У конца времен

- Добрый день, оператор, - произносит мелодичный женский голос, и дверь с тихим шелестом уходит в стену.

- Добрый день, - отвечает Йцукенг и проходит в комнату.

Комната очень просторная, но без окон, и в ней ничего нет, кроме высокого удобного кресла, и просторного чистого стола перед ним. Йцукенг садится в кресло, и над столом, прямо в воздухе, вспыхивает множество плоских экранов, среди которых выделяется крупная голографическая схема в центре. Среди комбинации шаров и скользящей темно-синей гексагональной сетки сложным узором в ней размещены зеленые и красные искры, черточки, размытые пятна. Искорки выглядят живыми - они медленно движутся внутри схемы, перестраиваются, собираются в группы, но в массе своей все же неподвижны.

Некоторое время Йцукенг, улыбаясь, смотрит на голограмму, потом протягивает руки в пространство перед собой, почти касаясь изображения, чуть сгибая пальцы в последних фалангах.

- Минутная готовность, - разносится голос из-под потолка.

- Минутную готовность подтверждаю, - эхом отзывается Йцукенг, не переставая улыбаться уголками губ.

Один из плоских экранов меняет цвет, светло-серые переливы сменяются изображением рыжего бородача. Борода входит в экран не целиком, и хорошо видны крупные капли пота на высоком лбу.

- Привет тебе, Йцук, - хрипло говорит он, - привет тебе, ты как всегда вовремя, старина.

- Привет и тебе, Рольд, - кивает Йцукенг, - ты плохо выглядишь, дружище. Я готов.

- Вахту сдал, - с облегчением выдыхает бородач.

Йцукенг вздрагивает всем телом, когда под потолком вспыхивают красные лампы, и неяркое красное сияние охватывает его голову и кисти рук.

- Вахту принял, - говорит он, и зеленые искры начинают стремительно перестраиваться, повинуясь едва заметным движениям его пальцев, - как Мари?

- Спасибо, пошла на поправку, - говорит Рольд, откидывается в кресле, устало закрывает глаза, - как Ячсмить, дети?

- Все отлично, - медленно произносит Йцукенг, не отрывая напряженного взгляда от голограммы, - Олдж вчера завоевал право ходить в гости и приглашать к себе друзей без моей санкции. На полгода раньше, чем я в свое время.

- Я всегда говорил, что он способный... - начинает бородач, но мелодичный голос перебивает его:

- Оператор Рольд Кенро, вы ограничиваете оператора Йцукенга Фывапра в выполнении боевой задачи. Пожалуйста, прервите коммуникацию или используйте ее для обмена критической информацией.

- Молчать, консервная банка! - ревет бородач.

Йцукенг улыбается.

- Используй... для передачи, - подмигивает он Рольду, - давно у реалов такая активность?

- Последние два часа... обрати внимание, они пытаются охватить тебя с фланга, используя пылевые облака как прикрытие...

- Я вижу, Рольд. Что же, спасибо, дружище.

- Увидимся на уик-энде.

- Может быть, прямо сегодня?

- Посмотрим. Как Мари...

Бородач пропадает с экрана, но тот не гаснет - там мелькают помехи, раздается шипение, треск. Йцукенг удивленно приподнимает бровь, поворачивает голову.

- Попытка неавторизованной связи на стандартной частоте со стороны противника, - щебечет потолочный голос, - предположительно, с целью визуально-вербальной деморализации. Рекомендуемое решение - заглушить. Принято...

- Нет, - говорит Йцукенг, - прием.

- Не рекомендую, оператор.

- Прием, - повторяет Йцукенг без выражения.

Помехи исчезают не сразу - они меняют свой цвет, частоту шипения, потом складываются в морщинистое лицо. Человек на экране сед, под волевым подбородком виден воротник мундира с узором из переплетенных золотых ветвей.

- Адмирал Пол Стаффорд, - представляется он.

- А, я помню вас, адмирал. Мы встречались с вами раньше... в триста восьмом и триста четырнадцатом секторах... и, кажется, в Тау-секторе. Вы слишком увлекаетесь правофланговыми проходами, это ваша главная проблема. Мое имя Йцукенг Фывапр.

- Могу я узнать ваше звание? - заинтересовался седой.

- У меня нет звания, - говорит Йцукенг, порхая ладонями над голограммой, - я стратегический оператор. Дежурный стратегический оператор.

- Каковы ваши полномочия?

- Разбить вас, Пол. Так же, как это было в триста восьмом и триста четырнадцатом.

- В Тау это вам не удалось.

- У вас было восьмикратное превосходство в боевых единицах, Пол. Ничейный результат манервирования в данной ситуации - более чем удачное разрешение игрового конфликта.

- Игрового? - прохрипел адмирал, - ты сказал - игрового?

- Вы не ослышались.

- Игрового, твою мать! Сейчас я кое-что покажу тебе, Кенгуру или как тебя там...

По экрану ползут кадры: длинный-длинный, уходящий во тьму конвейер, вдоль которого стоят худые, изможденного вида люди, и что-то собирают с помощью стационарных пультов. Среди них полно женщин и подростков. Комната, где они же спят вповалку друг на друге. Ребенок, закутанный в серую простыню, сам делающий себе укол в покрытую глубокими язвами руку. Космодром... да, космодром, унылое, плохо освещенное ночное поле, с которого с ревом взлетают стреловидные металлические конструкции. Толпа людей за забором, пальцы, вцепившиеся изнутри в проволочную сетку. Багровый отсвет дюз на запрокинутых вверх лицах, рты, открытые в напутственном крике, сжатые кулаки...

- Попытка ограниченного деморализующего воздействия, оператор. Рекомендуется немедленно прервать связь. Активировать...

- Оставь, Кларисса - мягким тоном вполголоса говорит Йцукенг, словно боится обидеть коммутационную программу.

- Это что, по-твоему, игры, сынок? - сверлит Йцукенга взглядом из-под кустистых седых бровей адмирал, - миллиарды убитых! Миллиарды, чья жизнь превращена в настоящий ад!

- Ваше плачевное положение - следствие ваших же стратегических и тактических просчетов. Вы напали первыми, адмирал. Позвольте напомнить вам это.

- За последние двадцать лет мы потеряли половину колоний. Это самый настоящий, неприкрытый геноцид. Мы ждали такого от Чужих, но... но человек проливает кровь человека!

- Мне ничего не известно про колонии... наступательные операции не моя специальность. И потом, извините, вы, некоторым образом, не люди.

Стаффорд несколько секунд переваривает сказанное, явно оторопев. Потом выдыхает: