Мой король (ЛП)

— Хейн не любит тебя.

Он свел брови.

— Конечно, не любит.

— Тогда почему ты женишься на ней?

— У нее сильная родословная, и ее семью боятся и уважают наши простолюдины. Наш союз обеспечит мир многим будущим поколениям.

Ладно. Это уже хорошо. Он не ожидает от нее любви. С другой стороны, я точно помню дневник Хейн. Кинг перевел его и заставил меня прочитать, чтобы я поняла, как он стал проклятым, и почему он делает то, что делает. Признаюсь, что это откровение заставило меня взглянуть на него по-другому. Я понимала его боль. Ведь в этом дневнике он описал свои мысли (которые, как он, наверное, думал, должны были стать последними), и я чувствовала то, что он к ней испытывал. Мне не нужно было его слышать, чтобы составить свое суждение о Хейн. Она была вероломной безумной сукой. И Кинг должен был в это поверить.

— Она любит твоего брата Каллиаса, — сказала я.

— Это невозможно.

— Но это правда. Она любит его. И через некоторое время после вашей свадьбы она настроит его против тебя. Он бросит тебе публичный вызов, и ты его убьешь.

Кинг встал.

— Ты лжешь!

Я протянула ему свои запястья.

— Спроси меня еще раз, если не веришь мне.

Он посмотрел на мою татуировку. Кинг понял смысл того, что я сказала, и в его голубых, гипнотических глазах появилась боль.

— Прости, — прошептала я. — Мне правда, правда, очень жаль. Но может я здесь как раз для этого? Чтобы попытаться изменить твою судьбу?

— Что со мной произойдет?

— Хейн с тобой произойдет, — ответила я.

— Я узнаю о ее предательстве?

— Да. Она забеременеет или уже беременна от Каллиаса. Из-за этого, как я думаю, ты пощадишь ее, но не ее семью. Когда она потеряет ребенка, ты убьешь и ее, а она в ответ проклянет тебя. Ты будешь вечность бродить по земле, не зная покоя.

Кинг холодно смотрел на стену, думая о чем-то своем, его гордые прекрасные плечи солдата поникли.

— И потом ты встретишь меня? Проклятого человека? — спросил он.

— Да, но…

— Но что? — рявкнул он.

— Ты не человек.

— А кто же я?

— Ты — дух, призрак.

— Я не понимаю…

— Я тоже, но ты способен обретать плоть. Ты говоришь, ходишь, ешь, пьешь, но ты мертв.

Он кивнул.

— И это не я отправил тебя сюда?

Я покачала головой.

— Нет. Я сбежала от тебя. Ты собирался... — я просто не могла произнести это вслух. Просто не могла. — Ты собирался сделать мне больно.

Кинг выглядел так, будто бы получил удар под дых.

— А мой народ? Что станет с ним?

— Никто не знает, — тихо ответила я. — Он исчезнет.

Кинг уставился в пол, медленно почесывая свою щетину.

— Что ты собираешься делать? — спросила я.

— Мне нужно подумать. То, что ты рассказала, мне не кажется правдоподобным либо вообще возможным, — он повернулся к двери.

— То есть ты не веришь мне?

— Я не знаю, — он почти вышел за дверь, но потом остановился. — Ты сказала, что я проявил жестокость по отношению к тебе. Значит ли это, что ты меня презираешь?

Я не ожидала, что он задаст этот вопрос, но решила ответить честно.

— Да. Именно поэтому я напала на тебя несколько дней назад.

— Тогда зачем ты мне все это рассказываешь?

— Хейн создала этого монстра. Ее выбор разрушит жизни многих людей. Включая жизнь кого-то очень важного для меня.

— Ясно, — он снова отвернулся к двери.

— Но я думаю… Вернее, я уверена, что ты еще где-то внутри этого монстра. И пытаешься выбраться наружу.

А иначе, зачем ему спасать мою мать? Или пытаться спасти Джастина? Внутри него точно живет что-то хорошее.

