Страница 14 из 16
Но мулла Ахмад – с ним все было иначе. Он пользовался уважением. Фатеме сделала такой вывод, глядя на его клиентуру, состоявшую из высшего сословия, круга избранных, более образованных и менее наивных, чем она сама; а также на основе того, что он происходил из старинного рода мулл. Мулла Ахмад был добрым человеком и брал плату за прорицания лишь изредка; ему и так достаточно платили. За одну часовую проповедь он мог получить 500 тысяч туманов – месячное жалованье учителя. А его нанимали для похорон, молитвенных собраний и праздников. Впрочем, от подарков он никогда не отказывался. После первой встречи Фатеме сунула ему пухлый конверт с деньгами, и мулла Ахмад тут же дал ей телефон своей горячей линии, сказав, что она может звонить ему хоть днем, хоть ночью и он всегда ответит.
Увидев на экране мобильного номер Фатеме, мулла Ахмад немедленно снял трубку. Как принято, Фатеме вежливо расспросила муллу о семье и здоровье и лишь потом задала главный вопрос:
– Сегодня к Сумайе придет свататься сын моей сестры. Будет ли их союз благополучным?
Пауза. Мулла Ахмад открывал Коран.
– Не могу сказать ничего плохого или хорошего. Все зависит от чистоты их сердец. Если они сами хотят вступить в брак, пусть будет так. Остальное время покажет.
Фатеме надеялась услышать совсем не такой ответ, но, по крайней мере, мулла не ответил категорическим «нет». Она расслабилась и пересказала прорицание муллы Хаджи-ага. Тот, в свою очередь, испытал облегчение. Теперь все зависело от молодых.
В ту ночь желание, пульсировавшее у Сумайи между ног, было особенно сильным. Она всегда противилась этим ощущениям, зажмуривала глаза и повелевала похоти оставить ее тело в покое. Она даже перестала вытираться полотенцем, опасаясь, что ее собственное прикосновение пробудит запретную страсть. В такие моменты она всегда молилась Богу и просила у него прощения. Она никогда не поддавалась похоти, не считая одного раза, когда была совсем маленькой. Ее бабушка цитировала строки из Корана, до смерти перепугав Сумайю последствиями такого греха: «А те, кто ищет других путей удовлетворения похоти, кроме этих (в роли жены или наложницы), преступают закон».
Чтобы разрешить свои личные сомнения, Сумайя часто консультировалась с сайтом «Найди фетву». На этом сайте она прочитала пространный ответ врача, рассуждавшего о психологическом вреде мастурбации и ее пагубном влиянии на нервную систему. Врач советовал, как бороться с желанием: заниматься спортом, читать о пророках, соблюдать посты, отвергать все, что вызывает порочные мысли, избегать нерелигиозных людей, посещать религиозные церемонии, не сидеть без дела и вступить в брак. Каждый ответ заканчивался вездесущим «Аллах знает лучше». Сумайя беспрекословно выполняла все указания.
На сайте Высшего руководителя неизвестный разместил пост: «Во время Рамадана я разговаривал по телефону с женщиной (она мне не родственница), и, хотя не мастурбировал и не звонил ей с целью получить сексуальное удовлетворение, у меня произошло семяизвержение. Значит ли это, что я нарушил пост? Если да, то как искупить свою вину?» Взволнованный мужчина получил ответ: «Если обычно вы не получаете сексуального удовлетворения от телефонных разговоров с женщинами и это не приводит к семяизвержению, в данном случае, поскольку семяизвержение произошло не в результате мастурбации, пост не нарушен и в покаянии нет необходимости».
Сумайя любила Бога больше всех на свете и не собиралась рисковать своими отношениями с ним, мастурбируя без надобности. Она чувствовала близость Бога; он был ее лучшим другом и защитником. Она знала, что некоторые люди не верят в Бога, и жалела их; для нее это означало не верить в себя. Сумайя не могла представить более бессмысленного существования. Она также любила имамов. Ее любимым был имам Махди – она всегда называла его имам Заман, «повелитель времени». Махди все еще был жив, просто никто не знал, где он. Бог его спрятал. Каждой молекулой своего тела Сумайя верила, что перед судным днем Махди появится и спасет мир от зла. Он отвечал на все ее молитвы – это было не простым совпадением, а доказательством его силы.
