Моя сумма рерум

Искать Трифонова я отправился вместе с Дятлом. Допоздна бродили по всей округе, заглянув почти во все злачные места, которые мне показывал Тифон, и Дятел невероятно впечатлился увиденным, обнаружив, что наш район не такой уж и благополучный, как он полагал.

Домой возвращались ни с чем, усталые и злые. По освещенной улице не пошли, решили срезать через парк. А когда издалека заметили пьяных, угрожающего вида парней, Дятел предложил вернуться на улицу. Будь я один, то наверняка повернул бы назад, но смалодушничать в присутствии Дятла было стыдно. Да и фонари горели только в самом конце дорожки, так что парни вполне могли нас не заметить.

Трое сидели на спинке лавочки, а один, шатаясь, стоял напротив, прямо посреди дороги.

Оказавшись метрах в трех от него, мы с Дятлом, как по команде опустили головы и стали обходить по краю дорожки.

Но парень сделал шаг назад и перегородил нам дорогу. Мы посторонились. Но он снова попятился и быстро схватил меня за шиворот.

— Совсем нюх потерял? Не видишь, люди стоят?

— Нам пройти нужно, — сказал я как можно увереннее.

— А чё у тебя язык отнялся, разрешение попросить?

— Будьте любезны, разрешите нам, пожалуйста, пройти, — выступил Дятел в своем стиле.

— Чё? — парень невольно прыснул. — А ну, давай, ещё разок.

Отпустил меня и переключился на Дятла, притянув к себе.

— На каком языке бакланишь?

— Отстань от него, — сказал я неожиданно дерзко. — Ты вообще, откуда взялся? Я тебя в нашем районе в первый раз вижу.

— Чё? — парень поморщился, но Дятла не отпустил.

— Тронешь нас, потом у тебя проблемы будут. Я тебе обещаю.

Не знаю, откуда всё это во мне взялось, но говорил я уверенно и почти спокойно, очень стараясь сохранить такое невозмутимо-напористое выражение, с каким обычно разговаривал Трифонов.

Возможно, это возымело эффект, потому что доколебаться парень решил именно до Дятла, и ни слова больше не говоря, встряхнул его так, что шапка с красным помпоном слетела.

Я уже хотел попробовать отпихнуть его, как вдруг со стороны лавки раздался громкий свист, а за ним хриплый голос:

— Этого не трогай.

Парень тут же отпустил Дятла.

Я посмотрел в темноту и неожиданно в другом конце лавки различил чёрный мотик.

— Тиф, ты?

— Ну.

— А мы тебя весь день ищем.

— И чё?

— Очень нужно. Дело важное, — я так обрадовался, что подлетел к нему, позабыв обо всем.

— Иди в пень, Горелов.

— Можешь на пару минут отойти, поговорить?

— Ага, уже бегу. Смотрю ты, Горелов, неслабо так оборзел. Не знаю, чего я с тобой возился.

— Это про Зою.

— Зоя? А это кто?

— Ну как, — Дятел был уже тут как тут. — Зоя же. Миронова. Вы с ней дружите.

— А…а…а, — развязно протянул Тифон. — Стерва та рыжая. Да я плевать хотел на неё. И на вас всех. Криворотову только привет передайте.

— Тиф, — как можно серьёзнее сказал я. — Зоя пропала. Её с той субботы нет. Нина говорит, из-за тех денег, что они Дяде Гене должны. Из-за квартиры.

— И чё? — абсолютно равнодушный голос. — Меня не трясет.

Я ожидал чего угодно, но только не такого пренебрежения.

— Андрей, зачем ты ведешь себя неестественно? Зачем делаешь вид, что тебе всё равно? — сказал Дятел.

— Слушай, Соломин, — Тифон спрыгнул с лавки и покачнулся. — Я же сейчас передумаю, и вы никуда не уйдете. Тебе, наверное, давно в пятак не давали? Можно исправить. Вот Горелов — другое дело, похоже, привыкать начал. Да, Горелов?

Он унизительно похлопал меня по щеке.

— Какой же ты жалкий чмошник. Даже Соломин — золотой медалист. А ты просто серость. Никто. Пустое место.

— Тиф, ты чего? — у меня перехватило дыхание. — Что я тебе сделал?

Пьяно усмехнувшись, он снова похлопал меня по лицу.

— Как может пустое место что-то сделать?

И тогда я не выдержал. Ударил кулаком прямо ему в лицо, ощущая в этот момент удивительное облегчение и даже не думая о последствиях.

Однако вышло по-дурацки, Трифонов быстро отклонился в сторону, и я никуда не попал. Чуваки заржали.

