Страница 2 из 2
- О, это так, - сказала госпожа Грюнфельд. - И если бы у вас было шестеро детей, Марфочка, как вот у меня, тогда вы поняли бы это еще лучше.
Тогда сказала Марфа:
- Госпожа Грюнфельд, когда к нам так неожиданно пришел Он, Учитель из Назарета, я прямо ужаснулась: вдруг... вдруг он пришел, чтобы сказать прекрасные слова, которые я ждала так долго - и надо же... попал в такой беспорядок! Сердце у меня так и подскочило, в горле комок - говорить не могу - только думаю: это пройдет, я просто глупая женщина, намочу пока белье и забегу к Эфраиму, и пошлю за нашим Лазарем, и прогоню кур со двора, чтобы они Ему не мешали... И потом, когда все уже было в порядке, вдруг во мне появилась чудесная уверенность: теперь я готова слушать слово Божие. И я тихо, тихонько вошла в комнату, где Он сидел и говорил. Мария сидела у Его ног, глаз с него не спускала... - Марфа сухо засмеялась. - И я подумала, какой был бы вид у меня, если бы я так пялила на него глаза! Тут, госпожа Грюнфельд, посмотрел Он на меня так ясно и приветливо, словно хотел что- то сказать. И я вдруг увидела: боже, какой Он худой! Знаете, Он нигде не ест как следует, даже до хлеба с медом почти не притронулся... И мне пришло в голову: голубей! Я приготовлю Ему голубей! Пошлю за ними Марку на базар, а Он пока немножко отдохнет... "Мария, говорю, пойди-ка на минутку в кухню". А Мария - ни гугу, словно слепая и глухая!
- Она, верно, не хотела оставлять гостя одного, успокаивающе заметила госпожа Тамар.
- Лучше бы она подумала о том, чем Его накормить, жестко проговорила Марфа. - На то мы и женщины, разве нет? И когда я увидела, что Марка ни с места, только смотрит, как зачарованная, тогда... не знаю, госпожа Тамар, как это получилось, только я не могла сдержаться. "Господи, говорю, неужели Тебе все равно, что сестра моя одну меня оставила прислуживать? Скажи ей, чтобы помогла мне на кухне!" Так и вырвалось у меня...
- Ну, и Он сказал ей? - спросила госпожа Грюнфельд.
Из горящих глаз Марфы брызнули слезы.
- "Марфа, Марфа, заботлива ты и печешься о многом; а нужно только одно. Мария же выбрала благую часть, которая у нее не отнимется". Что-то в этом роде сказал Он мне, госпожа Тамар. С минуту было тихо.
- И это все, что Он тебе сказал? - спросила госпожа Тамар.
- Все, по-моему, - ответила Марфа, порывисто вытирая слезы. - Потом я пошла купить голубей - чистые разбойники эти купцы на базаре, госпожа Грюнфельд! - изжарила их, и для вас сварила похлебку из голубиных потрохов...
- Да, знаю, - вставила госпожа Тамар. - Вы очень хорошая, Марфа.
- Нет, - упрямо возразила та. - Чтоб вы знали, впервые я не прожарила голубей как следует. - Они были жесткие; но я... все у меня валилось из рук. Ведь я безгранично верю в Него, госпожа Тамар!
- Я тоже, - благоговейно ответила госпожа Тамар. - А что еще Он говорил, Марфочка? Что он говорил Марии? О чем учил?
- Не знаю, - ответила Марфа. - Я спросила Аварию - да вы ведь знаете, какая она сумасбродная. "Я уже не помню, говорит, ей-богу, не могу тебе передать ни одного слова, но это было удивительно прекрасно, Марфа, и я безмерно счастлива..."
- Что ж, это стоит того, - согласилась госпожа Тамар.
Тут Марфа высморкалась, чтобы скрыть слезы, и сказала:
- Давайте, госпожа Грюнфельд, я перепеленаю вашего постреленка...
1932