Сомнения и нерешительность не давали Амиру-Али спать всю ночь. Что, если он ошибся насчет Сумайи? Что, если ему только показалось, что она красива?
– Если решишь, что не хочешь жениться, начни есть огурцы, – услужливо предложила Захра, почувствовав, что энтузиазм сына поутих. – Я поговорю с Фатеме и скажу, что против брака, потому что девочка еще молода.
– Что, если у них не будет огурцов?
– Что за глупости! У всех есть огурцы! Ты когда-нибудь был в доме, где не подавали огурцов?
Конечно же, мать была права.
У Сумайи и Фатеме была похожая тактика. С годами у них выработался сложный тайный код, состоящий из покашливаний, замечаний о погоде и внезапного желания попробовать тот или иной фрукт или орех. Сегодня они решили, что если Сумайя возьмет гроздь винограда, это будет означать, что она влюблена.
Сумайя надела свой лучший наряд: красивую белую рубашку и элегантные узкие черные брюки. Им предстояло остаться под чадрой, а вот туфли из змеиной кожи на каблуках будут на виду. В ее комнате над столом висел портрет имама Али. Его задумчивые зеленые глаза, густо обведенные черным карандашом, смотрели куда-то вдаль. Голова была повязана зеленым шарфом, и солнце из-за спины подсвечивало ее, образуя нимб. Из раны на его лбу чувственно стекали жирные капли крови – вниз по точеным скулам к красивой квадратной челюсти, поросшей шоколадной курчавой бородой. Под портретом, по обе стороны от лэптопа стояли синие стеклянные подсвечники из «Икеа», которые она купила в модном торговом центре «Джаам-э Джам» на Вали-Аср. Это был ее любимый магазин, где закупались стильные богатые тегеранцы. Ей хватило денег лишь на два подсвечника. Еще на столе были книги: «Гарри Поттер и философский камень», «Ночи одиночества» – любовный роман плодовитой иранской писательницы Фахиме Рахими – и Коран.
Когда пришел Амир-Али с семьей, Сумайя бросилась на кухню. Ее первой обязанностью было подать чай. Если девушка принесет поднос с чаем, не разлив ни капли, из нее получится хорошая невеста. Не все семьи всерьез воспринимали этот обычай, а ее семья вовсе смеялась над ним. Стоило Сумайе войти в гостиную, и Мохаммад-Реза стал корчить ей рожи.
– Ах ты, чертенок, хватит меня смешить! Сейчас пролью на тебя нарочно!
– Ба-ба, какой вкусный чай, – приветливо улыбнулась Захра.
Подавая чай Амиру-Али, Сумайя наклонилась и осмелилась заглянуть ему в глаза. Он смотрел на нее в упор. У нее затряслись руки. Она скорее пошла на кухню, чтобы перевести дыхание.
Фатеме передала по кругу блюдо с фруктами. Захра не отрываясь смотрела на огурцы. Амир-Али взял персик.
– Может, вам лучше поговорить наедине? – спросила Фатеме, учуяв напряжение.
Захра согласилась.
Сумайя и Амир-Али сели на пол в комнате Мохаммада-Резы на расстоянии метра друг от друга. Приличное расстояние. Он пожирал ее взглядом жадного зверя.
Сумайя откашлялась:
– Хочу тебя кое о чем спросить.
– Спрашивай о чем угодно, но ты такая красивая, что я вряд ли смогу сосредоточиться.
Сумайя нервно хихикнула. Она приготовила список из одиннадцати вопросов; надо было сконцентрироваться. От ответов зависело ее будущее. Она запахнула чадру. Когда она говорила, та распахивалась.
– Ты часто выходишь из себя?
Он разглядел под чадрой полоску бледной кожи.
– Никогда. Друзья говорят, что более спокойного человека не встречали.
На самом деле друзья часто ругали его за взрывной нрав.
– Как ты будешь обеспечивать семью?
– Я работал всю жизнь. Ты знаешь, что я работаю в компании бабы и надеюсь когда-нибудь занять его место.
Родители Амира-Али постоянно жаловались, что тот ни дня в жизни не работал.
– Ты молишься?
Он увидел белую рубашку, но не разглядел, большая ли у нее грудь. Да, он молился, по крайней мере сейчас – молил Бога, чтобы грудь у нее оказалась не с виноградинки. Даже сливки сойдут.