Патруль

– О чем сейчас думаешь?.. – спросил Себастьян. – Что-то настроение у тебя поменялось.

– Думы у меня, друг мой, далеко не самые приятные для тебя... – не знаю почему, я вдруг решила сказать напарнику то, что мне пришло в голову еще в лесу, когда я наблюдала за его действиями. Наверное, в любое другое время я бы промолчала, но сейчас внезапно нахлынувшие воспоминания о папаше несколько вывели меня из себя. – То, как ты нюхал землю и траву, и как шел по запаху... Если бы я была новичком в Патруле, то не обратила на это внимания, но сейчас... Себастьян, это поисковая черная магия, и если в Святой Инквизиции узнают, что ты иногда ею пользуешься, то сложностей не оберешься!

– Можно подумать, все остальные маги в Патруле при одном лишь упоминании о черной магии от ужаса падают в обморок!.. – ухмыльнулся парень. – Еще скажи, что твой бывший напарник ее не знал! Только вот не надо отрицательно мотать головой – если бы Грег Тайдерман этой магией втихую не пользовался, то ты бы о ней ничего не знала.

– Я про то, что Святая Инквизиция...

– Чем меньше эти святоши будут знать, тем лучше! Как я понял, у отца Наумия душа нежная и мягкая, словно одуванчик, так что нечего расстраивать плохими известиями этого кроткого и богобоязненного человека.

– Дело не в том...

– А, ты, наверное, наслушалась страшилок о том, что при обучении неопытных юнцов черной магии на кладбищах проводятся жуткие обряды и льются реки крови, верно? Так вот, должен сказать, что котяток на могильных плитах я не резал и не потрошил – у меня к кошкам слабость. Могу добавить, что живых птичек не ощипывал, с собак шкуру не сдирал, зелье из лягушачьих глаз не варил, младенцев не жарил, в змею не оборачивался. Единственное, что позволял себе – так это раз в три дня девственниц отвозить на заброшенное кладбище, и пить их кровь. Но это ж так, пустяки, мелочь, не стоящая внимания. Алана, не сверкай глазами – больше трех стаканов крови в меня одним разом не влезает, так что девицы от меня живыми уходили, вернее, убегали. Кстати, сегодня именно тот, третий день, и моя душа жаждет... Как думаешь, чего?

– Ну, виконт Кристобаль, ты и балабол!.. – я только что руками не развела. – Как-то непривычно слышать такие заявления от высокородного!

– Увы, у меня дурная наследственность – это тебе любой скажет... – кажется, Себастьян нисколько не обиделся на мои слова. – Так сказать, семейная черта, а свою репутацию надо поддерживать всеми доступными средствами, чем я, собственно, и занимаюсь...

Не знаю, как бы другие отнеслись к таким словам, а мне оставалось только мысленно вспомнить Грега, и подосадовать, что разница между моим старым и новым напарником становится все больше. С Грегом чувствовала себя куда более спокойно, а вот что ожидать от Себастьяна – это еще тот вопрос.

... Ночью мы с Себастьяном снова шли на кладбище. Я уже давно не боялась ни духов, ни привидений – сталкивалась с ними уже не раз, но сейчас я не могла взять в толк, для чего заниматься ненужным делом. То, что собирается делать напарник – это опять черная магия, а к ней у меня отношение, мягко говоря, прохладное, и те две дощечки на своей стене я вряд ли хоть когда-то забуду.

Шли молча, потому как при том обряде, которым сейчас намерен заняться Себастьян, нельзя произносить ни слова. Ох, опять черная магия! Дело в том, что напарник намерен вызвать Погостника, которого еще называют Хозяином кладбища, и попросить у него разрешения переговорить с духом прадеда Сташи. Конечно, это дело рискованное, к Погостнику нужно обращаться только в крайней нужде, когда требуется какая-то сильная помощь. Разумеется, существует немало иных способов переговорить с духом, но на кладбищах, там, где лежат их бренные кости, души обычно не лгут, и потому есть надежда, что мы узнаем правду. Конечно, что там греха таить, Грег в свое время тоже как-то делал подобный обряд, и я знаю, что это такое, и какие могут быть последствия, если что пойдет не так. Тем не менее, возражать Себастьяну я не стала – он все же маг, и ему видней, как следует поступать.

