Три подарка

Олеся прижала к себе букет, коробочку с кольцом сунула в карман и стала судорожно ощупывать себя в поисках ручки.

- Это ищете? - щеголь уже протягивал ей прозрачный стержень с загодя снятым колпачком.

Нет, чего-чего, а в предупредительности им не откажешь.

Олеся размашисто расписалась, вернула ручку и несмело улыбнулась...

- Все?

- Да. Спасибо большое, очень-приятно-что-Вы-были-нашим-клиентом-удачи-Вам-до-свиданья, скороговоркой выпалили парни почти хором и, кивнув на прощанье, ссыпались вниз по лестнице.

Только через минуту Олеся запоздало сообразила, что они так и не удосужились поздравить ее с Восьмым марта. Тоже мне - мужчины!

Она вернулась в квартиру, бросила коробочку на столик в прихожей и в первую очередь решила изыскать удобоваримую посудину для пышного букета. Подходящей вазочки обнаружить не удалось - слишком уж он был велик, и пришлось реквизировать для этой цели огромный трехлитровый кувшин, подаренный тем же Рудиком на прошлый день рождения.

Вместе они будут неплохо смотреться.

Телефон зазвонил, когда Олеся обрезала ножку третьему по счету цветку. Чуть не своротив со стола распотрошенный букет, она как была - с ножницами в руках - побежала в комнату.

- Привет, крошка, - голос Рудика доносился издалека, словно он разговаривал через интерком.

- Руди, привет! Ты где пропадаешь? - Олеся хотела добавить, что она вот уже больше часа его ждет, что соскучилась, и, наконец, что тысячу раз просила не называть ее крошкой, но Рудик перебил...

- Извини, крошка. Мне очень жаль, но я не смогу сегодня к тебе приехать. У нас тут жуткий цейтнот, налоговая проверка на носу, представляешь?! Придется торчать до ночи. Не обидишься?

От неожиданности Олеся даже села на кровать, нервно стиснув в руках ножницы. А потом накатила такая щемящая обида от рудиковой несправедливости, что она чуть не расплакалась.

Опасаясь, выдать свое состояние, Олеся молчала.

- Вот и ладненько. Ты только не грусти, хорошо, крошка? Там к тебе скоро курьеры из доставки приедут, привезут мой подарок. Занятная штучка, тебе, наверняка, понравится. Я полмагазина обошел, пока она на глаза мне подвернулась. А эти продавщицы не понимают ничего - подсовывали мне какие-то кулончики, браслеты... Маленькие они все какие-то, не солидные, а эта штукенция мне сразу приглянулась - большая, заметная. Я тебе и купил. Ладно, извини, пора бежать. В общем, не грусти и не скучай, я постараюсь на той недельке время выкроить, договорились?

- Договорились. - Олеся прилагала титанические усилия, чтобы не разрыдаться хотя бы в трубку и потому голос вышел какой-то механический, равнодушный.

- Хорошо, я очень рад, что ты на меня не обижаешься. Пока, крошка. С Восьмым марта!

Хоть этот вспомнил!

Олеся нажала на отбой, и душившие ее слезы прорвались, наконец, наружу. Странно она, наверное, выглядела сейчас - ревущая девчонка с зажатыми в руках телефонной трубкой и ножницами. Прямо-таки персонаж для голливудского психотриллера.

Через пару минут телефон тренькнул снова. Олеся долго решала подходить или нет, а пока думала - немного успокоилась, и все же решила ответить. Ну, если это Рудик! Держись, гад!

- Алё!!

- Привет, Лесная Фея!

Стас или, как его чаще звали друзья, да и она сама - Стась. От одного только его голоса, Олесе заметно полегчало, да еще это прозвище - Лесная Фея, со школьных времен, когда она играла нечто подобное в самодеятельном спектакле. Ну, почему, почему он всегда так удивительно вовремя!

- Стаська, привет!

- Привет-привет, я уже здоровался, не слышала? Что-то голосок у нашей Феи не очень. А ведь радостный должен быть - Восьмое марта все-таки. Небось, парни с утра в очередь становятся, чтобы поздравить, а? Утомили, наверное, - ты их прогнала, и они теперь серенады под окнами наигрывают?

Ага, вот один уже наиграл такой. Просто душа поет...

