Отшельник

– Простите.

Мы оба вздрогнули, но не обернулись.

– Тело в морг пока заберем? Или вы еще хотите зайти к нему?

Я медленно повернулся к врачу, не пойму, о чем он. Вроде слышу хорошо, а понять не могу.

– Куда забрать?

– Тело вашего отца в морг.

А мне кажется, он что-то странное говорит. Не про Ворона. Не про нас вообще. Андрей глухо сказал, чтобы увозили пока и чтоб никаких ментов. Чтоб ничего не просочилось за стены больницы. Ничего о насильственной смерти.

Смерти. Я словно впервые услышал это слово. Оно вдруг стало каким-то объемным, похожим на кусок льда, и меня от него морозить начинает. Словно в руках его держу, а выбросить не могу, оно к пальцам примерзло.

Врач перепугано и быстро кивал, а я на них обоих словно сквозь рваные куски тумана смотрю и все еще ничего понять не могу. Он вышел, а Андрей подошел к мониторам и вырубил изображение. И как насмешка они погасли не одновременно, а по очереди каждый.

– Пойдем на воздух выйдем, брат. Хреново мне тут. Дышать не могу.

Вышли во двор больницы, вроде солнце светит, а мне темно. Хочется руки протянуть и в темноте выключатель найти, чтоб снова свет появился. Это бред какой-то. Кошмар затяжной или фарс.

Закурил, на автомате Андрею предложил. Брат тоже сигарету взял. У обоих руки ходуном ходят так, что зажигалка не срабатывает.

- Следы тут обрываются... – голос Андрея, как чужой, хриплый, севший, - она словно не вышла из больницы. Уже все вверх дном перевернули. Но нет её. Переоделась, видно, и либо с черного хода, либо наши вообще не узнали. Сотовый по-прежнему вне зоны. Город прочесывают. Пока глухо.

- Это не она, - сам не знаю, сказал вслух или это у меня в висках пульсирует.

- Не она, Макс. Запись отдали профессионалам. Скоро разберемся с этим.

- Не могла она так, - я смотрю в никуда, а перед глазами все тот же каблук сапога в фото впечатывается. С остервенением топчет… топчет… топчет... – не могла она. Не могла, слышишь?! НЕ МОГЛА ОНА!

Заорал, и в тот же момент Андрей мне в плечи вцепился. Лицо близко, в миллиметрах. Белый до синевы, и только глаза лихорадочно блестят, как у сумасшедшего. Мне кажется, в них мои такие же дикие отражаются.

- Не могла, – кивает и сильнее плечи мне сжимает. - Не она это. Не она, брат.

Сам повторяет и в глаза мне смотрит, а я ему. И трясет нас обоих, как в лихорадке. Взрослых мужиков, смертей перевидавших в своей жизни больше, чем кто-либо другой. Но к нам сейчас не только смерть пришла. Воздух, как ядом пропитан предательством, и легкие нам обжигает. Нас оглушило обоих, и мы пока что с братом хреново справляемся с ударами. С колен встать не можем.

Мой сотовый запищал. Я все еще в глаза Андрею смотрю и тянусь за аппаратом. Уведомление с электронной почты. От нее. Сердце рвануло вниз, заколотилось так, что ребра заболели.

Руки трясутся и телефон из пальцев выскальзывает. Открыл, а буквы перед глазами пляшут. Я читаю, а они в ровную черную полосу выстраиваются. Вроде вижу всё, что написано, а мне кажется, я читать разучился. Там не может быть написано то, что я прочел. Там должно быть что-то совершенно другое. Что угодно, но не этот бред.

- Прочти. Не могу понять ни слова. – голос сорвался. Сотовый брату протянул.

Понял, что он сначала про себя прочел и сильно, до хруста челюсти сжал.

- Вслух, Андрей, - а у самого перед глазами точки прыгают.

- Я ухожу от тебя. Все имело свой смысл. Не ищи. Все равно не найдешь. - Андрей откашлялся, затянулся сигаретой. - Все ненастоящее. И я не настоящая. Это с тобой я задыхалась. Мерзко дышать фальшивкой и играть бесконечно. Я рада, что всё это наконец прекратилось.

Я отобрал у него телефон и сам еще раз перечитал. Не больно. Нет. Боль, она иная. Когда больно - чувствуешь себя живым. А я себя не чувствовал. Омертвел. Все еще камень ледяной.

- Почту могли взломать, - голос брата сквозь вату и шум в висках.

- Могли.

«Это с тобой я задыхалась. Мерзко дышать фальшивкой и играть бесконечно».

