Маранта

Но вскоре у короля Лоргина появилась новая головная боль. И этой болью был разбойник по имени Золас.

Его основным занятием было ограбление королевских инкассаторов, о передвижении которых он каким-то чудом всегда знал заранее. Его козырем было огнестрельное оружие, запрещённое на территории королевства. Лоргин, ещё до того, как провозгласил себя монархом, собрал всё, что стреляло с помощью пороха, и объявил это собственностью государства. Между тем, Золас чихать хотел на все запреты. На его широком поясе красовались два крупнокалиберных револьвера, которыми он владел виртуозно, а за спиной на расшитом цветным бисером ремне, висела старинная винтовка. Он сам называл её "оленебой" и горе было тому стражу, кто имел несчастье попасть в прицел этого дальнобойного ружья.

Однако Золас имел репутацию человека не кровожадного. В глазах бедного люда он скорее был благородным разбойником, способным помочь страждущему и наказать злодея. Так ли это было или нет, судить трудно, ведь народная молва всегда склонна к преувеличениям. Наверняка было известно только, что наглее и удачливее вора невозможно себе представить. Самым возмутительным было то, что он почти не прятался. Все прекрасно знали, как он выглядит, где бывает, но он постоянно ускользал от полиции, словно это был не человек, а угорь! Без страха, не таясь, заходил он в придорожные трактиры и городские кабаки, садился на самое видное место и кидал на стол кошель с золотом. Высокий, смуглый, черноволосый красавец с пронзительными синими глазами и белозубой улыбкой. Он всегда носил одну и ту же широкополую чёрную шляпу с золотой пряжкой, по которой его можно было узнать в любой толпе. А ещё, бандит Золас был ужасный бабник. Никакие королевские запреты были ему нипочём, а женщины, удостоенные его вниманием, были готовы пойти на любой риск ради этого ловеласа. Многие, конечно, за это поплатились, но ходили слухи, что Золас никогда не оставляет в беде тех с кем провёл хотя бы одну ночь, и там, за городскими стенами они гораздо более счастливы, чем здесь под опекой короля Лоргина.

Поймать этого преступника стало делом чести полиции и стражи. На это были брошены все силы, но тут выяснилось нечто такое, что повергло в шок и служителей закона, и государственных чиновников. А случилось вот что.

Как то вечером обер-полицмейстер Клач, взмыленный и уставший после разноса, который устроил ему министр внутренних дел, вернулся в свой небольшой аккуратный особнячок, расположенный недалеко от королевского дворца. Накануне он предупредил свою молодую жену, что всю ночь пробудет на совещании и придёт только утром, но случилось иначе. Распекая подчинённого, министр вспылил и выгнал его из своего кабинета, отказавшись выслушать объяснения. Тому ничего не оставалось, как пойти домой, что он и сделал.

Миновав ажурную калитку, ведущую в небольшой садик перед домом, обер-полицмейстер с удивлением заметил, что в окнах, несмотря на поздний час, горит свет. Подойдя поближе, он услышал звуки музыки, топот ног и женский смех. Заподозрив неладное, сей высокопоставленный чиновник вбежал в дом и застыл от изумления, увидев следующую картину: две служанки и молоденькая повариха, совершенно голые, с визгом бегали по гостиной, а за ними гонялся, какой-то мужик, тоже голый, с повязкой на глазах. Мужик оказался его собственным конюхом, которого он едва узнал в таком виде. Увидев хозяина, вся компания скрылась в глубине дома с воплями ужаса, а он сам поспешил в спальню.

Там он застал свою молодую жену в постели, в объятиях некоего субъекта, который, ничуть не смутившись, подхватил одежду, висящую на стуле, надел чёрную шляпу с золотой пряжкой, вскочил на подоконник окна выходящего в сад, одарил всех присутствующих белозубой улыбкой и был таков!

На следующий день столичную виселицу украсило тело конюха, а вся прислуга начальника полиции отправилась в изгнание. Обер-полицмейстер поздновато понял, что погорячился. Во-первых, он не додумался допросить человека, который был связан с Золасом, а во-вторых, в королевском кодексе ещё не было закона, который предусматривал бы смертную казнь за прелюбодеяние. Но в этом ему на помощь пришёл королевский кабинет и такой закон срочно приняли.