Не сказав больше ни слова, Кинг ушел. Я надеялась, что он вернется через несколько часов и скажет, что верит мне и примет какое-то решение. Потому что в противном случае я не знала, что делать. Любое принятое решение повлечет за собой страдание и боль. Мы уже начали двигать фигуры по этой шахматной доске, и уже многое изменилось. Кинг может хоть сейчас посадить Хейн в темницу или даже убить ее, но если ее семья действительно так уважаема народом, то это может спровоцировать гражданскую войну. Еще он сможет оставить ее в живых и позволит им с Каллиасом сбежать, тогда народ может счесть его слабаком, недостойным трона. Я просто не видела другого решения, кроме как предупредить Каллиаса, как я и хотела раньше.

Я легла на спину и закрыла глаза, надеясь, что сон принесет мне уверенность и подскажет правильный выход.

Глава 9

На рассвете я была разбужена очень настойчивой Мелой, которая трясла меня за плечи.

— Вы опоздали, госпожа. Вы должны немедленно встать и идти в храм.

Я застонала и потерла лицо.

— Чего Кингу нужно? — спросила я, предполагая, что это он меня позвал.

— Сегодня праздник урожая.

Я открыла один глаз.

— Прости, но я не знаю, что это за праздник такой.

Глаза Мелы, и без того большие за счет черной краски, стали совсем огромными.

— Свободные женщины преподносят в дар богам зерно, фрукты и вино, чтобы они благословили наш будущий урожай.

— Звучит прекрасно, — пробормотала я и перевернулась на другой бок. По ощущениям мое тело провернули в блендере. Причем дважды.

— Вы — Провидец и должны там присутствовать. Боги разгневаются, если вы не придете.

Ай-яй-яй! Этот корабль уже уплыл. Если судить по моей гребаной, непонятной жизни.

— Боги меня ненавидят, — проворчала я. — Лучше мне оставаться вне поля их зрения.

— Пожалуйста, госпожа. Вы не должны так подводить нашего короля. Вы его гостья и Провидец. Если вы не придете, то это вызовет много шума.

— Если это так важно, то почему он не вспомнил и не сказал мне об этом вчера? — пробормотала я.

— Уверена, это все потому, что наш король вчера… был занят другими мыслями.

О, черт!

Я вздохнула. Да, я определенно поняла, что под словом «занят» Мела имела в виду что-то сексуальное. В конце концов, я проснулась в кровати Кинга. Тем не менее она почти угадала. Все мысли Кинга занимали другие, очень беспокоящие его новости.

— Пожалуйста, госпожа, — взмолилась она.

О, Божечки! Девушке и так досталась нелегкая чаша, и я не хотела стать причиной ее наказания или что-то в этом роде. Поэтому я открыла глаза и села.

— Ладно. Я пойду, но тебе придется рассказать мне, что я должна делать.

В ее больших карих глазах засветилось облегчение.

— Конечно. Я все вам расскажу, но сначала вам нужно одеться.

Она принесла мне странное оранжевое платье. Единственное, что я могу о нем сказать — его вырез заканчивался в районе живота.

— Я думаю, что кто-то забыл его дошить, — сказала я, а Мела внимательно уставилась на платье.

— Нет. Именно такие платья женщины одевают на эту церемонию.

— Но…

— Грудь является символом жизни и плодородия. Это кощунство подносить дар богам и закрывать при этом грудь.

Я уставилась на нее в недоумении. Это точно придумал какой-то кобель-мужлан, чтобы бесплатно поглазеть на женские сиськи.

— Я приду на церемонию, — сказала я. — Но не топлесс.

На ее лице отразился страх.

— Пожалуйста, госпожа. Вы должны, или меня накажут. Соответствующе вас одеть — это моя обязанность.

— Вернее, ты имеешь в виду меня раздеть, — она не могла говорить серьезно.

Но девушка выглядела так, будто сейчас упадет в обморок от этого нервного срыва.

— Все эти нервы из-за того, что я отказываюсь показывать грудь кучке неотесанных мужчин?

— Я не знаю, что означает «неотесанных», но твое тело — это дар богов. И показывать его не должно быть стыдно. Эта церемония проходит через целые поколения, — она указала на расписную вазу, стоящую в углу, на которой были изображены несколько женщин, обнаженных до пояса с кувшинами в руках.

Тьфу! Черт!

Я знала, что скромность — это продукт моего времени, но…

— Хмм… Ты уверена, что все женщины обнажат свою грудь?