Страница 56 из 125
— Кирилл, стой!
Он замер, а я спешно сорвала с себя кусок шёлковой ткани, отбрасывая, как ядовитую змею.
— Это всё платок. Его действие.
Хотелось плакать от чувства потери. От того, что всё это обман и не по-настоящему. Никто не знает, чего мне стоило не расклеиться и пересесть с колен Ольховского на диван, разрывая объятия и теряя тепло его тела.
Он даже не сделал попытки меня удержать, подтверждая, что всё было навеяно действием платка. Обидно до жути. Сцепив руки в замок, чтобы не было видно, как они дрожат, не глядя на Кирилла, я озвучила вывод:
— Платок работает.
Кир наклонился, поднимая отброшенный мною кусок ткани и оборачивая его вокруг своей ладони.
— Почему ты попросила себя поцеловать?
— Нет, нормально? Ты вообще мне раздеться предложил! — возмутилась я.
И смутилась, натолкнувшись на серьёзный, требовательный взгляд.
— Сам же говорил, нужно придумать нечто такое, чего в нормальном состоянии никогда не сделаешь.
— Предложила бы походить на руках, попрыгать на одной ноге… — Кирилл злился, и от этого мне стало совсем тошно.
Хотелось огрызнуться, спросив, чего же он сам мне этого не предложил? Но сдержалась.
— В следующий раз так и сделаю. Хватит беситься! Я понимаю, что это просто действие платка.
Схватившись за чашку чая как утопающий за соломинку, я сделала большой глоток. Хотелось смыть вкус поцелуя, прогнать из мыслей прикосновения его языка. А ещё горький привкус разочарования.
— Предлагай!
Перед моим лицом возник платок.
— Что?! — растерялась я.
— Предлагай. Будем проверять действие.
— Тебе мало?
Кирилл заскрипел зубами и со злостью бросил мне платок. Встал напротив меня:
— Надевай!
Под его испепеляющим взглядом я обернула ткань вокруг шеи.
— Что говорить?
— Предложи мне попрыгать.
— Попрыгай, — вяло повторила за ним.
Кирилл продолжил стоять, и злости в его глазах прибавилось.
— Встань на руки.
— Встань на руки, — послушно повторил я. И ничего, Ольховский продолжил стоять.
— Кристина, ты можешь произнести приказ с желанием? — взбешённо произнёс он. — Вот сейчас ты чего хочешь?
— Кир, уйди, — от всего сердца попросила его. Видеть не могла. Было обидно от того, что он бесится. Как будто это я затеяла эксперименты!
Стало ещё обиднее, когда он молча развернулся и вышел из комнаты. Я почувствовала себя разбитой и устало стянула платок. Взяв с дивана подушку, обняла её, уткнувшись подбородком. Вот и думай что хочешь. Он ушёл, потому что я попросила, или из-за действия платка? Может, нужно произносить приказ, вкладывая желание? Тогда получается, что я хотела, чтобы он меня поцеловал? Но разве я хотела?! Я даже не верила, что подействует!
Совсем запуталась, но идти выяснять, что и как, у объекта эксперимента не было ни сил, ни желания. И вообще, почему он бесится?! Что такого ужасного произошло? Неужели целовать меня настолько противно?
«Конечно, привык к своим Барби», — зло подумала про себя, вспомнив его высокомерную тощую красотку. Что ж, если он предпочитает таких, то это не мои проблемы. Пусть и под влиянием платка, но это он набросился на меня, а не я на него. И вообще…
Что «вообще» додумать не успела. В комнату вернулся Кирилл, неся постельное бельё, и я напряглась, опасливо взглянув на него. Про себя решила, что если опять начнёт срываться на мне, то я здесь больше и на минуту не останусь!
Наверное, что-то отразилось у меня на лице, так как Ольховский сказал:
— Извини, что вышел из себя. Давай разложим диван. Уже поздно, отдыхай.
— Наверное, я лучше к себе пойду, — заикнулась в ответ.
— Нет! Мы же договорились, что ты остаёшься.
Он произнёс это настолько властно и категорично, что на какой-то миг испытала искушение надеть платок и заявить, что ухожу домой, но не стала. На сегодня как-то хватило экспериментов. Вместо этого встала, освобождая диван.
Отдав мне бельё, сверху которого лежала сложенная белая футболка, Кирилл подошёл к дивану. Взял лежащий на нём платок, убрал на журнальный столик.
Разложив диван, спросил:
— Ты не против, если я отсканирую из дневника места, где рассказывается о действии платка и об ателье, где его пошили. Попробую поискать информацию в сети.