Горящую сигарету в пальцах сжал и боль не заметил. Ладонь прожигает и мясом паленым воняет, а я эти слова её голосом услышать не могу. Все, что раньше писала слышал всегда. Даже интонацию знал. А тут не слышу. Вижу, чувствую, как они осколками в мозги впиваются, но не слышу.

- Ноутбук сейчас отвезут к Глебу, он проверит и почту, и ай пи, Макс. Ты слышишь меня?

- Да, я его слышал, посмотрел в глаза, а там - та же бездна из отчаяния, но мы за надежду цепляемся вдвоем, намертво держимся.

- Искать будем. Каждый шаг по минутам отследим. Каждую секунду и мгновение. Найдем её, а дальше разберемся с теми, кто эту херню затеял и раздерем на части, брат.

Я кивнул и сотовый в карман сунул.

«Это с тобой я задыхалась. Мерзко дышать фальшивкой и играть бесконечно».

- Поехали. Насчет похорон надо распорядиться, – голос не мой. Я его впервые слышу, голос этот.

- Её подставляют, Макс. Нас всех втягивают в какое-то дерьмо. Я чувствую вонь… только откуда, и кто?! Мать их! Какая тварь рискнула?! – и словно сам себе, плечо моё сжимает, курит уже черт знает какую сигарету и хрипло говорит мне, нам, - Мы узнаем, кто. Нам только немного в себя прийти. Сейчас наши камеры по городу прверяют, шерстят каждый сантиметр. Ответы будут, и очень скоро. Найдем падлу, которая это устроила и похороним нахрен!

Держимся изо всех сил, а я вижу, как он сам надломлен, только виду не подает. Отец ближе ему был, чем мне. Воспитал всё-таки. Любил, как умел. И нет его теперь. Нет у нас больше отца. Только мы вдвоем и остались. Вот так цепляться друг за друга, стоя мысленно на коленях, раздавленные и размазанные. Осознание, что его больше нет… придет позже. Но с колен вставать надо. Обоим. И искать.

– Поехали, - я сам сжал его руку у себя на плече.

***

- Переписку нашли. Вела её несколько месяцев постоянно, с двумя. Удалила письма, но Глеб восстановил. Её ай пи и те два других. Писала прямо из дома. У вас статический адрес из-за сигнализации и камер наблюдения.

Я водку из горла глотнул и сильно затянулся сигаретой, глядя на Фиму, сидящего напротив Андрея, который сцепил пальцы и сжал так, что мы все слышали хруст костей.

- Восстановим текст с сервера и перешлем вам. Пока что работаем в этом направлении.

- А что с другими ай пи? Вычислили кого-то?

- Да. Есть адрес. С минуты на минуту получим точные координаты, и можно выезжать.

Фаина увезла Карину к себе еще до того, как мы приехали к Андрею. Ей пока не нужно знать про дедушку, потрясений и так хватило. А мы с братом уже несколько часов шаг за шагом восстанавливали передвижения Дарины. Афган несколько раз зашел к нам, но как на Андрея взглянет, так и слезы по обветренным щекам катятся. Похож на отца потому что. То ли смотреть больно. Потом в морг уехал. Сказал, будет до последней секунды присматривать, пока гроб в могилу не опустят. Он слово дал. У него работа такая.

- И опять тишина, а в ней часы тикают, и водка не берет ни меня, ни Графа. Горло обжигает, а мозги как были каменными, так и остались. Зазвонил сотовый, и уже никто не вздрогнул. Андрей автоматически ответил, включил громкую связь.

- Да, Глеб.

- Пробили первый ай пи. Есть адрес. Это гостиница «Интерконтиненталь». Список постояльцев за последние три дня выслал вам на мейл, Андрей Савельевич. По второму работаем. Сервер находится в Уганде. Зашифровался, паскуда. Но я вычислю. Просто времени больше потребуется.

- Ищи.

- Андрей посмотрел на меня, а я глотнул еще алкоголя и рот ладонью вытер. Морозит. Все никак не согреюсь. Лед теперь внутри, а не снаружи.

- Там постояльцев тысячи, бл*. А ай пи гостиничный. Что нам это даст?

- Я просмотрю поименно. Мало ли.

- Смотри.

Сполз по стене на пол. Бутылку рядом поставил.

«Это с тобой я задыхалась. Мерзко дышать фальшивкой и играть бесконечно».

Одно слово там… слишком личное. Наше слово. Предложение в голове вспыхивает болью. Бывают минуты, когда я о нем не думаю, а оно вспышкой ослепляет неожиданно и у меня внутри все как через мясорубку, а потом опять отпускает.