Сэр Найджел Лоринг

При этих словах настоятель перестал улыбаться и нахмурился.

– Вам более пристало бы, сэр, поскорее передать поручение, с которым, как вы говорите, вы прибыли, нежели защищать подсудимого от справедливого приговора суда.

Незнакомец обвел суд вопрошающим взглядом.

– Поручение мое не к вам, добрый отец аббат, а к одному лицу, мне незнакомому. Я был у него в доме, и меня послали сюда. Его зовут Найджел Лоринг.

– Это я, досточтимый сэр.

– Я так и подумал. Я знал вашего отца, Юстаса Лоринга, и хотя он был вдвое крупнее вас, печать его яснее ясного лежит на вашем лице.

– Вы не знаете, в чем тут дело, – вмешался настоятель. – Если вы, сэр, человек честный, вы не станете на его сторону, ибо он злостно нарушил закон, и не подобает верным подданным короля за него вступаться.

– И вы притащили его в суд! – весело воскликнул незнакомец. – Вот уж поистине грачи учинили суд над соколом! Да, вижу, вы уже поняли, что судить его легче, чем наказать. Позвольте заметить вам, отец аббат, что суд ваш неправый. Лицам вашего сана право суда было дано для того, чтобы вы могли обуздать разбушевавшегося подчиненного или пьяницу-лесника, а не для того, чтобы тащить на свое судилище благороднейшего человека Англии, да еще ставить его под стрелы своих лучников, если он не согласен с вашим решением.

Настоятель не привык к столь строгому порицанию своих действий в стенах собственной обители, да еще перед монахами.

– Ну что ж, быть может, вам придется самому убедиться, что аббатскому суду дано значительно больше власти, чем вы полагаете, сэр рыцарь, – возразил он. – Впрочем, я еще не знаю, в самом ли деле вы рыцарь, – ваша непочтительная и грубая речь позволяет в этом усомниться. А посему, прежде чем мы продолжим разговор, благоволите назвать свое имя и звание.

Незнакомец рассмеялся.

– А вы и вправду мирный народ, – гордо бросил он. – Покажи я этот знак, – и он дотронулся до эмблемы на отвороте камзола, – на щите ли, на рыцарском ли знамени, и любой солдат, будь то во Франции или в Шотландии, тут же узнал бы красное острие копья Чандосов.

Чандос, сам Джон Чандос, цвет и гордость английского странствующего рыцарства, герой более чем пятидесяти отчаянных стычек, человек, которого чтила вся Европа! Найджел смотрел на него, не веря своим глазам. Лучники в замешательстве сделали шаг назад, а монахи подались вперед, чтобы получше разглядеть героя французских войн. На лице настоятеля гнев сменился улыбкой, и он снова заговорил, но уже куда более мягким тоном:

– Мы действительно люди мирные, сэр Джон, и не очень разбираемся в воинственной геральдике. И все же, как ни крепки стены монастыря, слава о ваших подвигах проникла сквозь их толщу и дошла до наших ушей. Если вы пожелали удостоить вниманием этого сбившегося с пути молодого сквайра, нам не пристало препятствовать вашим благим намерениям или отказывать вам в просьбе. Я очень рад, что у него будет друг, который может подать ему достойный пример.

– Благодарю вас за любезность, добрейший отец аббат, – небрежно уронил Чандос, – но у этого юноши есть друг более достойный, чем я. Он куда добрее к тем, кого любит, и страшнее для тех, кого ненавидит. А я только его посланец.

– Не соблаговолите ли сказать мне, добрый и почтенный сэр, – обратился к нему Найджел, – в чем состоит ваше поручение?

– Оно состоит в том, mon ami, что ваш друг скоро прибудет в здешние края и желает провести ночь под кровлей вашего дома в Тилфорде в знак любви и уважения, которые он питает к вашей семье.

– Он всегда будет желанным гостем в моем доме, – ответил Найджел, – но все же я хотел бы, чтобы он был из тех, кто умеет находить удовольствие в скудном солдатском ночлеге под кровом жалкого жилища. Мы сделаем все, что в наших силах, хотя это будет очень мало.

– Он сам солдат, и солдат отличный, – сказал Чандос со смехом. – Ручаюсь, ему приходилось спать и не в таких местах, как ваш Тилфордский дом.

– У меня мало друзей, достойный сэр, – в недоумении заметил Найджел. – Пожалуйста, скажите мне, как его зовут.

– Эдуард.

