Страница 9 из 20
С момента развала государства происходило развитие неосергианства и новых ересей: экуменизма, цареборчества и т.д. Весь период разорения России либералами церковное начальство проповедует непротивление властям, враждебным Православию. Безбожные постановления власти и бессовестное поведение государственного чиновничества не вызывает нареканий Московской Патриархии, что является прямым противлением Воли Божьей, «симфонией» с богоборческим политическим режимом.
В 2008 году Московская Патриархия окончательно утвердилась в позиции безответственности за прежние грехи, отрицая ответственность потомков за грехи предков «до третьего и четвертого рода» (Исх. 20,5) в случае отказа от покаяния. Архиерейский собор РПЦ МП утвердил раскольническое положение о «непредпочтительности» какого-либо режима государственной власти. Чем состоялся отказ от идеала православной государственности.
Архиерейский Собор принял неканоническое решение о лишении сана епископа Диомида, который провозгласил единственно верную позицию против состоявшегося в ХХ веке раскола: «За отступление от православной веры, убийство беззащитного Царя-Страстотерпца и Его Семьи страдания обрушились на весь русский народ, допустивший такие страшные злодеяния на своей земле. Наказание это продолжается и поныне об этом говорит духовно-нравственный, экономический и политический кризис последних лет, распад страны».
Действуя строго по православному Канону, епископ Диомид распространил свои послания с призывами отказаться от ересей и вернуться к Истине Православия. Отказ еретиков потребовал провозглашения анафемы высшим иерархам РПЦ МП, которая кажется на бытовом уровне столь же невозможной, как и открытое провозглашение президента страны самозванцем. Тем не менее, такая анафема является обоснованной и допустимой, аналогичной имевшим место в церковной истории.
Епископом Диомид 17 июля 2008 года, в день 90-летия со дня убиения святых царственных мучеников, провозгласил анафематизм Недели Православия «еретикам-цареборцам – патриарху Алексию II, митрополиту Смоленскому и Калининградскому Кириллу, митрополиту Минскому и Слуцкому Филарету, и всем их предшественникам, участвовавшим в антимонархическом февральском бунте 1917 года, и всем вместе с ними помышляющим», представляет собой не что иное, как возвращение к истокам и Канонам Православия.
Епископ Диомид предложил единственно возможный рецепт преодоления церковного раскола и Смуты новых времен:
«Для того, чтобы всем ныне разрозненным русским людям преодолеть катастрофические последствия революций, совершенных в России в начале ХХ века и изменивших вековой уклад Православной русской жизни, необходимо осознать великий грех цареборчества и безразличия нашего народа по отношению к антихристианским процессам, происходящим в нашей стране. Это является одним из необходимых условий для исправления русского народа в его покаянии перед Господом Богом, а также для привлечения Божественной Благодати на всестороннее возрождение Православной русской жизни.
В феврале-марте 1917 года на Русской Земле было совершено небывалое злодеяние: в нарушение вероучения Православной Церкви и Соборной клятвы 1613 года, а также в нарушение гражданами личных верноподданнических присяг Императору осуществлен антимонархический бунт, в результате которого была свергнута Самодержавная власть Царя – помазанника Божия и утверждена власть антихристианского, антирусского «временного правительства». Этот бунт посягнул на изменение вероучения Православной Церкви о том, что только Православным Государям в Таинстве миропомазания дается Благодать Святаго Духа на политическое управление Православным народом».
К сожалению, его призыв до сих пор не услышан.
Цареубийцы
«Золотой век» на крови
Интеллектуальные смутьяны более поздних времен всячески пытались оправдать убийство царя Петра III и дворянские вольности екатерининских времен. Либеральный историк В.О.Ключевский писал о царе как о «самом неприятном из всего неприятного, что оставила после себя императрица Елизавета. Это наследник, сын старшей елизаветинской сестры, умершей вскоре после его рождения, герцог Голштинский».
Коронационный портрет императора Петра III Федоровича. Фрагмент (Л.К. Пфанцельт)
Да, Петр III был в родстве по женской линии с двумя династиями – он был внуком Петра I и внуком сестры шведского короля Карла XII. Но надо отметить, что юный правитель маленького герцогства готовился к шведскому престолу – учил латынь, шведскую грамматику и лютеранский катехизис. Почему же царица Елизавета решила превратить 14-летнего герцога Карла-Петра-Ульриха в Петра Федоровича и заставить его выучить русский язык и православный катехизис? Вероятно, он чем-то напоминал юного Петра – «походил на ребенка, вообразившего себя взрослым», «на серьезные вещи он смотрел детским взглядом, а к детским затеям относился с серьезностью зрелого мужа». Его увлечением были игрушечные солдатики и слава Фридриха II. Елизавета отнеслась к детским забавам с ненавистью, называя Петра «проклятый племянник».
Петр Федорович в России был окружен ненавистью – тетка и жена своими властными претензиями ограждали его от всего, что он мог бы понять и полюбить. Его держали почти под арестом, превращая в недоросля. Его попытки создать армию по прусским (лучшим на тот момент) образцам, вызвали ненависть у придворных смутьянов, которых особенно раздражала голштинская гвардия, которая должна была послужить образцом для остальной армии. Его стремление подражать быту прусских офицеров рассматривалось как следствие безумия. Что прощали Петру I, не прощали Петру III. Он не был ставленником ни одной из группировок, а принял престол по праву ближайшего родства. Поэтому курить и пить допьяна он мог только под ненавидящими взглядами русского дворянства, возомнившего себя опорой государственности и морали, оправдывающего крамолы против Государя. Остроумие Петра выдавалось как «вздор», искренность – как «болтовня», реформаторские планы – как «нескладицы». Ему ставилась в вину игра на скрипке, высмеивание неловкостей придворных дам и священников. Все это выливалось в вывод: «Он совсем не похож на государя». На самом деле не похожи были на подданных те, кто должен был защищать государство и Государя.
Смута назревала и в церковных кругах, где больше следили за поведением царя на богослужениях, чем за порядком в собственных делах. Враждебно встретило священство подчинение Коллегии экономии, управлявшей недвижимым имуществом Церкви, Сенату, а также предписание о передаче церковных земель крестьянам, которые ее обрабатывали. Был также издан указ о равенстве христианских вероисповеданий, «отобрание в казну» монастырских крестьян и другие реформы, которые расценивались как «сумасбродство». Церковные «верхи» настроились против царя и сочувствовали назревающему перевороту, а в решающий момент освятили измену именем Бога.
Петр III вводил в армии строгую дисциплину и мучил распустившееся офицерство маршировками. Маршировать вместе с солдатами было тяжко, а некоторым это казалось злонамеренным унижением дворянской чести. И – подумать только! – он намеревался отправить гвардейцев на войну с Данией! Вот уж этого ему гвардейское офицерство никак не могло простить. При этом заключение мира с Пруссией рассматривалось как измена. Игнорировался тот факт, что Пруссия была естественным союзником России – протестантская держава посреди католических государств. «Немецкий вектор» не случайно образовался во внешней политике Петра Великого. Во все эти соображения, смутьяны, разумеется, не собирались вникать. Они искали возможности нанести удар по законному правителю и использовать узурпацию власти в личных целях.