— Вот это ход, — восхитился он. — Я впечатлён.

— Никита, пойдем, — Дятел потащил меня за локоть.

— Не, погоди, — остановил его Тифон. — Давайте дадим Горелову ещё один шанс. Ну-ка.

В темноте его лицо было точно высечено из камня. Дракон чернел дрожащим пятном.

Он мне так нравился. А оказалось, обычный гопник. И как с Зоей обошелся тоже. Глупо, но я всё же врезал ему кулаком в живот, и конечно попал, потому что стоял близко, а куртка была расстегнута, но он даже не поморщился.

— Уже лучше. Теперь нужен третий. Контрольный. Чтоб наповал.

Он издевался, и я чувствовал себя глупой мышью, которой кот дает шанс удрать, перед тем как съест.

Его дружки притихли.

— Иди к черту, — сказал я. — Всё-таки права твоя мама. С генами никакое воспитание не справится. Зря ты пил. Из тебя твоё настоящее дерьмо полезло, и кнопка залипла. А без неё ты обычный гопник и отброс. Теперь понятно о чем Яров говорил.

Я свалил всё в одну кучу. Не стерпел. Никто не может удержаться от соблазна ударить морально, когда не способен физически.

Дятел ойкнул. Я и сам не думал, что наговорю такого. Каждая клеточка внутри меня напряглась в ожидании удара и последующей за ним боли.

Но Трифонов вдруг разулыбался глупой, мутной, пьяной улыбкой.

— Наконец до тебя доперло и объяснять больше ничего не нужно.

Неуверенными движениями он достал сигареты, с третьего раза прикурил и вернулся на лавку.

— Чего ты там рассказывал? — кивнул он соседу.

Больше они на нас внимания не обращали.

Обидно было до слёз. Еле сдерживался.

— Круто ты ему в живот вмазал, — пытался отвлечь меня Дятел, пока шли. — А давай сами поговорим с Зоиным дядей? Или, может, папе расскажем? И он посоветует, что делать.

— Рассказать папе? Серьёзно? Знаешь, что папа скажет? Что мы должны сходить на митинг и выразить по этому поводу свой протест.

Когда я отчетливо услышал рычащий звук мотора, до дома оставалось совсем немного.

— Идем скорее, — дернул Дятла за рукав, и мы почти побежали. Мимо пятиэтажек, мимо детского сада, мимо тех самых гаражей, с которых Лёха в помойку упал. Но всё равно не успели.

Трифонов обогнал и с разворотом перегородил дорогу.

— Поклянись, Горелов, что насчет Зои это не разводка.

Он был так пьян, что еле сидел.

— Если разводка, то меня также разводят.

— Садись, поехали к Дяде, мать его, Гене.

— Ты пьяный. Куда тебе ехать?

— Когда это случилось? — вдруг заорал он.

— В субботу ещё.

— И ты только сейчас сказал?!

Пару раз с ревом газанул и резко сорвался с места. Проехал метров сто, попытался свернуть на дорожку во дворы, но задние колеса заскользили, и мотоцикл с грохотом рухнул набок.

Дятел кинулся к нему.

Со стонами и руганью Тифон кое-как встал и принялся поднимать мотик, но покачнувшись, не удержался, и снова грохнулся. Мотик накрыл его сверху, придавив ноги.

Прохожие остановились, кто-то хотел помочь, но Трифонов послал их. Дятел в нерешительности тоже застыл в стороне.

Подниматься Тифон не торопился. Лежал навзничь на холодном грязном асфальте, закрывшись локтем, с мотоциклом на ногах.

Выезжающая со двора Волга помигала фарами. Мелкие дождевые капельки заблестели в их свете. Но он не пошевелился.

Я подошел и сел рядом на корточки.

— Давай, вставай. А то вдруг полицию вызовут.

— Пусть вызывают, — пробормотал он из-под руки. — Я уже больше не могу. У меня никаких сил.

Его грудь часто поднималась, плечи короткими рывками подрагивали.

Я подождал немного. Любого человека неприятно застать в таком состоянии, но видеть плачущим Трифонова было особенно дико. Он с силой кусал губы, чтобы через боль вернуть самообладание, но это не помогало.

Теперь, видя столь сильное его отчаяние, я понял, что произошло в парке. Он намеренно хотел упасть в моих глазах, чтобы я сам отвернулся от него, как от последней сволочи. Тогда в Башне, находясь в слепом бессилии я прижег себе запястье сигаретой, он же пытался прижечь что-то внутри себя через ненависть, пробуждаемую в других по отношению к себе. Какая-то ноющая заноза сидела в нем и бесконечно терзала.