Страница 21 из 25
Рыжеватые глаза женщины были мрачными, когда она смотрела на темноту высоко над собой, слёзы катились по щекам и падали в воду.
Были раны, которые невозможно исцелить. Некоторые болезни, которые не могла исцелить даже магия. Если люди немного опоздали или не заметили симптомов.
Целительница не смотрела на неё, когда Ирэн молча села рядом с ванной и взяла руку девушки в свою.
После невыносимо бесконечных пары минут, женщина в ванной пробормотала:
— Ей было три года.
Ирэн сжала влажную руку целительницы. Не было слов, которые могли бы успокоить.
— Я хочу… — голос женщины сломался, всё её тело била крупная дрожь. — Иногда я хочу, чтобы у меня не было этого дара.
Она, наконец, обернулась к Ирэн:
— Ты когда-нибудь такое чувствовала?
Такой неосторожный вопрос.
Нет. Она никогда не чувствовала ничего подобного. Ни разу. Даже когда дым от смерти её матери обжигал глаза, и она знала, что не сможет ничем помочь. Девушка никогда не ненавидела дар, который ей подарили, потому что она никогда не была одна за все эти годы благодаря ему. Даже когда магия ушла с родины, Ирэн чувствовала это — как тёплую руку, сжимающую её плечо. Поддержку. Напоминание о том, кто она и живая связь с бесчисленными поколениями женщин-целительниц Тауэрс, которые прошли этот путь до неё.
Целительница искала в глазах Ирэн ответ, который был ей нужен. Ответ, который девушка не могла ей дать.
Поэтому она просто сжала руку женщины и уставилась в темноту.
«Ты должна войти туда, куда боишься».
Ирэн знала, что ей нужно делать. Но жаль, что она этого не сделает.
* * *
— Неужели Ирэн не исцелила вас?
Сидя за высоким столом в большом зале кагана, Шаол обернулся туда, где принцесса Хасар заняла несколько мест. Охлаждающий ветерок, пахнущий надвигающимся дождём, пробрался в комнату сквозь открытые окна, развивая белые ткани, свисающие на верхних рамах.
Кашин и Сартак посмотрели в их сторону — последний с неодобрением нахмурился.
— Ирэн очень талантлива, — осторожно начал Шаол, понимая, что многие подслушивали. — Но мы находимся только лишь на начале длительного пути. Она ушла сегодня днём, чтобы провести исследование в библиотеке Торре.
Губы Хасар скривились в ядовитой улыбке:
— Какое счастье, что вы еще долго будете радовать нас своей компанией.
Как будто бы он добровольно согласился бы остаться здесь хоть на минуту.
Но Несрин ответила:
— Любой шанс пообщаться нашим двум народам — большая удача.
— В самом деле, — ответила Хасар.
Её любовницы не было видно, но ни одна из них не была с Ирэн. Страх целительницы он чувствовал даже в воздухе. Разумеется, она хотела сохранить хладнокровие, но всё равно.
Действительно, какая-то небольшая часть его надеялась, что Ирэн останется в стороне, хотя бы для того, чтобы избежать душевных разговоров.
Он ясно дал бы понять ей завтра, что сам сможет исцелить свою душу.
В течении долгих минут затянулась тишина, и Шаол заметил слуг, проскользнувших мимо, охранников у окон и арок.
Еда в животе превратилась в свинец при виде униформы, на то, как они стояли прямо и гордо. Сколько времени он сам охранял короля? Сколько ругал своих людей за то, что они говорили или нарушали другие правила?
Один из стражников кагана заметил его и коротко кивнул.
Шаол быстро отвернулся, его ладони вспотели. Но он заставил себя продолжать наблюдать за окружающими его лицами, тем, что они носили, как двигались и улыбались.
Никакой злой силы не было. Пока что он её не заметил.
Аэлина говорила, что от Валга плохо пахнет, и их кровь чёрная, а не красная. Было бы куда проще ранить всех здесь и проверить.
На самом деле, это была не плохая идея. Можно было бы предложить такую идею кагану.
Встреча с каганом, чтобы рассказать об этой опасности, и, возможно, добиться определённого прогресса в договорённости. Чтобы те, кто сидели рядом с ним, никогда не носили ошейник Вэрда. Чтобы их близкие не узнали какого это, смотреть и видеть ничего, кроме древней жестокости, ухмыляющейся в ответ.