Но тут возникла новая проблема: на допросе, (с пристрастием), согрешившая жена главного полицейского, рассказала, что разбойник и ловелас Золас навещал не только её одну. Оказалось, что он регулярно захаживал к доброй половине жён королевских министров, военачальников и придворных.

Что тут началось! Аресты, обыски, смещения с постов, следовали один за другим. Однако встал вопрос, а что теперь делать с этими провинившимися матронами? Согласно новому закону, их следовало казнить, но даже сам спятивший Лоргин понимал, что это будет смахивать на акт жуткого тиранства, и может быть плохо воспринято народом, который и так уже начал призадумываться над тем, не перегибает ли палку возлюбленный монарх? Да и городская виселица была переполнена до отказа: на ней гроздьями висела домашняя челядь его вчерашних приближённых. В конце концов, решили этих дам приговорить к смертной казни, но исполнение приговора отложить на неопределённое время, а их самих отправить в дальний форт на границе королевства и запереть там, в подвале под надзором стражи. Сказано – сделано. Обоз с рыдающими женщинами отбыл из столицы глухой, дождливой апрельской ночью. Это было сделано неспроста: для горожан такое зрелище было вредным, ведь власть собиралась "замолчать" проблему. Как ни крути, а Лоргин, утративший на старости лет ум и совесть, не утратил-таки хитрости! Но в королевстве был кое-кто похитрее его.

Глава 2. Освободитель

Обоз отъехал от столицы на приличное расстояние. Вот уже кончилась мощёная дорога, и крытые повозки затряслись и закачались на ухабах раскисшего сельского тракта. Впереди показался, чудом сохранившийся от старого мира, каменный мост по которому и в ясную-то погоду было проезжать страшновато. Как назло, дождь усилился настолько, что мир вокруг почти скрыла сплошная стена воды. Мост маячил впереди, едва различимым серым пятном, а сзади и с боков совсем ничего не было видно.

– Может, обождём? – спросил возница переднего возка у командира стражи, нервно тискавшего рядом двуствольный дробовик.

– Не! Приказ короля был доставить их к следующей ночи, а приказы нарушать нельзя! – ответил тот, но впечатление было такое, что его беспокоит не страх нарушить приказ короля, а что-то ещё. – Скоро рассвет, а чтобы успеть нам придётся весь день ехать. Остановимся сейчас – не сможем остановиться в полдень, так что трогай и не промахнись мимо моста!

Возница был опытным, мимо моста не промахнулся и вскоре тележные колёса заскрипели по выщербленным каменным плитам. Вроде пока всё шло гладко. Мысль о том, что здесь что-то не так пришла, как всегда, с опозданием на секунду, но этого хватило, чтобы обоз попался в расставленную ловушку! Вдруг, как-то по другому зазвучали копыта лошадей, словно они ступали уже не по камню, а по деревянному настилу, чего не могло быть на этом старом мосту. Раньше, чем возница и, сидящий рядом командир сопроводительного отряда, сообразили, что бы это могло означать, передние колёса головного возка провалились по самую ось и застряли, словно зажатые тисками! Перепуганные лошади заржали, захрапели, и вскинулись было на дыбы, но их тут же схватили под уздцы сильные твёрдые руки.

Отовсюду, из-за парапетов моста, из-за стены дождя и просто ниоткуда возникли люди в длинных серых плащах, больше похожие на тени и бросились к замершему обозу. Сзади раздались истошные крики, хлопнуло несколько выстрелов, поднялся перепуганный женский визг вперемешку с яростным мужским рычанием. К переднему фургону, на облучке которого замерли в ужасе возница и командир стражи, подошёл высокий человек, на голове которого красовалась чёрная широкополая шляпа с золотой пряжкой, одетый в серый, как у остальных, плащ.

– Приехали! – просто сказал он. – Бросайте оружие и вон отсюда!