Удивительно, но Стась всегда появлялся на ее горизонте именно тогда, когда в нем особенно нуждались. С ним легко забывались любые обиды, разочарования, с ним было намного проще пережить самые тяжелые удары, с ним все плохое становилось мелким и незначительным.

- ...вот я и подумал... пришло время Феечку поздравить. Я, наверное, буду неоригинален, тебе уж сто раз нечто такое желали, но пусть у тебя в жизни случается только хорошее, пусть люди, что окружают тебя, окажутся лучшими людьми на свете, а...

Олеся чуть снова не разрыдалась. Стаська, милый, да где же все это найти - хороших людей и хорошие события, когда даже в самый женский из всех дней в году она совершенно одна. Хотя?

- Стась, ты сейчас дома? Можно к тебе приехать? - она спросила так неожиданно, прямо посреди очередного витиеватого пожелания, что Стас осекся и замолчал.

- Ау, Стаська! Так ты дома или нет?

- Сейчас - нет, - ответил он весело, - но, если тебе надо, то через полчаса буду. Как штык.

Всегда он такой - "если тебе надо..." Олеся не удержалась и все-таки всхлипнула прямо в трубку.

- Понял, - немедленно отреагировал Стас. - Приезжай. Пока доберешься, я изыщу чего-нибудь вкусненького.

Ехать к Стасу было неблизко - почти на другой конец города. Пока Олеся одевалась, пока ловила машину, про Рудика она даже и не вспомнила больше. Словно отрезало. Да и не хотелось о нем думать, честно говоря. Хорошо, что есть такие, как Стас. Люди-стены, за которыми чувствуешь себя абсолютно защищенной.

Знакомы они были давно - еще со школы. И как-то так выходило, что всегда, когда Олесе было плохо и нужна была помощь, Стась оказывался рядом. Помогал где словом, где жилетом, в который хочется выплакаться, а где и делом. Причем Олеся все чаще начала подозревать, что ради нее он забрасывает все свои дела.

Первый такой случай был лет шесть назад, когда отличница и медалистка Олеся Николаева совершенно неожиданно провалилась на первом же вступительном экзамене. Вот это был крах!

Удар из ударов. Увидев в списках абитуриентов свою фамилию с жирной "двойкой" напротив, Олеся почувствовала, как пол уходит из-под ног.

Она помчалась домой, не разбирая дороги. И закрылась бы, наверное, в комнате, плакала бы в подушку, не подходила к телефону и, конечно, пропустила экзамены в другом вузе, но у подъезда ее ждал Стас. Без слов он понял ситуацию, сгреб Олесю в охапку, притащил к себе. Долго отпаивал чаем, выслушивал бессвязный лепет... "все пропало, жизнь прожита зря", после чего здорово врезал ей по мозгам. Словами, конечно. Нечего, мол, биться головой о стену, ничего еще не потеряно, по твоему профилю существует миллион других институтов, завтра поедем вместе, заберем документы и подадим в любой из них.

Действительно, так и получилось. Потом Стас ездил с ней на каждый экзамен, ждал у входа все пять-шесть часов, пока она напишет математику или сочинение, встречал уставшую и замученную, тащил домой чуть ли не на своем горбу. Поступив, Олеся пыталась Стаса благодарить, но он только отмахивался. И лишь четыре года спустя она узнала, что в день, когда она провалилась в университет, Стас сам должен был сдавать экзамен, но из-за нее пропустил все, что только можно, сорвал поступление и чуть не загремел в армию.

Они даже и поссориться за все время умудрились лишь однажды. По ее, конечно, вине. Стас хотел, как лучше, а вот Олеся не поняла. Смешно. Случилось это еще в школе, классе в пятом, что ли? - сейчас точно и не упомнить, - на уроке рисования. Странный предмет с диким наименованием "ИЗО" должен был научить среднестатистического ученика изображать хоть чтото похожее на жизнь, а не просто детские загогулинки. Обычно педагоги подходят к предмету механически, но у них в школе рисование вел совсем молодой учитель, недавний выпускник Строгановки. Он не успел еще растерять восторженную веру в Великое Искусство и старался разнообразить сухую школьную программу.

И вот в один из дней неуемный творческий энтузиазм Альберта Юрьевича, в народе - "Алика", натолкнул его на оригинальную идею. Сияющий, как новенький пятак, он влетел в класс сразу после звонка и с порога заявил...