Шаол вздохнул и наклонился вперёд, посмотрев на кагана. Он беседовал с визирем и Дувой.
Теперь самая маленькая принцесса, казалось, больше слушала, чем участвовала в беседе, и, хотя её милое личико было украшено сладкой улыбкой, глаза следили за всем. Только когда визирь глотнул вина, Дува повернулась к своему спокойному мужу, Шаол прочистил горло и сказал кагану:
— Еще раз спасибо, Великий Каган, за то, что вы позволили мне воспользоваться услугами ваших целителей.
Каган скользнул усталым взглядом к нему:
— Они принадлежат мне ровно столько же, сколько и вам.
Шаол ответил:
— Я надеялся, что мне будет предоставлена честь встретиться с вами наедине.
Несрин вцепилась в подлокотники стула, предупреждая. Шаол не отводил взгляд от кагана.
Урус только сказал:
— Вы можете обсудить это с моим главным визирем, который складывает мой ежедневный график встреч. — он указал подбородком на мужчину, который внимательно следил за всем. — Моё же внимание сосредоточено на том, чтобы помочь моей жене пережить траур.
Блеск печали в глазах кагана не был притворным. Действительно, за столом не было никаких признаков жены кагана, даже свободного места.
Сейчас не время настаивать. Человек скорбит о потерянном ребёнке… Он был бы дураком, если бы настаивал.
Шаол опустил голову:
— Простите меня за вторжение в это трудное время.
Он проигнорировал ухмылку Аргуна. Дува подарила ему милую улыбку, как бы говоря дать ему немного времени.
Шаол еле заметно кивнул принцессе, прежде чем вернуться к еде.
Возможно, были и другие способы передать ему информацию.
Он посмотрел на Несрин. Она рассказала ему утром, что когда вернулась перед обедом, ей не удалось найти Сартака. И вот, когда принц сидел напротив них, потягивая вино, Шаол спросил:
— Я слышал, что ваш легендарный ракин, Кадара, здесь, принц.
— Злобный зверь, — сердито пробормотала Хасар, чем заслужила полуулыбку от Сартака.
— Хасар всё еще помнит то, как Кадара пыталась съесть её при первой встрече. — сказал принц.
Хасар закатила глаза, хотя там сверкнул юмор.
Кашин сказал:
— Вы могли слышать даже в Адарлане её визжание.
К удивлению Шаола, Несрин спросила:
— Принцессы или ракина?
Сартак рассмеялся, холодные глаза загорелись. Хасар только сердито посмотрела на Несрин, прежде, чем заговорить с визирем рядом с ней.
Кашин ухмыльнулся Несрин и прошептал:
— Обе.
Шаол тихо засмеялся. Несрин тоже улыбнулась и склонила голову, как бы извиняясь перед принцессой.
Тем не менее, Сартак внимательно наблюдал за ними.
Шаол спросил:
— Ты много летаешь здесь на Кадаре?
Сартак кивнул:
— Как можно чаще, обычно на рассвете. К счастью, я успел вернуться к обеду.
Хасар пробормотал Несрин, не отрываясь от разговора с визирем:
— Он никогда не упускал возможности поесть за всю свою жизнь.
Кашин рассмеялся, и даже каган оглядел всех за столом. Аргун нахмурился. Когда они в последний раз смеялись после ухода сестры?
Сартак перебросил длинную косу через плечо и погладил свой живот:
— Почему, думаешь, я так часто возвращаюсь домой, если не ради вкусной еды?
— За планом и схемой? — ласково спросила Хасар.
Улыбка Сартака дрогнула:
— Если бы у меня было время для остальных вещей.
Тень, казалось, промелькнула на лице Сартака, и Шаол заметил, что взгляд принца скользнул к белым тканям. Он, вероятно, пожалел, что у него было так мало свободного времени для общения с сестрой.
Несрин тихо спросила:
— Ты летаешь каждый день, принц?
Сартак оторвал взгляд от смертельных тканей, чтобы оценить её. Скорее как воин, нежели придворный, но он кивнул — в ответ на невысказанный вопрос.