Страница 95 из 108
Не позволяет мне сомкнуть ресницы
И, стоя у меня над головой,
Тяжелым векам не дает закрыться?
Твоя ль душа приходит в тишине
Мои дела и помыслы проверить,
Всю ложь и праздность обличить во мне,
Всю жизнь мою, как свой удел, измерить?
О нет, любовь твоя не так сильна,
Чтоб к моему являться изголовью,
Моя, моя любовь не знает сна.
На страже мы стоим с моей любовью.
Я не могу забыться сном, пока
Ты — от меня вдали — к другим близка.
— У. Шекспир Сонет 61
Белла
Мы сидели с ним на краю парапета неизвестного небоскрёба. Я беспечно болтала ногами и думала о древней мечте человечества — крыльях. И о том, сколько самоубийц готовы закончить жизнь падением с такой вот крыши и жёстким приземлением, а не, скажем, съев смертельную дозу шоколада… Парень же рядом смотрел на меня с какой-то странной смесью тревоги и нежности, такой непривычной для него…
— Неужели не боишься? — разорвал он уютную тишину между нами.
— Тебя или высоты? — переспросила я вампира, продолжая смотреть вниз и странным образом не испытывая никакого головокружения.
Эдвард бросил тревожный взгляд на меня:
— Тебе не стоит меня бояться. Однако…
Да-да, вот именно об «однако» речь и идёт.
Мы снова замолчали, каждый думал о своём.
— Скучал по мне? — вопрос слетел с моих губ раньше, чем я успела обдумать, какой ответ хочу услышать.
— Нет, — быстро ответил Каллен и беспечно улыбнулся. — У меня были занятия поинтереснее.
Я с облегчением рассмеялась, отвечая на невысказанный вопрос, что читала в насмешливых глазах цвета янтаря:
— Я тоже нет, столько событий и впечатлений было, времени банально не хватило!
— Да, я кое-что об этом слышал…
Эдвард нахмурился и добавил чуть погодя:
— Больше так не делай, пожалуйста.
Я молча кивнула, давая обещание и зная, что повторять один и тот же развод однозначно не буду.
Подумав о телефонном звонке, я, слегка нахмурилась, спросила:
— Что меня выдало?
Он посмотрел на меня сначала с непониманием, а потом улыбнулся и обратил внимание на наши руки, которые были в каких-то сантиметрах друг от друга. Моя кисть невольно сжалась в кулак и отодвинулась чуть дальше.
Вампир, явно отметив мой жест, отвернулся и, запрокинув голову, посмотрел на небо:
— Частично моя сестра, частично шум бара… Сначала я подумал, что это телевизор номера отеля, связь была недостаточно хорошей, но потом понял, что звуки слишком естественны.
«Штирлиц, это провал», — подвела итог своей «мсти-авантюры» я и поинтересовалась, сам парень додумался или кто-то помог, на что он только загадочно улыбнулся и промолчал.
Ну и ладно. И не очень-то хотелось…
Я встала на ноги и пошла по краю, широко расставив руки для равновесия. Эдвард за моей спиной тихо следовал за мной…
— Слушай, если я начну падать…
— Я подхвачу тебя, — уверенно ответил Каллен, наглядно демонстрируя это, когда у меня случайно сорвалась нога с узкого края.
Оглянулась, строго посмотрев в глаза парня:
— А если я совсем упаду?
— Я прыгну вслед за тобой и спасу тебя, Белла.
В его взгляде была решимость молодого и романтичного камикадзе. Как мило…
Снова взглянула вниз, в бездну, на нескончаемый поток огней и машин большого города возможностей:
— Но почему?
— С тобой интересно, — ответ Каллена был слишком быстрым, чтобы я поверила, что он не был подготовлен заранее.
Я внимательно смотрела на него, вынуждая открыться, поверить… Но натыкалась на непреодолимую стену и правдоподобную маску спокойствия и беспечности.
Молчим… Молчим… в глазах вампира блеснул огонек, а маска треснула.
