Рыцари веры

Практически всю дорогу мы молчали, каждая думала о своём. Хорошо, что я села за руль. Это позволило сосредоточиться на дороге и хоть немного отвлечься.

Я не винила Кристофа, скорее злилась на себя за то, что позволила уговорить и поехала. Ведь чувствовала — лучше не стоит. А теперь сама как оплёванная и Сашке романтические планы на выходные испортила. С другой стороны, Кристоф показал своё истинное лицо, и это хорошо. Ещё в клубе видно было: он хочет просто переспать со мной. Наверное, задела мужское самолюбие тем, что не повелась на его брутальный шарм, вот испанец и решил добиться своего, разыгрывая приятного кавалера. Как же мерзко от всего этого! Но было бы ещё хуже, не поспеши он. Ведь я испугалась его напора, а действуй Кристоф более медленно — разомлела бы от ласк и могла сдаться. И оказалась бы ещё одной галочкой в его списке побед!

«Всё к лучшему», — сказала себе, и эта мысль успокоила душевные терзания. Я ещё легко отделалась.

Мы подъезжали к нашему дому, и Саша бросила взгляд на свои окна.

— Странно, почему у бабули свет во всех комнатах горит? — произнесла она.

— Может, приступ? — забеспокоилась я. Обычно Аделаида Стефановна ложилась спать рано, а тут ночь и она ещё не спит.

— Сейчас позвоню ей.

Сашка достала телефон и набрала домашний, но никто не брал трубку. Я припарковалась и вопросительно посмотрела на неё.

— Идём. Проверим, как она.

— А что я скажу насчёт своего внешнего вида?

— Саша, а если ей плохо?

— Подожди минуту, я переоденусь.

Она пересела на заднее сиденье, открыла сумку. Быстро избавилась от вечернего платья, влезла в брюки с рубашкой. Босоножки сменила на ботильоны, натянув их на голые ноги, а куртку надевала уже на ходу, выходя из машины.

По домофону мы звонить не стали, сразу открыв ключами. Выйдя из лифта, замерли возле приоткрытой двери квартиры, не решаясь войти.

— Может, она вызвала скорую? — неуверенно предположила я. Почему-то от вида незапертой двери стало страшно.

— Бабушка! — отмерла Саша и первой бросилась в квартиру.

Дом, в котором всегда царил безукоризненный порядок, был разгромлен, как будто по нему пронёсся тайфун. Все ящики в гостиной открыты, вещи валялись на полу, вперемешку с фотографиями и бумагами. На стенах висели рамы без картин.

Не сговариваясь, мы кинулись в спальню Аделаиды Стефановны. Там творился такой же кавардак. Бабушка лежала, привязанная скотчем к спинке упавшего стула. Седые волосы, всегда собранные в узел на затылке, были распущены и слипшиеся от крови пряди скрывали лицо. Белая шёлковая пижама была вся в прорехах и пропиталась кровью. И на полу кровь… много крови!..

Сашка тонко ойкнула и столбом замерла на месте, боясь подойти. Оттолкнув её, я бросилась вперёд, рухнула на колени, и отодвинула волосы от бабушкиного лица. Глаза Аделаиды Стефановны заплыли от побоев и были закрыты. Рот заклеен скотчем, но я услышала рваное дыхание и рванула скотч.

— Саша, скорую! Она жива, — закричала я.

— Сейчас, сейчас… — дрожащими руками подруга достала сотовый и стала тыкать по кнопкам, но телефон выпал и улетел под кровать.

— Звони из гостиной! — шикнула на неё. Нельзя было терять время.

Кивнув, Сашка опрометью выскочила из комнаты, к стационарному телефону.

— Аделаида Стефановна! — Опустив взгляд, я увидела, что бабушка открыла глаза и натужно дышит через рот. — Сейчас скорая приедет. Держитесь!

Она посмотрела мутным взглядом, но, кажется, узнала.

— Под… ногами.

— Что?

— Подо мной… возьми. — Каждое слово давалось ей с трудом.

Думая, что Аделаида Стефановна говорит о своём ингаляторе, я стала шарить под её ногами, путаясь в широких шёлковых штанинах пижамы.

— Сейчас… потерпите….

Из гостиной доносился сбивчивый голос Сашки, дозвонившейся в скорую, и я надеялась, что они быстро приедут.

Бабушка лежала на боку вместе со стулом, и я боялась её поднимать, чтобы не сделать хуже. Нужно было разрезать скотч… Но в первую очередь — найти лекарство, чтобы облегчить дыхание. Пальцы нащупали что-то круглое. Браслет! Её браслет из эбенового дерева.

— Давайте надену…

Я потянулась к руке Аделаиды Стефановны, зная, что обычно эта вещица помогала ей лучше ингалятора.

— Себе… возьми… его, — задыхаясь, проговорила бабушка.

— Я взяла, давайте наденем вам!

От волнения я не могла анализировать её слова.

Руки пожилой женщины по локоть были примотаны скотчем к туловищу, и я взяла её за запястье. Меня чуть не затошнило, когда увидела, что ладонь в крови и нет половины мизинца. Господи, её жестоко пытали!