Повод для знакомства

Снова пытаюсь сосредоточиться на лекции, но ничего не выходит. Снова и снова прокручиваю в памяти те несколько дней, что провела вместе с Андреем. Никогда не думала, что всё может быть так. Легко, просто. Словно мы всегда были вместе. Словно я оказалась у себя дома. По-настоящему дома. С человеком, который за такое короткое время стал для меня родным. Иногда Андрей поддразнивал меня, называя полным именем. Пару раз доводил этим до бешенства. Но всякий раз наши ссоры заканчивались объятиями и поцелуями. Так что мне даже нравилось, когда он в очередной раз начинал меня злить. И всё было бы идеально, если бы не мои постоянные непрошенные мысли о родителях.

Телефон мы купили новый, сим-ку я восстановила. Но звонков от родителей так и не было. Ни от матери, ни от отца. Словно их и не интересовало, куда их дочь пропала прямо посреди ночи. Неужели они так сильно разочаровались во мне из-за моего отказа Смолякову, что они просто решили вычеркнуть меня из своей жизни? Андрею о своих переживаниях я говорить не решалась. Сама понимаю, что он думает о моих родственниках. Да и встречи его со Смоляковым хватило. Не хочется, чтобы он ещё и с отцом моим разбирался. Какой-никакой, но он мой родитель. А родителей не выбирают.

— Вот знаете, люди, я на вас обиделась! Все всё получается знали, а мне никто не сказал. Меня все за дуру держат, правда? — с неожиданной обидой заявила Маша, — предатели, вот вы кто! Вокруг меня одни предатели!

— Осокина, да сколько ж можно? — преподаватель уже начал терять терпение, что с ним вообще-то происходило крайне редко, — вам выходных было мало, чтобы пообщаться с друзьями? Потерпите ещё немного. Пара вот-вот закончится!

— Извините, Георг Альбертович! — встав с места, вовсеуслышание заявила Машка, — я больше ни единого слова не скажу. Всё равно мне больше не с кем разговаривать. Меня окружают одни только предатели. Друзей совсем не осталось!

Мы с Викой переглянулись и хмыкнули, услышав такое громкое заявление. Бедная Машунька, все её предали. Все против неё. В том, что она нас скоро простит, сомнений никаких не было. Машка, она такая. Вспыльчивая, но отходчивая.

Во время второй пары Машка всё ещё на меня дулась. Евсеева же снова устроилась поближе к нам, в надежде, наверное, услышать ещё что-нибудь интересное. Но не тут-то было. Мы молчали, как партизаны. Разочарование так и читалось на Дианкином лице.

Впрочем, скоро оно появилось и на моём. Андрей прислал смс-ку, сообщив, что должен отъехать по работе, и к обеденному перерыву не успеет вернуться. Встретиться мы должны только после занятий. И от этого настроение не на шутку испортилось.

— Ев, ты чего скисла? — спросила Вика, удивившись тому, что после окончания пары я не тороплюсь в столовую, нарочито медленно запихивая тетрадь и ручки в сумку, — на обед не идёшь?

— Не, что-то не хочется, — мотаю головой. Мне из аудитории-то выходить не хочется. Лучше где-нибуль отсидеться.

— Ты не заболела? — волнуется Вика, сверля меня пронзительным взглядом.

— Не хочу просто туда идти, — честно отвечаю, — представляешь, какая новость сейчас будет номер один в списках обсуждения?

Вика представляет. И понимает, каково мне будет терпеть все эти косые взгляды и перешептывания. Ну их к лешему. Через пару дней всё само пройдёт, забудется. Появится что-то новое, более интересное. Осталось мне только пережить эти пару дней.

— Ладно, подожди меня! Я принесу тебе сюда что-нибудь перекусить, — заявляет Вика и убегает, не дожидаясь моей благодарности. А я ей благодарна, даже очень. Кушать хочется, а идти к большому скоплению народа и правда выше моих сил.

В ожидании подруги я походила по аудитории, отправила Андрею смс-ку, что скучаю по нему и тут же получила в ответ смайлик и сердечко. Улыбаюсь, как ненормальная и прижимаю телефон к груди. Точно, медленно, но верно начинаю сходить с ума.

Затем долго гипнотизирую телефон, не решаясь позвонить домой. Но всё же набираю Верин номер. Почему-то хочется поговорить только с ней. Слышать отца и мать нет никакого желания.

