Покоренный (ЛП)

— Святое дерьмо, — шепчет Молли. Она осторожно идёт к Лилли. — Лиллс, ты в порядке? — спрашивает она, и её голос слегка срывается. Это глупый вопрос. Любой, кто посмотрит на её глаза, скажет, что сейчас она далека от нормального состояния, не говоря уже о том, что у неё отовсюду течёт кровь. Молли не получает ответа. Лилли просто продолжает безучастно смотреть в пустоту.

Я приближаюсь и становлюсь перед ней на колени.

— Лилли? — Она не двигается. Такое ощущение, будто её тело и разум просто отключились. Я глажу её по щеке, но она даже не реагирует на моё прикосновение. Моя прекрасная, сильная, смелая Лилли доведена до ужасного состояния, и от этого так больно, что я едва могу дышать. Я встаю и отворачиваюсь. Делаю глубокий вздох. Сжимаю переносицу, потому что мои глаза начинает покалывать. Мне нужно взять себя в руки любым способом, последнее, в чём она нуждается – это жалость.

Я поворачиваюсь обратно к Лилли, она по-прежнему не двигается.

— Молли, ты можешь принести мне тёплую солёную воду и ватные салфетки? — Я не отрываю глаз от её съёжившегося тела.

— Да, конечно. — Голос у Молли тихий и хриплый.

Я снова опускаюсь на колени перед Лилли.

— Лилли, мне нужно очистить твои руки. — Молчание, никакого ответа. Я осторожно обхватываю её тонкие запястья, и отстраняю их от ног. Она не сопротивляется. Одна ладонь вся покрыта стеклянными осколками. Я вздрагиваю при виде этого. Я начинаю вынимать из её ладони крошечные кусочки стекла, она не двигается.

— И пинцет, — говорю я Молли.

В середине ладони Лилли застрял огромный осколок стекла. Я смотрю на неё, она всё ещё в прострации. Вытаскиваю осколок, съёживаясь от мысли, насколько это должно быть больно. Она даже не вздрагивает. Я сглатываю комок в горле и продолжаю работать. Смотрю на розовый шрам, который тянется от запястья через всю ладонь, болезненное и суровое напоминание о том дне, когда я её потерял.

В конце концов, мне удаётся удалить стекло, вымыть и перевязать Лилли руки.

— Нам нужно переместить её отсюда, — обращаюсь я к Молли и Джорджу, они оба выглядят почти такими же сломанными, как и Лилли. Их лица – это ужас и беспомощность. Джордж только кивает головой.

— Я отнесу Лилли в её комнату. — Я наклоняюсь и осторожно поднимаю Лилли, одной рукой подхватывая её под бёдра, другой держа за поясницу. На мгновение она смотрит на меня, её холодный мёртвый взгляд равнодушен. Складывается ощущение, что она кричит о помощи из какого-то страшно неприступного места, и я не могу добраться туда. Я отношу Лилли в её комнату и кладу на кровать. Закусываю губу, когда чувствую, как по моей щеке течёт слеза. Я глажу её по лицу, молча умоляя вернуться ко мне, но она уже давно исчезла. Я прижимаюсь губами к её лбу.

— Держись, сладкая. Я люблю тебя, — шепчу я ей.

Молли продолжает оставаться рядом со мной.

— Её бинты уже промокли насквозь. Мне кажется, ей нужно наложить швы, — шепчет она.

— Я не могу отвезти её в больницу в таком состоянии, Молли, — хмурюсь я. Вполне вероятно, что её поместят в психиатрическую клинику, видит бог, она и так уже напугала меня до чёртиков. Молли поворачивается, чтобы уйти, но колеблется. — Всё в порядке, Молли. Я останусь с ней, — говорю я.

— Ты уверен, что это хорошая идея? — спрашивает она, не глядя в этот момент на меня.

— Я не отойду от неё ни на шаг. — Я не оставляю места для спора.

Она вздыхает.

— Хорошо, — говорит Молли, потом выходит из комнаты и тихо закрывает за собой дверь.

Мне просто нужно убедиться, что она в порядке, или, по крайней мере, это то, что я говорю себе. За последние двадцать четыре часа мы разговаривали больше, чем за весь прошлый месяц. Разумом я понимаю, что она нуждается во мне. Мне нравится, что я ей необходим. Когда она нуждается во мне, она опускает свои стены и позволяет мне приблизиться и увидеть настоящую Лилли, женщину, которую я люблю. Дело в том, что возможно завтра я уже не буду ей нужен, и она, как всегда, сбежит. Это шанс, который я не упущу. Чёрт, я приму любую боль, если это означает, что сейчас эта боль покинет её.