— Ты ведь не отстанешь, верно? — сдался он первым, а я широко улыбнулась, отрицательно мотая головой.
Он вздохнул, усмехнулся чему-то и посмотрел на полную луну. Помолчал, формулируя то, что ему сложно было сказать вслух:
— Ты похожа на солнце, Белла… К тебе тянет со страшной силой. Я не знаю, почему так случилось, это глупо. Твои мысли, твои поступки, твой характер… У меня… Нет сил оторваться от тебя, — это признание как будто забрало его последние силы.
Плечи мужчины поникли, он потерянно смотрел вниз, и я вдруг испугалась, что Эдвард вот-вот столкнёт меня туда, чтобы избавиться от своей неприятной зависимости. Швырнёт меня вниз, как ненужную вещь, и будет испытывать облегчение… Ведь как бы ни манило солнце, ещё Икар доказал, что стремиться к нему смертельно наивно.
— А если… — я смотрела на его неправдоподобно бледное лицо и болезненно тёмные круги под глазами, которые кричали, что передо мной не человек. — А если я не хочу… падать?
— Разве не хочешь? — вампир наконец посмотрел на меня испытующе.
Конечно, он же видел, с каким желанием я смотрела вниз на все эти огни и сотни метров свободного полёта… Новые возможности, новые ощущения… Мы ведь говорили не о падении с небоскрёба…
Но у меня был ответ на его вопрос. Такой же заготовленный, как все его враньё сегодня.
Отведя взгляд и подавив коварную улыбку, я шагнула ближе к Эдварду, спрятав тёплые руки в складках его пальто. Когда я положила ладони поверх тонкой мужской рубашки, он вздрогнул и с какой-то невероятной надеждой посмотрел на меня.
Но я не готова была стать его вечной игрушкой. Игрушкой, которая ему явно не подходит.
Мы стояли так, он спиной к обрыву, я лицом к нему. Чувствовала, как мои руки расслабляли напряжённые каменные плечи, а тёплое дыхание рядом с его шеей наверняка сбивало с толку этого холодного мальчика…
Отстранившись чуть-чуть назад, ближе к безопасному краю крыши, чтобы Каллен не держал меня в осторожных объятьях, я прошептала, глядя в его наивно распахнутые глаза, усмехнувшись:
— Падать — не мой стиль, — и со всей силы толкнула парня в бездну…
Он летел медленно, видимо, чтобы я смогла увидеть все эмоции, что сейчас так легко читались… С очень удивленным, нет, шокированным лицом, Эдвард красиво нёсся вниз на свидание с асфальтом, пытаясь взглядом и немым криком пробудить во мне совесть.
Напрасно.
Собственная спина неистово чесалась в районе лопаток. Обернувшись, я заметила пару огромных тёмных крыльев. Мол, лети, спасай… Если хочешь… Я не хотела. Я знала, что он не умрёт от этого. А вот я ни разу не Икар…
Поэтому сложив послушные крылья, я легла на краю крыши, даже не взглянув в сторону бедного Каллена.
Лежать было неудобно. Но вид луны и звёздного неба, который в Нью-Йорке даже летом не встретишь, компенсировал все неудобства. Шум города стал неслышным, как будто бы чья-то властная рука сделала звуки тише. Так тихо, что я могла слышать стук собственного сердца…
— Как ты могла? — я слабо улыбнулась, услышав этот чуть хриплый голос.
Но вопрос проигнорировала, заговорив о другом:
— Удивительная тишина, правда? Говорят, в такой тишине даже заядлые грешники могут услышать свою совесть.
Эдвард сел рядом. Я беззастенчиво и как-то особенно доверчиво положила голову ему на колени. Стало намного удобнее. И было совсем не страшно упасть. У меня же теперь были крылья…
— И как твои успехи, Белла?
— Пока слышу только тебя, Эдвард. Видимо, я безнадёжна, — его длинные пальцы аккуратно перебирали мне волосы, как когда-то в машине…
Тишина была густой и мягкой. Я чувствовала в себе столько сил!