— Ева, это ты? С тобой всё в порядке? От тебя так долго не было никаких известий. Мы волновались! — голос у Веры и правда взволнованный. Но насчёт «мы» она явно погорячилась. Родители прекрасно знают, где я учусь, так что найти меня не доставило бы им особых проблем. Было бы желание. А вот его, похоже, как раз ни у кого и нет.

— Всё хорошо, Вер, я в институте. Поболела немного. Простыла тогда. Но теперь всё в порядке… Как ты? Неприятностей не было из-за того, что ты мне помогла?

По тому, как она внезапно замолчала, понимаю, что неприятности у неё как раз и были. Отец не из тех людей, кто спокойно воспринимает вмешательство в свои планы. А раз до меня он теперь добраться не может, то вне сомнений, отыграется на жене.

— Не бери в голову, Ев, ничего со мной не станет, — после секундной заминки продолжает мачеха, — тебе просто лучше сюда пока не приезжать. Отец…он… он немного расстроен случившимся. А тут ещё такое произошло… Кто-то Рому сильно избил. Прямо живого места на парне не осталось. Он утверждает, что это кто-то из твоих знакомых постарался. Так что Николай Данилович в бешенстве…

Сильно избили, говоришь? Как ни странно, никакого сожаления по этому поводу я не испытываю. Пусть он на собственной шкуре испытает, что это такое. У меня тоже от его ударов потом долго лицо болело.

— Вер, тебе бы тоже от него сбежать нужно. Не даст он тебе нормальной жизни. Поверь мне, он ненормальный, — мне искренне жаль, что она вынуждена находиться в лапах этого тирана. Отец и правда ненормальный. Он так помешан на власти и деньгах, что ничего кроме этого не видит. Он не остановится ни перед чем ради достижения своей цели. Жаль, что я сама поняла это так поздно. Следовало давно забыть про этого человека.

— Не преувеличивай, — сухо отвечает Вера, — нормальный он человек, такой же, как все. А у тебя опыта ещё маловато жизненного, чтобы кого-то судить… Ладно, Ева, спасибо, что позвонила. Я рада слышать, что у тебя всё хорошо!

На этом наш разговор прерывается. Да уж, Вера в своём репертуаре. Снова защищает своего ненаглядного муженька. Интересно, что он должен сделать, чтобы она улицезрела его гнилую натуру? Или она всё прекрасно понимает, но продолжает с ним жить, потому что ей просто некуда идти? И Артёмку ей отец в случае развода вряд ли отдаст, ведь он так был помешан на продолжении рода, так переживал, что у него только дочь. Наверное, Вера всё это понимает, и тогда ей остаётся только посочувствовать.

— Это ты Ева Русакова? — пока я занята телефоном, в аудиторию входит та, кого я меньше всего ожидала здесь увидеть. Её я видела лишь пару раз, один вживую, и один по фотографии. Но узнать, наверное, смогу из тысячи. Красивая фигуристая девушка в низко сидящих джинсах и топике, выгодно демонстрирующем все её «прелести». Лариса Мирошниченко. Бывшая девушка Андрея, на которой он собирался жениться.

— Да, это ты. Я видела твои фотки в соцсетях, — продолжает она, так и не дождавшись от меня ответа, — мне, наверное, тоже можно не представляться? Или ты меня не знаешь?

Хотелось бы мне её не знать, но врать не вижу смысла. Это как-то унизительно совсем.

— Слышала, — коротко отвечаю, не вдаваясь в подробности. А сама украдкой её разглядываю. С интересом, и в то же время стараясь не показывать ей этот самый интерес. Много чести, знаете ли.

— Вот значит ты какая, — Лариса Мирошниченко, не думая смущаться, проходит между рядами, приближаясь ко мне. Садится на край одного из столов, изящно перекрещивая ножки. Вблизи от неё приятно пахнет дорогими духами. На руках безупречный маникюр, на лице такой же макияж. Бывают люди, которые всегда и везде могут выглядеть идеально. Лариса, похоже, из их числа. Я покосилась на свои короткие, местами обгрызенные ногти, и нервно спрятала их, сжав руки в кулаки.

— А ты что ожидала увидеть? — интересуюсь я, старательно пряча эмоции под маской равнодушия. Не очень, к сожалению, получается. Нервозность так и прёт из меня.