Я оставляю прикроватную лампу включенной и накрываю Лилли пуховым одеялом. Стягиваю с себя толстовку, прежде чем лечь рядом с ней поверх одеяла. Я поворачиваюсь к ней и рассматриваю её красивое лицо. В её чертах так много муки. Лилли безучастно смотрит на потолок, дорожки слёз тихо льются по её вискам. Меня убивает видеть её такой. Я сделал бы всё, чтобы уберечь её от этого. Я пообещал себе, что не прикоснусь к ней, просто присмотрю за ней, но ничего не могу с собой поделать. Мне нужно держать её в своих руках. Я притягиваю Лилли в свои объятия, прижимая спиной к своей груди, и просто держу её. Я обнимаю её, когда она разваливается на куски, и отчаянно пытаюсь удержать все осколки воедино. Я зарываюсь лицом в её волосы, и по моим щекам начинают течь слёзы. Я обнимаю её до тех пор, пока её дыхание не выравнивается, ​​и Лилли, в конце концов, засыпает.

Я просыпаюсь от пронзительного крика. Мои глаза болят от недосыпа и слёз, когда я открываю их в тусклом свете лампы. Лилли лежит рядом со мной и снова кричит. Требуется только мгновение, чтобы понять, что она всё ещё спит. Она покрыта потом, её тело дрожит и трясётся. Каждая мышца её маленького тела напряжена. Лилли начинает лихорадочно кричать и бьётся в панике.

Я глажу её по волосам.

— Лилли, проснись, — говорю я. — Лилли? — я слегка трясу её.

Она резко открывает глаза и задыхается.

— Гарри, — рыдает Лилли. Она звучит так потерянно, так испуганно.

— Лилли? — тихо говорю я.

Она поворачивает голову, её глаза полны ужаса.

— Тео, — шепчет она.

— Всё в порядке. Я с тобой. — Она перекатывается набок, её пальцы вцепляются в мою футболку, и она утыкается лицом мне в грудь. Я просто держу её, потому что больше ничего не могу сделать. Я крепко обнимаю Лилли, она дрожит рядом со мной, кошмар всё ещё не отпускает её. Я глажу её волосы, пытаясь облегчить ей стрессовое состояние.

В конце концов, Лилли, не говоря ни слова, откатывается от меня, встаёт и идёт в ванную, оставляя дверь открытой. Я слышу, как включается душ. Я вздыхаю, это, бл*дь, так сложно. Зачем я здесь? Что я делаю? У неё и так проблем по горло, и всё же я здесь и пытаюсь что…? Быть её рыцарем в сияющих доспехах? Ничего ведь не изменилось. Кэсси всё ещё беременна, и как бы сильно я не любил Лилли, я не могу просить её преодолевать это дерьмо вместе со мной. И это означает, что в данный момент эта ситуация только причиняет нам ещё больше боли. Я всё прекрасно понимаю, но меня это не волнует, потому что, хотя она никогда и не признается, уверен, прямо сейчас Лилли нуждается во мне. Проходит некоторое время, душ по-прежнему работает.

Я приближаюсь к открытой двери, но не захожу.

— Лилли? — зову я. Через дверной проём вижу на полу кучу брошенных бинтов вместе с её окровавленной майкой. Она не отвечает мне. — Лилли? — Тишина.

Я захожу в ванную. Сквозь густой пар вижу очертания её фигуры. Лилли сидит на кафельном полу душевой кабины в той же позе, в которой я нашёл её прошлой ночью: прижав колени к груди и обхватив ноги руками. Я распахиваю стеклянную перегородку и, полностью одетый, погружаюсь под поток воды, она обжигающе горячая. Я приседаю, пока не оказываюсь лицом к лицу с ней. Её поразительные зелёные глаза смотрят прямо на меня, обнажая мою душу, сдирая с неё слой за слоем. Эта женщина всегда видела меня насквозь, лишая решимости, но одновременно успокаивая меня. Я кладу ладонь на её щеку. Она наклоняет голову, ища моё прикосновение, её глаза закрываются.

— Лилли, — шепчу я её имя, все слова, которые я хочу сказать ей, застряли во мне и превратились в одно слово.

— Я – грязная, — говорит она. Я хмурюсь. — Я просто хочу быть чистой, — говорит она тоненьким голосом.

— Хорошо, — говорю я ей, не желая показывать, что она немного пугает меня. Я нахожу её шампунь, выдавливаю себе на руку и тщательно втираю в её волосы. Всё это время она наблюдает за мной, её глаза постоянно смотрят на моё лицо. — Откинь голову назад, — инструктирую я Лилли, потом снимаю насадку душа и смываю шампунь с её волос. Я скольжу пальцами сквозь её волосы, пытаясь сосредоточиться на том, что делаю, а не на её обнаженном теле всего в нескольких дюймах от моего.