Рыцари веры

Богдана разбудил настойчивый звонок телефона, и он с трудом открыл глаза. Вчера они с Кристофом засиделись допоздна, вспоминая прошлые деньки, и голова трещала неимоверно. Взглянув на дисплей сотового и увидев время — два часа ночи — и имя звонившего, забористо выругался на латинском. Отца никогда не заботила разница во времени. Если он не спит, то и другие не должны.

— Слушаю.

— Что у вас там творится?

— Ты не читал мой доклад? — ровным тоном спросил Богдан, и никто бы не догадался по его голосу, что он недавно спал и у него трещит голова. Как всегда предельно собран и холоден. Копию своего отчёта он отправил отцу, как и докладную записку насчёт работы Савицкого.

— В том то и дело, что читал, но не понимаю, почему ты сам решил заняться этим делом. Оставь охоту ищейкам.

— Так получилось, что я сам вышел на след скверны и хочу довести дело до конца.

— Эта работа давно не твоего уровня. Ты торчишь там, когда дела компании требуют твоего внимания.

— С каких пор бизнес у нас на первом месте? — парировал Богдан. — К тому же я инспектирую работу фонда. Не мне объяснять, как важна кристальная репутация, а имя нашей семьи тесно связано с благотворительностью.

— Я рад, что ты помнишь про семью, — язвительно ответил Вацлав Ковальский, но изменил тон. Впрочем, это всегда происходило, когда он говорил об Ирен. — Тебе сестра звонила?

— Да, недавно, — напрягся Богдан. Неужели она не послушалась и вывалила все свои сомнения насчёт брака на отца?!

— Мне она с момента отъезда не звонила.

Богдан облегчённо выдохнул. Даже не заметил, что не дышал после отцовского вопроса.

— Наверное, считает, что ты и так всё знаешь о ней через охрану.

— Пусть злится. Я и так пошёл у неё на поводу и уменьшил число охранников. С каждым годом она становится всё больше неуправляемой. Отказывается понимать, что ей нельзя выходить без сопровождения. Замуж ей пора! — заключил Вацлав. — Ты не знаешь, они дату свадьбы назначили?

— Отец, не мне тебе объяснять, как Хан сосредоточен, когда ведёт дело. Неподходящее время для романтики.

— Думаешь, я не заметил, насколько редко он бывает дома? Посылая к нему Ирен, я надеялся напомнить ему о том, что у него есть невеста. Можешь передать, что если они не назначат дату свадьбы, за них это сделаю я на Рождество!

Богдан поморщился, как от зубной боли, и был рад, что отец не видит его лица. Время поджимало, и он не представлял, как Хан с Ирен будут выкручиваться.

— Я устал ждать внуков. Тебе тоже давно пора подумать о семье.

— Предлагаешь привезти невесту из России?

— Я уже согласен на любую. Лишь бы не чёрная и не еврейка, — со вздохом уточнил Вацлав, будучи тем ещё расистом.

— Ладно — чёрная, но евреи тебе чем насолили?

— Мне не нравятся их гены, — отрезал отец и прервал звонок.

Богдан отложил телефон и потёр виски. На него всегда угнетающе действовали разговоры о свадьбе. Он понимал, что, устроив судьбу Ирен, отец вплотную возьмётся за него и лучше иметь на примете подходящую кандидатуру в невесты.

Мысли услужливо подсунули образ Алекс. Воспитание, красота, страстность, достойные родители. Отец дал понять, что даже закроет глаза, если невестка будет не из их круга. Всё хорошо, кроме одного — Богдан не хотел жениться. Но, зная настойчивость и коварство отца, не исключал возможность того, что придётся это сделать.

Ничего, выкрутится. Лёг обратно в постель и попытался заснуть. Всегда решал проблемы по мере их поступления, но продумывал и готовил ходы заранее.

***

Мне снилось море. Спокойное, ласковое, тёплое. Я лежала на воде, и моё тело покачивалось на волнах. Нежась под жаркими солнечными лучами, ощущала каждой клеточкой приятную истому и… возбуждение. Ноги были раскинуты, и вода касалась потаённых уголков, дразня и искушая.

Окружающее пространство укутывали тишина и покой. Чувствуя себя легко и свободно, приглушённо застонала и раскинула ноги шире, отдавая себя на волю волн. Как будто в благодарность, вода усилила натиск, лаская кожу. Щекотала шею, ключицы, плечо, ластилась к груди. Наполняла меня, подобно мужчине, овладевающему женщиной. Я буквально ощущала внутренними мускулами, как она входит и выходит, даря телу пронизывающее наслаждение и заставляя желать большего.

Я стонала, двигая бёдрам в ритме волн и жалея, что он так неспешен. Тело наполнялось сладкой мукой, желая большего.

— Пожалуйста, — просяще прошептала я и проснулась от звука собственного голоса.

Хватило мгновения, чтобы осознать происходящее. Я млела под реальными ласками, и отнюдь не воды!