Страница 49 из 71
Харкер на мгновение притих, как будто обдумывая идею.
— Возможно, в этом что-то есть, — наконец сказал он.
Я широко улыбнулась ему.
— Не стесняйся сказать мне, что я права, Харкер. В конце концов, я умудрилась приклеить тебя к полу.
Он грузно приподнял руку. Панцирь оторвался от пола, его руки последовали за ним по гладкой дуге. Он на мгновение занёс панцирь над головой — просто чтобы показать, что он может — затем обрушил его вниз как молот. Моё заклинание разлетелось на тысячи крошечных кусочков, а затем рассеялось дымом.
Я просто уставилась на него, разинув рот.
— Как бы тебе ни нравилось выставлять себя крутой, независимой и непокорной мятежницей, ты одна из нас, Пандора.
— Одна из кого?
— Ангел. Не по имени, но по природе. Ты принимаешь решения за свою семью, за своих подчинённых и даже за своих руководителей. Ты не могла бы быть ангелом в большей степени, даже если бы у тебя были крылья, — улыбка Харкера делалась все шире по мере того, как моя меркла. — Ты пометила Неро. Я чувствую это на нем — твою магию, твой аромат, твой уникальный магический парфюм. Это метка ангела, слабая, но не угасающая. Это первая метка от не-ангела, с которой я сталкивался. Как ты это сделала?
Я пожала плечами.
— Я не знаю. Возможно, любовь могущественнее магии, — добавила я, озорно подмигнув.
Харкер рассмеялся.
— Кто бы мог подумать, что ты такой романтик.
— Ага, ну ты же меня знаешь. Вся такая прям цветочки, солнышко и кружевные юбочки.
Он фыркнул.
Я наградила его хитрым взглядом.
— Но мы здесь не для того, чтобы обсуждать мою личную жизнь. Мы здесь для того, чтобы обсуждать твою.
— У меня сложилось впечатление, будто ты считаешь, что я недостаточно хорош для твоей сестры.
— Никто не достаточно хорош для моей сестры, — сообщила я ему. — Но ты ей нравишься. Я вижу это в её глазах, когда она говорит о тебе. Я чувствую это, когда ты рядом с ней. И между прочим, ты совершил очень храбрый поступок.
Вообще-то он совершил два храбрых поступка. Первый — он играл роль двойного агента, шпионя за Фарисом и докладывая Ронану и Никс о том, что Бог Небесной Армии замышляет против других богов. И второй — он защищал секрет происхождения Беллы. Но я не углублялась в детали. Боги могли наблюдать.
— И ты заботишься о ней.
Харкер ничего не сказал.
— Для ангела заботиться о другом человеке — вовсе не смертельная слабость, — сказала я ему.
Тёмное выражение промелькнуло на лице Харкера.
— В наши дни, Леда, возможно, так и есть. Пионеры эксплуатировали наши слабости, наши человеческие связи. Солдаты Легиона предали нас, чтобы защитить тех, кого любили. Никто из нас не может позволить себе слабости, особенно ангелы.
— Мы устраним Пионеров, Харкер. Они больше не станут использовать наших людей.
Решительность блеснула в его глазах.
— Да, мы устраним Пионеров. И следующую угрозу. И ту, что последует за ней. В конце концов, мы всегда их устраняем. Но как насчёт людей, которых мы тем временем подвергаем риску? Как насчёт людей, которых мы теряем?
Я положила руку на его плечо.
— Перестань, — мягко сказала я. — Ты с ума себя сведёшь такими мыслями. Ты не можешь изолировать себя от мира.
— Такими нас и хочет видеть Легион: изолированными, одинокими, без слабостей в нашей броне.
— А так жить невозможно. Жизнь — не чистенькая. Она не идеальная, не упорядоченная, и не всегда подчиняется расписанию. Жизнь — это не мечи без единого пятнышка и не стерильные простыни. Это неотсортированные списки и грязное белье. Жизнь беспорядочна и хаотичная, и в лучшем случае непредсказуема. Наши слабости, люди, которых мы любим, наши несовершенства, незнание того, что случится в следующую секунду любого дня — именно это и делает жизнь стоящей. Легион считает, что любимые люди тех солдат были их слабостями. Но это вовсе не правда. Наш враг — высокомерие, слепая уверенность, что у нас нет слабостей, что мы совершенно отделены и отрезаны от «низших» людей. Вместо этой слепой веры в собственную несокрушимость, вместо игнорирования Легионом наших связей, они должны были защищать тех, кем мы дорожим. Потому что не магия победит в этой войне и спасёт человечество. Это будет сочувствие.