– Это, верно, сэр Эдуард Мортимер из Кента? Или, может быть, сэр Эдуард Брокас, о котором часто рассказывает леди Эрментруда?

– Нет, нет, его зовут просто Эдуард. А если вы так уж хотите знать фамилию, так она – Плантагенет[20]. Тот, кто просит о ночлеге под вашей кровлей, – ваш и мой повелитель, его королевское величество Эдуард Английский.

Глава VI

Леди Эрментруда открывает железный сундук

Удивительные, невероятные слова доносились до Найджела словно во сне. И, словно во сне, он видел, как пригнулся ризничий, как отряд лучников раздвинул закупорившую было проход в капитул пеструю толпу и расчистил путь для него и для королевского посланца. Спустя минуту он уже шел рядом с Чандосом мимо мирных келий. Перед ним высилась арка распахнутых настежь ворот, а дальше, через зеленые луга, шла широкая песчаная дорога. Пережив леденящий ужас от ожидания бесчестья и тюрьмы, который только что сжимал его сердце, Найджел с особой остротой почувствовал, как сладок и прозрачен весенний воздух. Они уже миновали главный вход, как вдруг кто-то тронул Найджела за рукав. Он обернулся и увидел перед собой славное загорелое лицо кареглазого лучника, который так неожиданно пришел ему на помощь.

– Ну, сэр, что же вы мне-то скажете? – спросил Эйлвард.

– А что я могу сказать, добрый человек? Только от всей души поблагодарить тебя. Клянусь святым Павлом, будь ты мне даже кровным братом, ты не мог бы сделать для меня больше, чем сделал.

– Ясное дело. Только этого мало.

Найджел так и вспыхнул от стыда и досады, тем более что разговор этот, чуть улыбаясь, слушал Чандос.

– Если бы ты слышал, что говорили в суде, ты бы знал, что я не из тех, кто осыпан земными благами. Черная смерть заодно с монахами совсем разорила мои земли. Я охотно дал бы тебе за помощь пригоршню золотых, если это то, чего ты хочешь, да только у меня нет золота, а посему тебе придется удовольствоваться моей благодарностью.

– Не нужно мне вашего золота, – отрезал Эйлвард, – и вам никогда не купить моей верности, даже если б вы наполнили мне суму ноблями с розой[21], не придись вы мне по душе. Я видел, как вы укротили соловую лошадь и как без всякого страха говорили с настоятелем. Мне как раз и нужен такой хозяин – я с радостью стану вам служить, если только у вас найдется для меня место. Посмотрите на ваших слуг – сразу видать, крепкие были ребята при вашем деде. А кто из них сейчас натянет тетиву до самого уха? Я вот из-за вас потерял службу в монастыре, – где мне ее искать? Если я останусь тут, пропадать мне, как истертой тетиве.

– Ну, место тебе найдется, – вмешался Чандос. – Такой храбрый и дерзкий лучник не останется без дела за французским рубежом. У меня две сотни таких, и я буду рад, если среди них окажешься и ты.

– Благодарю вас, благородный сэр, за предложение, – ответил Эйлвард. – Я тоже встал бы под ваше знамя охотней, чем под чье-либо еще, – все ведь знают, что оно всегда впереди. К тому же я довольно наслушался о войне и знаю, что отстающему мало что перепадает. Но все же, если б сквайр Найджел взял меня к себе, я пошел бы воевать под розами Лорингов: хоть я и родился в Изборнской общине в округе Чичестер, вырос-то я в здешних краях, здесь научился управляться с луком и, как сын свободного землепашца, хотел бы лучше служить своему соседу, чем чужаку.

– Добрый человек, – повторил Найджел, – я уже говорил, мне нечем платить тебе за службу.

– Вы только возьмите меня на войну, а там я сам позабочусь о плате. А пока что дайте мне место в углу вашего стола да шесть футов пола, не то за сегодняшнюю услугу монастырю я наверняка получу плеть на спину да колодки на ноги. С этого часа Сэмкин Эйлвард – ваш человек, сквайр Найджел, и, клянусь всеми своими десятью пальцами, пусть дьявол утащит мою душу, если вы когда-нибудь пожалеете, что взяли меня на службу.

20

Плантагенеты – династия английских королей, правивших страной с 1154 по 1399 г. Родоначальником ее был Жоффруа V, граф Анжуйский, прозванный Плантагенетом, потому что любил украшать свой шлем веточкой дрока (лат. – planta genista).

21

Золотые монеты короля Эдуарда III, на которых была вычеканена роза.