ему интереснее оперативная работа.
Или Халэнн боялась разоблачения? Ведь в мужском коллективе (а среди охраняющих дворец гвардейцев только мужчины), то и дело выходя в караул, сложнее держать в тайне истинный пол, чем на кабинетной работе.
Опять ухожу в сторонние размышления вместо того, чтобы больше узнать о Заранее, а она такая… яркая и тёплая, даже воспоминание о ней греет.
— У Заран были хорошие отношения с первой женой отца, тоже дальней родственницей Фламиров, и её взяли. Правда, насколько понял, с надеждой на то, что, возможно, она окажется избранной… Элора. — Арендар замирает, будто только сейчас окончательно преодолев внутренний барьер в чуть не рухнувших отношениях с братом.
Формальная любовница… никак не привыкну, что «любовница», пусть и с припиской формальная, лишь придворная должность, не подразумевающая интимных отношений с «любовником». Ах, если бы Заранея оказалась избранной Элоранарра, как много проблем удалось бы избежать, он с ней, такой лучистой, был бы счастлив, но, увы…
— Этого не случилось. — Опустив рассеянный взгляд на чашку, Арендар размешивает мёд. — Первый отбор Элора во многом оказался… неудачным. Он не только не нашёл избранную, но у его матери начались преждевременные роды, и разряженному артефакту не хватило энергии её поддержать. Только благодаря Заран отец с Элором тогда не переругались насмерть, она же взяла на себя заботу о Лине, и даже когда моя мама стала императрицей, Заран продолжала воспитывать его, как своего сына.
— Поэтому он называет её мамой?
— Да. Заран много для него значит, ведь отец до сих пор не простил ему смерти первой жены. Это Заран поддерживает тягу Лина к знаниям, она настояла на строительстве исследовательского крыла дворца и оправдывает Лина за нарушения этикета. Если бы не Заран, отец загнал бы его в службу безопасности.
— Вам очень повезло, что Заранея оказалась рядом… — с улыбкой замечаю я.
Кажется, что-то подобное я уже слышала…
— Да, — улыбается Арендар. — Заран чудесная. Уверен, вы подружитесь, и она сделает всё, чтобы ты чувствовала себя здесь, как дома.
Да, Заранея чудесная…
Академический браслет взвизгивает. Над ним возникает светящаяся надпись: «Обязательно посетить урок менталистики».
Ох, да, об учёбе я совсем забыла.
— Не ходи, — Арендар обнимает меня за плечи, горячо дышит в шею. — Я покажу тебе дворец.
Просто сплю и вижу прогуляться в идиотской хламиде на глазах у всех придворных…
Арендар целует меня в шею. Похоже, он хочет показать не весь дворец, а какой-нибудь укромный уголок или свои покои. Мурашки разбегаются по телу, тёплые поцелуи отзываются искристым удовольствием в груди, дыхание над ухом, покусывание мочки — тяжестью внизу живота.
— Лера… — выдыхает Арендар и, оттолкнув стол (тот звонко валится вместе с сервизом), притягивает меня к себе на колени, целует, обнимает, скользит горячими руками по спине.
Сладкий, как мёд, чарующий, как аромат сандала, горячий, как огонь. И всё внутри кипит, звенит и откликается на его поцелуи, дрожит в такт дрожи его рук, и наши сердца бьются в унисон.
На занятие Санаду я всё же попадаю, — хочется скорее научиться защищать разум от чужого любопытства, и именно это основной аргумент против настойчивого желания Арендара оставить меня во дворце хотя бы на пару дней, — но вся немного шальная, сияющая, с горящими от поцелуев губами.
Оторвавшись от чтения бумаг, Санаду оглядывает меня с головы до ног, оглядывает Пушинку, снова меня.
— Пришла любовь, прощай сосредоточенность на занятиях, здравствуйте страстные фантазии и воспоминания, и плевать на то, что бедный старый архивампир одинок и коротает вечера с совершенно неприспособленной к столь страстным поцелуям короной. Студентка Валерия, имейте совесть, научитесь уже менталистике, мне вовсе не хочется знать, где и как вас касался наследник престола и умеет ли он целоваться с языком.
Лицо опаляет жаром, от стыда жжёт даже уши. Надо учиться щитам, надо срочно учиться ментальным щитам!