Харкер моргнул.
— Хорошая речь.
— Спасибо.
— Видимо, правду говорят, что противоположности притягиваются. Ты, должно быть, сводишь Неро с ума этими «неотсортированными списками и грязным бельём».
— Часто, да, — я рассмеялась.
Мы больше ни слова не сказали о Неро. Мы оба беспокоились о нем и усиленно старались об этом не думать.
Харкер прочистил горло.
— Хватит балду гонять. Покажи мне, на что ты способна.
Но прежде чем я успела спланировать свою атаку, он вскинул руки перед грудью. Магия телекинеза вырвалась из его кулаков. Она ударила по мне как невидимый стенобитный таран. Я поймала себя уже тогда, когда начала соскальзывать, но все же опустила ноги на пол.
— Ты практиковалась, — заявил Харкер, когда телекинетический шторм наконец рассеялся.
— За это мне нужно благодарить слишком большое количество бессонных ночей. Плюс неожиданный визит Лорда Легиона.
— Ронан приходил к тебе?
— Да. Он дал мне кое-какие советы. И зелье.
Дверь в спортзал распахнулась. Я рьяно повернулась в ту сторону, ожидая найти там Неро. Моя надежда испарилась, когда вместо этого я увидела полковника Файрсвифта. Джейс вошёл за ним.
Лицо полковника Файрсвифта вновь было холодным и лишённым выражения. Какую бы кратковременную эмоциональную вспышку он ни пережил, ей пришёл конец. Злобный расчётливый ангел вернулся, и я оказалась в центре его внимания.
— Идём со мной, Пирс, — сказал он. — Я повышаю тебя и Джейса.
Я не питала никакой надежды, будто полковник Файрсвифт решил, что я все же не такая уж грязная уличная крыса.
— Анархисты пьют кровь из Легиона, — сказал он, и его глаза горели холодным пламенем. — Они пытаются отсечь нашу силу, ослабить нас, убивая наших ангелов и будущих ангелов, — он нахмурился, глядя на меня. — Ты мне не нравишься, но ты готова к следующему уровню, — его взгляд метнулся к Джейсу. — Легиону нужно, чтобы вы оба сделали шаг вперёд.
Джейс кивнул, его лицо выражало решимость.
— Я знаю, что вы готовы, так что даже не смейте умирать, — голос полковника Файрсвифта был твёрдым как бриллианты. — Я запрещаю это. Смерть приравнивается к измене.
Как же нелепо было говорить подобное — что моя смерть станет актом измены — но я понимала, что он имел в виду. Мы сражались за нечто крупное, нечто, выходящее за пределы наших личных потребностей. Легион мог быть жестоким, но мы — это все, что стояло между монстрами и концом человечества. Как мы только что увидели, даже великая стена Магитека может подвести людей Земли. Однако Легион никогда не может позволить себе подвести их.
Полковник Файрсвифт первым прошёл в зал торжеств. Помещение было набито под завязку. Должно быть, каждый солдат чикагского офиса Легиона стоял здесь, и все же в зале было тихо как в гробнице. Никто не говорил; они едва двигались. Церемония повышения в Легионе Ангелов обычно характеризовалась смокингами и вечерними платьями, но сегодня никто не наряжался. Все они надели униформу и стояли идеальными рядами с почти идентичными выражениями лиц. Это ощущалось скорее как похороны, нежели как повышение.
Мой взгляд сместился от черных шёлковых знамён на стенах к вазам белых роз на столах. Это и были похороны. Похороны всех, кого мы только что потеряли.
Поднявшись на возвышенную платформу в центре комнаты, полковник Файрсвифт начал церемонию.
— Изменники осадили Легион Ангелов. Они осквернили наши коридоры, повернулись спиной к их бессмертному долгу и убили наших товарищей. Но из пепла мы восстанем ещё сильнее, чем были прежде.
Джейс и я стояли рядом с ним, единственные кандидаты на этой неожиданной церемонии повышения. Джейс был в униформе, а я все ещё была одета в потный спортивный костюм. Всем, казалось, было все равно.