Вообще-то Погостник – это последний захороненный покойник на кладбище, и он главенствует здесь до той поры, пока не появится новый усопший. Кроме того, он еще как бы собирает в себя весь дух здешнего погоста, от первой до последней могилы. Чем старше кладбище, чем больше могил – тем крепче дух. Считается, что погостник стоит как бы у входа кладбища, на воротах, и может помочь людям в исполнении их житейских просьб, только вот частенько связываться с ним – дело смертельно опасное. К тому же так просто, без исполнения всех необходимых условностей, к Погостнику обращаться не следует.

Что касается душ тех двух упырей, то их можно не опасаться, да и не допросить их никак – у сожженного тела дух никогда не придет, и, кроме того, эти двое были похоронены за кладбищенской оградой, в неосвященной земле, а это совсем другая история.

Сейчас мы шли к кладбищу молча и босые, разговаривать было нельзя. Конечно, Себастьяну следовало бы идти в одиночестве, но мы заранее договорились, что к кладбищу я и близко подходить не стану. Конечно, это несколько нарушает правила для вызова Погостника, но Себастьян надеялся, что справится с этим.

Дорога повернула в сторону, и мы увидели кладбище. Сегодня к вечеру на небо набежали тучи, так что было довольно темно. Довольно-таки неприятно, но бывало и похуже. Ничего, за последние годы я же ко многому привыкла, переживем и это.

Для начала Себастьян очертил вокруг меня круг, из которого мне не следовало выходить, а сам пошел дальше. Я должна дожидаться возвращения напарника здесь, и броситься к нему на помощь лишь в том случае, если он даст мне условный сигнал. Надеюсь, Себастьян справиться сам, и мне не придется бежать к нему со своим мечом, на котором полно серебряных насечек. Пока что я следила за уходящим напарником, насколько позволяла ночь, тем более что тучи на небе стали редеть.

Существуют правила проведения кладбищенских ритуалов, и их нужно свято соблюдать. Вот и сейчас Себастьян, подойдя к погосту, что-то произнес, после чего поставил у ворот откуп, то бишь хлеб, сырые яйца, мед в сотах, сырое мясо и медовуху. Оказывается, все это напарничек купил все в том же «Лесном лукошке» – как видно, он уже заранее прикинул, чем намерен заниматься в Сельцах, вот и приобрел все для откупа. Ясно и то, отчего он не хотел просить эту провизию в Сельцах: как это ни печально признать, но в деревнях многие знают, как просить Погостника выполнить их желание, и какая именно провизия требуется для откупа – это им тоже известно. Начни мы просить у сельчан этот провиант – враз поймут, что мы собираемся делать, а лишнего внимания лучше не привлекать. Правда, в тех случаях, когда творишь обряды на кладбищах, надо всегда иметь защиту, а не то легко подцепить сущность, способную причинить любой вред, вплоть до смерти.

Время шло, из-за туч показалась луна, и я вновь увидела Себастьяна, только в этот раз перед ним словно стояло облако серого цвета. Надеюсь, напарник сумеет узнать то, что его интересует, и мне не придется бросаться к нему на помощь.

Когда Себастьян вернулся, то мы сразу же отправились назад, по-прежнему не произнося ни слова. Успели пройти совсем немного, когда внезапно почувствовали возле себя холодное дуновение, вызывающее слабость и озноб, чуть позже до нас донеслись чьи-то шаркающие шаги, а потом раздался долгий стон. Звуки были настолько неприятными, что меня словно охватило холодной волной и захотелось вжать голову в плечи. Ну, тут главное – не оборачиваться и не бежать, сохранять хладнокровие, а иначе последствия могут быть весьма печальными... Н-да, ведь не просто же так эти обряды считаются черной магией.

Заговорить мы могли не ранее того времени, как вернулись в Сельцы. Подойдя к дому старосты, я спросила у Себастьяна:

– Ну, каковы успехи?

– Знал бы отец Наумий, на какие жертвы нам приходится идти, чтоб выполнить его указания – наверняка бы посочувствовал... – вздохнул напарник.