— Ты летишь по жизни и не чувствуешь себя виноватой за это… — задумчиво начал Каллен, а потом тихо попросил:
— Научи меня этому!
Я просто знаю, как себя прощать…
— Пожалуйста, все пристегните ремни, мы садимся, — голос стюарда вырвал меня из плена интересного сна, который тут же стал забываться.
Теперь я помню, что там было что-то про Нью-Йорк, солнце и вампира… Ничего особенного, обычная психоделика.
Я всё-таки уснула в самолете на пути домой. Оно и не удивительно, ночь и последующий день были насыщенными. Выйдя из ретро-бара, мы слонялись нашей дружной компанией по улицам Манхэттена, встречали рассвет… Грановский и Павел без всякого стеснения присоединились к нам.
Спецназовцу удалось удивить меня, когда так же честно, как недавно Александр, тот признался, что ему велено найти мой адрес. Я, ни на что не намекая, предупредила, что проживаю сейчас с отцом-шерифом, но если вернусь к маме, то буду соседствовать с отчимом, который лихо и профессионально машет бейсбольной битой, что тоже может сказаться на неожиданных гостях. Меня поняли и обещали настоять на приличной переписке. Я не возражала.
Вообще, с русскими оказалось преинтересно. Они понимали многие мои шутки, цитировали когда-то любимые советские фильмы, песни, да и вообще, казалось, были со мной на одной волне, как только мы оставили свои короны и претензии по поводу друг друга. Я осознавала, что со стороны Грановского перемирие может быть лишь мнимым, но пока его поведение оставалось выше всех похвал. Он многое рассказал о себе, с таким же интересом спрашивал меня. Так я узнала, что в отличие от большинства детей его детства, Алекс мечтал стать не космонавтом, а политиком, потому что хотел исправить положение детских домов, интернатов, где сам хлебнул лиха… А, может, потому что знал, сколько они зарабатывают, — на этом месте мне задорно подмигнул сам рассказчик, не позволяя сомневаться, что детство было, но давно прошло, а нынче он совсем не тимуровец-альтруист. Страшные истории сменялись весёлыми приключениями мелких хулиганов, во время которых я едва не сдала себя…
— Вот мы кусаем кончик треугольника и пьем, как верблюды заполошные, разливая, но закусывая брикетом… Но весь съесть не смогли… Потом им в хоккей играли, — смеясь, вспоминает Грановский…
— Картон с полиэтиленом зубами? — я смеялась и вспоминала вкус советских продуктов.
— То есть, треугольное молоко и то, что они грызли кисель, а потом играли им, как шайбой в хоккей, тебя не смущает, Белла? — внимательный Павел тут же заметил мою странную осведомлённость.
Я как можно беспечнее дёрнула здоровым плечом:
— Слышала о советских продуктах давно, вы же не первые русские клиенты Роба.
Павел был внимательнее Грановского, подмечая моменты, которые его босс не мог заметить. Но с обоими было интересно общаться. Так что без всяких зазрений совести попросила деда сбросить один процент будущим партнёрам:
— Неужели… Вы снизили проценты, мисс Свон? — в голосе Грановского было приятное удивление и даже какая-то тень почтения. Обращался при дедушке он ко мне подчёркнуто уважительно и официально, что меня невероятно забавляло.
— Да, Александр Георгиевич, — подыграла я, не удержавшись от шпильки. — Вам на лекарство нужнее…
Павел судорожно маскировал смех под надсадный кашель.
После подписания дед отвёл меня в сторонку, хитро посматривая на клиентов:
— Они понимают, что мы всё равно увеличили ставку относительно первоначальной? Вчерашнее завышение на два процента было на грани фола, конечно, но моя комиссия изначально немаленькая… Чему они так радуются?
Я улыбнулась Робу его же фирменным оскалом беспощадного бизнеса:
— Хочешь сделать человеку хорошо, деда, — сделай плохо, а потом верни, как было…